Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Именно эта функция определяла и возможность воздействия печати на русское общество, и саму подготовку этого общества к Новому времени. Как уже неоднократно говорилось[203], учебная книга этого времени одновременно служила обучению грамоте, основам веры и социального «богоугодного» поведения. Обучение начиналось с Азбучки («учебной», «малой» или «на листу»), расширенным вариантом которой был Букварь («Азбука с добавкой», «Азбука с орацеями», «Азбука большая» и др.). Почти все эти книги до нас не дошли, так как просто «зачитывались» поколениями людей, учившихся по ним вере и грамоте.

В 1615–1652 гг., как удалось установить по данным архива, на Печатном дворе книги для обучения издавались не менее 78 раз (27,5 % 283 известных изданий) и вышли общим тиражом не менее 100 тысяч экземпляров, что составляло более трети суммарного тиража всех известных нам изданий первой половины XVII в. Эти данные позволили принципиально пересмотреть бытовавшую в науке концепцию, отрицавшую историко-культурное значение деятельности Московского печатного двора. Тщательное изучение делопроизводственных книг архива Приказа книг печатного дела за вторую половину века позволяет говорить уже о последовательной и принципиальной ориентации типографии на издание учебной литературы. Из 410 «книжных» изданий, зафиксированных на Печатном дворе за 49 лет и четыре месяца (сентябрь 1652 – 1 января 1701), не менее 143 раз выходили книги, используемые для обучения (35 %).

В течение всего изучаемого периода особое внимание, как и ранее, Церковь и правительство неизменно уделяли изданию литургической книги, в том числе и самых важных текстов богослужения, необходимых каждому верующему и всему государству в целом.

Если первыми действиями патриарха Никона были запрет «метаний» (т. е. земных поклонов) во время великопостной покаянной молитвы и изменение формы перстосложения при крестном знамении (троеперстие вместо двуперстия), то первой книгой, которая была по приказу Никона правлена по греческим образцам, естественно, стал Служебник – книга, содержащая тексты литургий, чинопоследование проскомидии и пресуществления, т. е. приготовления к таинству, и самого величайшего таинства христианской веры – претворения хлеба и вина в Тело и Кровь

Христа, причащение которыми совершенно обязательно для спасения души верующего православного человека. Второй правленый при Никоне Служебник вышел в августе 1655 г. и предварялся развернутым предисловием (напечатано по прямому указанию Никона) – документом, зафиксировавшим результаты собора Русской церкви 1654 г. и одновременно уникальное положение Никона, который прославлялся наряду с царем и аналогично ему. Впервые в печати именно в этом издании применительно к патриарху Никону и царю Алексею Михайловичу появляется термин «двоица» («премудрая», «благочестивая», «богомудрая», «богоизбранная сугубица»), показывающий всем не только церковное, но и политическое влияние Никона, в эти годы фактически равное влиянию самого царя Алексея Михайловича.

Уже в этом Служебнике косвенно появляется обращение к Никону, которое ранее применялось только в обращении к царю, – «да возрадуются вси живущии под державою их… под единым их государским повелением». (Даже в 1669 г. еще правили в Архиерейском чиновнике вместо именования патриарха, характерного для Никона – «всесвятаго, богоизбранного нашего государя и владыки», – на простое «нашего господина и владыки».) Именно это реальное положение патриарха как «великого государя», его почти неограниченная власть в церковных делах и позволяли Никону, несмотря на серьезное сопротивление, начать и проводить реформы, получив в полное распоряжение Печатный двор, и печатная книга стала их выражением и проводником[204].

