Возлюби ближнего своего - Эрих Ремарк

– Да, охотно. Здесь есть кафе для эмигрантов или что-нибудь в этом роде?

– Даже не одно. Лучше всего нам отправиться в кафе «Грейф». Оно – недалеко, и полиция не изучила его достаточно хорошо. Во всяком случае, до сих пор там не было ни одной облавы.

Они отправились в кафе «Грейф». Оно, как две капли воды, было похоже на кафе «Шперлер» в Праге.

– Вы откуда приехали? – спросил Биндер.

– Из Вены.

– Тогда кое-чему вам придется переучиваться. Будьте осторожны! Конечно, вы можете добиваться в полиции временного разрешения. Разумеется, на несколько дней, не больше. Потом вам придется покинуть страну. Шансов получить разрешение, не имея документов, – два из ста шансов быть тотчас же высланным – девяносто восемь. Хотите рискнуть?

– Ни в коем случае.

– Правильно. Кроме того, вы рискуете еще тем, что для вас будет сразу же закрыт въезд, – на год, три года, пять лет и больше, смотря по обстоятельствам. Если вас поймают после этого, попадете в тюрьму.

– Я знаю, – сказал Керн. – Так везде.

– Правильно. Но вы избегнете этого, если останетесь жить нелегально. Конечно, до тех пор, пока не попадетесь в первый раз. Это дело ловкости и удачи.

Керн кивнул.

– Ну, а как здесь с работой?

Биндер рассмеялся.

– Исключается. Швейцария – маленькая страна, в ней хватает и своих безработных.

– Значит, как везде, – легально и нелегально голодать и идти против законов.

– Точно! – быстро соглашаясь, ответил Биндер. – Ну, а теперь – вопрос о законах. В Цюрихе слишком жарко. Очень прилежная полиция. Работает в штатском, и это самое неприятное. Здесь держатся только люди, у которых большой опыт. В данный момент хорошо во французской Швейцарии. Прежде всего – в Женеве. Там социалистическое правительство. В Тессине тоже неплохо, но там слишком маленькие города. Вы как работаете? Чисто или с добавками?

– Как это понимать?

– Это значит следующее: пытаетесь ли вы продержаться только на пособие или подрабатываете еще и продажей.

– Я бы хотел кое-что продать.

– Опасно. Считается работой. Получите двойное наказание. Нелегальное проживание и нелегальная работа. Особенно, если на вас донесут.

– Донесут?

– Мой дорогой, – сказал знаток Биндер терпеливо и поучительно, – на меня уже донес один еврей, у которого больше миллионов, чем у вас франков. Он был возмущен тем, что я попросил у него денег на железнодорожный билет до Базеля. Если продавать, то только мелкие вещи: карандаши, шнурки, пуговицы, резинки, зубные щетки или что-нибудь в этом роде. Никогда не берите с собой чемодана, ящика или даже портфеля. Люди только потому и попадаются. Лучше всего носите все в карманах. Сейчас, осенью, это легче, особенно если у вас есть пальто. Вы чем торгуете?

– Мылом, духами, туалетной водой, расческами, английскими булавками и другими вещами.

– Хорошо. Чем дороже вещь, тем больше заработок. Для меня самого торговля – не главное. Живу главным образом на пособия. Этим я избегаю параграфа, карающего за нелегальную работу, и подпадаю только под параграфы, осуждающие попрошайничество и бродяжничество. Ну, а как у вас дела с адресами? У вас много адресов?

– Каких адресов?

Биндер откинулся на спинку стула и удивленно посмотрел на Керна.

– О, боже ты мок, – промолвил он. – Это же самое важное. Конечно, адреса людей, к которым вы можете обратиться. Вы же не будете бегать наугад от дома к дому. Так вас схватят дня через три.

Он предложил Керну сигарету.

– Я дам вам несколько надежных адресов, – продолжал он. – Трех видов: чисто еврейские, смешанные и христианские. Вы получите их бесплатно. Сам я за первые адреса был вынужден заплатить двадцать франков. Конечно, часто люди будут относиться к вам со страшным равнодушием, но во всяком случае они не доставят вам неприятностей.

Он посмотрел на костюм Керна.

– Ваша одежда в порядке. В Швейцарии надо обращать на это внимание, из-за шпиков. Хорошо должно выглядеть хотя бы пальто. Иногда оно скрывает изношенный костюм, который может вызвать подозрение. Но с другой стороны, есть много людей, которые отказывают человеку в помощи только потому, что на нем – костюм, который он бережет и содержит в порядке. У вас есть какая-нибудь хорошая история, которую вы бы могли рассказать?

Он поднял глаза и заметил взгляд Керна.

