Где-то во Франции - Дженнифер Робсон

вы заплатите дорогую цену. Вам ясно?

– Да, сэр!

Робби улыбнулся усталой улыбкой подругам Лилли.

– Извините меня, дамы, за отсутствие надлежащей учтивости, и я надеюсь, вы сейчас простите меня, но мне нужно уходить.

Кивнув на прощание Лилли, он ушел.

– Это он, да? – взволнованно спросила у Лилли Констанс. – Друг твоего брата, с которым он вместе…

– Да, – оборвала ее Лилли, которой не хотелось посвящать во все детали Анни и Бриджет, не говоря уже о рядовом Джиллспае. – Да, это он, друг Эдварда. Я хотела его предупредить, но не была уверена, как он отнесется к моему появлению.

– Не очень радостно, судя по всему, – пробормотала Анни. – Он аж побледнел, как тебя увидел.

– Я знаю, – согласилась Лилли. – Я поэтому ужасно себя чувствую. Но у меня не было времени предупредить его. Я думаю, он переменит свое отношение к моему приезду.

– Конечно, переменит, – подбодрила ее Констанс. – Но никто из нас долго здесь не продержится, если мисс Джеффрис решит, что мы отлыниваем от работы. Давайте-ка в путь. Лилли, ты сядешь за руль? Или мне сесть?

– Я поведу, но спасибо тебе, что предложила.

Лилли подошла ко второй машине, залезла в кабину. Она никогда прежде не водила «Форд», и, хотя рядовой Джиллспай говорил, что «Форд» мало чем отличается от «Кроссли», с водительского места все в этом авто представлялось и ощущалось другим. Сидя впервые за рулем этого авто, ей придется использовать всю свою способность сосредоточиться. Сегодня у нее не будет времени думать о чем-то другом.

Или о ком-то.

– 21 –

Это была их первая поездка на ППП, а потому рядовой Джиллспай ехал с невысокой скоростью, с мучительной старательностью объезжал выбоины, наполненные жижей и превратившие дорогу в сущий ад. Лилли почти не видела окружающего ландшафта, настолько она сосредоточилась на том, чтобы ехать точно в колее первой машины, но несколько раз ей пришлось остановиться, когда его «Форд» улиткой переваливал через особо крупный кратер. В эти моменты Лилли могла оглядеть окрестности и оценить масштаб ущерба, нанесенного войной этой местности.

Фермерские дома, мимо которых они проезжали, были заброшены, черепичные крыши побиты, ставни раскачивались на петлях, огороды были задушены сорняками. Поля и защитные полосы, когда-то зеленые, теперь лишились цвета и жизни, в небе над всем этим не пели птицы. Там, где прежде высились деревья, остались зазубренные пеньки, словно могильные камни умерших рощ и чащ.

Первая машина сбавила скорость – они добрались до ППП. Лилли аккуратно припарковала свой «Форд», предварительно развернувшись, как это сделал рядовой Джиллспай, чтобы сразу же после загрузки раненых начать движение в обратном направлении.

ППП не имел никаких обозначений и с дороги казался не более чем ограждением из мешков с песком, не особо высоким, с разрывом в середине шириной около ярда. Женщины последовали за Джиллспаем в разрыв, вошли в простую, плохо освещенную землянку, в которой санитары перевязывали раны солдатам, молча сидевшим на деревянных скамьях. В дальнем конце землянки на полу теснились носилки. На одних лежал солдат с кое-как перевязанной головой, пропитавшиеся кровью бинты закрывали его глаза и бóльшую часть лица; другой, к его счастью, теперь потерявший сознание, вроде бы был ранен в брюшную полость. Его бинты тоже пропитались кровью.

– Где вы были, мать вашу?

Сердце Лилли учащенно забилось, она попыталась сформулировать ответ. Подошедший к ним человек имел, кажется, звание сержанта, хотя точно определить это в тусклом свете было затруднительно.

Прежде чем она успела что-то ответить, вперед проскользнул рядовой Джиллспай, опять зардевшийся от смущения.

– Это рекруты из ЖВК, они будут нашими новыми водителями. Мы должны были выехать раньше, но мне сначала пришлось проинструктировать их. Извините за опоздание.

– ЖВК? Водители-женщины? – Лицо сержанта покраснело еще сильнее, чем лицо рядового Джиллспая, если только такое было возможно. Он тяжело вздохнул, Лилли нервно поджала пальцы ног в ожидании неизбежного. – Черт побери, Джиллспай, мог бы меня предупредить. А так я сказал «мать вашу» в их присутствии.

– Теперь уже во второй раз, – заметила Бриджет.

Сержант громко вздохнул, потом протянул им руку.

– Прошу прощения. Я сержант Барнс, дамы, но вы можете называть меня Билл. А теперь давайте погрузим этих ребят в машины, и везите их в лазарет. – Он подошел к двери и громко свистнул. – Нужна помощь – погрузить носилки. Кто их повезет?

– Я, – ответил рядовой Джиллспай. – Дамы в первый раз едут этим маршрутом, поэтому…

– Они очень скоро будут ездить этой дорогой. И лучше начать теперь, чем в дождь или посреди ночи. Вы приехали на двух машинах, да?

Бормоча что-то себе под нос, Билл подошел к задней стене землянки, посмотрел на раненых, лежащих на земляном полу, на хлипких носилках.

– Его… и его… этих двух в углу… этого – с раной в голову… и этого. Ранение брюшной полости, но, может, капитан Фрейзер вытащит его. У вас есть место спереди?

– У нас есть.

– Тогда возьмите этого. Осколочное ранение в руку.

Констанс уже взяла раненого под руку и осторожно повела его из землянки. Лилли не успела пойти следом – ее оттолкнули два носильщика, которые с удивительной сноровкой вынесли пациента по грубым ступенькам. Сначала одни носилки, потом другие были погружены в машину, раненые тихонько стонали, когда их усаживали на жесткие скамьи. Последним был юноша, почти еще мальчик, сильно раненный в живот. Он ни звуком не выдал своей боли, пока его несли и ставили носилки между двумя другими.

Лилли стала задергивать полотно на кузове, но тут из землянки раздался крик. Это был крик Билла, который почему-то нес две видавшие виды солдатских фляги.

– В них горячая вода, – сказал он, засовывая их под одеяло, укрывавшее мальчика. – У него шок. И не забудьте привезти их назад – это такая же редкость, как куриные зубы.

Лилли заморгала изо всех сил, надеясь, что не опозорит себя слезами. Она прогнала слезы и увидела, что Констанс ждет ее. Их пассажир явно нуждался в помощи – самостоятельно забраться в машину он не мог. Совместными усилиями они помогли ему устроиться на переднем сиденье, Лилли села за руль, Констанс взяла рукоятку и завела машину. Наконец Лилли как можно мягче включила передачу, и машина не осталась в долгу – тронулась с места без малейших дерганий. Пока все шло хорошо.

Если поездка на перевязочный пункт была нелегкой, то их возвращение в полевой лазарет было еще труднее. Как Лилли ни старалась, она не могла избежать всех выбоин, потому что их поверхность, казалось, покрывала бóльшую площадь, чем сама дорога. Каждый наклон и