Во второй половине века возникший с выходом Служебника 1655 г. прецедент становится традицией, сделавшей самые канонические издания остро актуальными и даже документальными. Лучшим примером этого снова являются Служебники, изданные в 1655–1658 гг. шесть (!) раз. Фактически все последующие издания книги также содержали актуальный, в том числе документальный, материал, а пятое и шестое – в качестве второй части имели Толкование литургии активного участника московских церковных соборов Константинопольского патриарха Паисия. Эта практика проводится во второй половине XVII в. достаточно последовательно: например, Псалтырь учебная и Учебный часослов в 1684 г. дополняются статьями о троеперстном сложении[205].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Процесс актуализации коснулся даже текстов уставных чтений, хотя в рамках единой книжности до конца XVII в. многочисленные исторические, полемические, богословские сочинения, посвященные событиям своего времени, печатались редко, оставаясь рукописными. Поэтому внесение в издание Пролога 1659–1660 гг. главы о посольстве Никона на Соловки за мощами митрополита Филиппа А. В. Лаврентьев справедливо оценил для печатной книги этого типа как «событие беспрецедентное, ибо в рассказе фигурируют живые исторические личности»[206]. Этот факт был только началом систематического изменения текстов печатных Прологов для их большей актуализации и прославления Русской церкви, ее чудотворных икон и ее канонизированных подвижников.

«Книжная справа» на Печатном дворе систематически велась и задолго до Никона, но ранее она была если и не инициативой самих справщиков, то осуществлялась чаще всего по соображениям одного или нескольких наиболее образованных сотрудников Правильной палаты, для целей справы чаще всего и приглашенных. Однако в первые годы патриаршества Никона была поставлена задача исправить все издаваемые книги, поэтому справа велась чрезвычайно активно и нередко достаточно поспешно (это и показывают существенные различия Служебника), что после Никона уже не допускалось. Правильная палата во второй половине века приобретает совершенно особое значение, и ее работа обсуждается, строго проверяется и постоянно контролируется Церковью.

Насколько справа московских печатных книг была объективно необходима, показывает сохранившаяся в архиве значительная документация, например результаты сверки текстов двух Псалтырей, вышедших в очень близкое время, – Псалтыри учебной (17 июля 1669 г.) и следованной (24 августа 1669 г.), содержащих расхождения в виде и времени глаголов, в числе и падежах существительных (несть Бога – несть Бог; собирает я – соберет я; приять – приял; дом его – домы его; в век веков – в веки веков; Бог Богом в Сионе – Бог Богов в Сионе и т. д.)[207]. Подготовка оригинала для набора в эти годы предполагает не только сверку с греческими и славянскими древними рукописями и изданиями, но и анализ состава русских служб и текстов, к которым относились особенно внимательно. Мы находим в архиве указы о снятии из текста книг той или иной службы, статьи и о дополнении текстами, связанными с новыми святыми, святыми – предстателями членов царской семьи и др.

Предисловие к читателям. Служебник. М.: Печ. двор, 31 августа 1655 г.

В послениконовские годы постоянно выходят указы, запрещающие без разрешения менять хотя бы слово в представленном для набора оригинале. Такие попытки строго наказываются, вплоть до лишения должности допустившего «своевольные» изменения справщика. Свидетельство тому – история уволенного из справщиков чудовского старца Евфимия, допустившего неоправданные изменения в Минеях служебных, которые поэтому было велено перепечатать.

Самое большое время понадобилось для исправления Церковного устава (Типикона), который не издавался на Печатном дворе 40 лет (с 1641 г.). Он был напечатан только в августе 1682 г. Выход этой важнейшей книги потребовал исправлений во всех литургических изданиях. В соответствие с новым Уставом в 1682 г. приводится текст Постной Триоди, а в 1683-м – Ирмология и Апостола; в 1684-м – Псалтыри следованной, Минеи общей, Служебника и Евангелия напрестольного[208]. Еще при Никоне начинаются постоянные поиски необходимых для справы книг, отсутствующих на Печатном дворе, и отсутствующих прежних собственных изданий; с этого времени тщательно собираются все нововышедшие книги. В 1679 г. в Правильной палате сделали специальные ящики для особо ценных книг, а затем выстроили на Печатном дворе отдельные новые здания и для Правильной, и для Книгохранительной палаты – новоселье состоялось 8 сентября 1680 г.