– Мой дорогой, – сказал он, – я знаю, что вы сейчас думаете. Когда-то и я так думал. Но поверьте мне: влачить нищенское существование – тоже искусство. А благотворительность подобна яловой корове. Я знаю людей, у которых в запасе есть три истории, – сентиментальная, страшная и деловая. В зависимости от того, что хочет услышать человек, который поддерживает вас несколькими франками. Вы, конечно, лжете. Но только в силу необходимости. Основная нить всегда одна и та же – нужда, бегство и голод.

– Да, – ответил Керн. – Я об этом совершенно не подумал. Я просто удивлен, что вы так хорошо и подробно знаете все это.

– Сконцентрирован опыт трехлетней, очень напряженной борьбы за жизнь. Я, конечно, большой пройдоха. Таких мало. Мой брат не был таким. Он застрелился год назад.

Лицо Биндера на мгновение омрачилось. Потом снова стало спокойным. Он встал.

– Если вы не знаете, куда идти, можете переспать ночь у меня. На неделю я случайно достал надежную каморку. Комнату цюрихского знакомого, который сейчас в отпуске. Я здесь буду в одиннадцать. В двенадцать – полицейский час. Будьте осторожны после двенадцати. В это время улицы кишат шпиками.

– В Швейцарии, кажется, чертовски трудно, – сказал Керн. – Слава богу, что я встретил вас. Иначе меня бы наверняка схватили в первый же день. Я от души благодарю вас. Вы очень мне помогли.

Биндер махнул рукой.

– Люди, которые сброшены на дно, разумеется, должны помогать друг другу. Товарищество нелегальных – почти как у преступников. Значит, если я вам понадоблюсь, я буду здесь в одиннадцать.

Он заплатил за кофе, подал Керну руку и уверенной походкой вышел из кафе.

Керн пробыл в кафе «Грейф» пока не стемнело. Он попросил дать ему план города и наметил себе маршрут к дому Рут. Потом он вышел и быстро зашагал по улице. На душе у него было тревожно. Прошло приблизительно полчаса, прежде чем он нашел дом. Он находился в отдаленной тихой части города и мерцал в лунном свете – большой и белый. Керн остановился перед дверью. Он Взглянул на массивную медную ручку, и его тревога внезапно пропала. Даже не верилось, что достаточно лишь подняться по лестнице, чтобы увидеть Рут. После месяцев разлуки это казалось слишком просто. А он не привык к простым вещам. Керн поднял голову и посмотрел на окна. Может быть, ее уже нет в Цюрихе?

Он прошел мимо дома. В нескольких кварталах от него находилась табачная лавка. Он вошел. Из-за прилавка с Недовольным видом появилась женщина.

– Пачку «Паризиенса», – попросил Керн.

Женщина подала ему сигареты. Затем сунула руку в ящик под прилавком, достала спички и положила их на сигареты, сразу две коробки, они склеились. Женщина заметила это, оторвала их друг от друга и бросила одну обратно в ящик.

– Пятьдесят раппен, – сказала она.

Керн заплатил.

– Можно позвонить по телефону? – спросил он.

Женщина кивнула.

– Там налево, в углу.

В телефонной книге Керн начал искать номер семьи Нойман… В этом городе, казалось, были сотни Нойманов.

Наконец он нашел, что ему было нужно. Он снял трубку и назвал номер. Женщина осталась за прилавком и наблюдала за ним. Керн досадливо повернулся к ней спиной, Прошло порядочно времени, пока на том конце провода сняли трубку.

– Могу я говорить с фрейлейн Голланд? – сказал он в черную воронку.

– Кто ее спрашивает?

– Людвиг Керн.

Голос в трубке минуту не отвечал.

– Людвиг… – раздался затем прерывистый голос. – Это ты, Людвиг?

– Да… – Внезапно Керн почувствовал, как у него застучало сердце – сильно, словно молоток. – Да. Это ты, Рут? Я не узнал твоего голоса. Мы с тобой еще никогда не говорили по телефону.

– Ты где? Откуда ты звонишь?

– Я здесь. В Цюрихе. В табачной лавке.

– Здесь?

– Да. На той же улице, что и ты.

– Почему же ты не заходишь? Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего. Я только сегодня приехал. Я думал, что тебя уже здесь нет. Где мы можем встретиться?

– У меня. Приходи ко мне. Быстро! Ты знаешь дом? Я живу на втором этаже.

– Да, знаю. А к тебе можно? Я имею в виду людей, у которых ты живешь?

– Здесь никого нет. Я одна. Все уехали до конца недели. Приходи.

– Иду.

Керн повесил трубку и отсутствующим взглядом посмотрел по сторонам. Лавка уже не казалось такой, как прежде. Он вернулся к прилавку.

– Сколько я должен за телефонный разговор?

– Десять раппен.