Кай из рода красных драконов (СИ) - Бэд Кристиан

— Завтра отрубим, — пообещал я. — Говорю же — темно, ничего не видно совсем.

— Ни хера! — радостно поддакнул Истэчи.

— А это кто? — Ойгон ткнул пальцем в девицу, затаившуюся у меня за спиной.

— А это — дочь того колдуна. Это она спалила наш лагерь.

— Ведьма? — Тут с Ойгона слетела вся его сонная выдержка: — А сюда вы её — зачем привели⁈ Надо было там сразу и закопать!

— Допросить её надо, — пояснил я. — Узнать, что она искала у нас в лагере. Ну и как заложник она нам может оказаться полезной.

— А, ну ладно, тогда, — согласился Ойгон. — Допросим сейчас. — И поинтересовался: — Сильно поди орала?

— В смысле? — удивился я.

— Ну, колдовские девки у вайгальцев крепко орут, когда из них баб делаешь. Балованные они.

— Не успели мы с ней чего надо сделать, — посетовал Истэчи. — Долго с колдуном бились. А потом надо было уходить быстро. Щас допросим да и займёмся. Вот хорошо будет! Никогда с ведьмой не пробовал. Слышал только, что хорошо пахнут и очень сильно кричат. Жалко им свою силу терять.

Девушка за моей спиной испуганно всхлипнула.

— А зачем из неё бабу делать? Чё, прямо горит? — удивился я, стараясь не показывать заинтересованности.

Лучше бы все споры оттянуть до утра. А там пойдём в волчий лог и не до того будет. Не до девок.

— Иначе её прямо сейчас убить надо, — пояснил Ойгон так спокойно, словно речь шла про что-то обыденное. Про ту же картошку. — Голову ей отрезать, пока колдовать не может. Утром силы восстановятся, и она сожжёт нас всех.

— И как это одно с другим связано? — я уже вообще ничего не понимал.

— У Кая — память дырявая, — пояснил Истэчи моё недоумение. — Он забыл, что вайгальские ведьмы силу теряют вместе с первым мужчиной. Потому они замуж не ходят. Не хотят дома сидеть и мясо варить. На драконах много летают.

На середине разговора вернулся Темир. Плюхнулся прямо у входа — места в убежище было негусто.

— Да ходят они замуж, хотят, — рассмеялся он. — Но только за колдунов. У них амулеты специальные есть!

— Брехня! — не согласился Истэчи.

— Ну, я так слышал. — Темир заглянул мне за плечо, пытаясь рассмотреть девушку. — Эй ты, ведьмино отродье? Зачем ты наш лагерь сожгла, чего искала, а?

Ойгон порылся среди камней, засветил огонёк. В плошке с жиром плавал фитилёк из растительного волокна, но горело ярко.

— Кай, тащи-ка ведьму на свет, — велел он.

Я вытянул к огоньку слабо сопротивляющуюся девушку. Посадил перед собой.

— Чего искала, говори! — строго спросил Ойгон, разглядывая её.

Вид у колдуньи был потрёпанный — на лбу шишка, шея изрезана.

Но в тесноте убежища от неё так сладко пахло женщиной, что всё остальное сразу отступали на второй план.

— Не скажу! — огрызнулась пленница, и попыталась забиться в угол, но я поймал её за волосы и заставил сесть на место.

Ойгон молча вытащил нож, и девушка взвизгнула, закрыв руками лицо.

— Лучше сама скажи, что искала? — спросил я ласково.

С Ойгоном мы вполне могли поиграть сейчас в хорошего и плохого полицейского.

— Мы мяса тебе дадим сушёного, — пообещал я. — И воды. Хочешь? Мы всё равно узнаем, чего ты искала. Ты же понимаешь, что с тобой могут четыре мужика сделать. Ну?

Я подтянул её поближе к огню.

— Скажи, чего ты хотела в лагере? Я тебя не обижу, я добрый.

Истэчи хихикнул. Все видели, какой я добрый. Особенно с двумя мечами.

Но девушки — они глупые. Они верят, что каким бы чудовищем ни казался мужик, найдётся та, с которой он будет ласковый и послушный.

Все они мечтают приручить какое-нибудь особенно свирепое чудовище. Потому и выходят за всяких маньяков.

— Ты искала что-то, что есть у нас? — помог ей пленнице.

— М-меч, — выдохнула она.

Меч? Так это она меня вынюхивала, а не чёрный колдовской камень? Меч-то был у меня. Меч Камая «для левой руки»!

Я вспомнил, что Майа нашла меня голым — всю одежду и оружие забрали мародёры. Но что, если это были не мародёры? А кто?

— Ну и зачем он тебе? — быстро спросил я.

— Это меч княжича Камая, — пробормотала девушка. — Он заговорён лучшими шаманами диких. Им можно сражаться против демонов и колдовского огня. Это очень дорогой меч.

— Это мы-то — дикие? — рассмеялся Истэчи.

Я показал ему кулак: молчи, не мешай.

— Ну, что меч молнии отбивает — это верно, — кивнул я. — Не врёшь. А скажи… — Я задумался, не зная, как сформулировать вопрос. — Что стало с хозяином меча?

— Он умер. Терий Верден сам проткнул ему сердце, — прошептала девушка.

— Ты видела это? — Мне важно было понять, знает ли колдунья Камая в лицо?

— Нет, — помотала она головой. — Но отец говорил. Может быть, он видел.

— Ему тоже нужен был меч?

— Терий Верден велел найти его. При убитом этого меча не было. А я услыхала и…

Она замолчала, смутившись.

— А ты решила успеть наперёд отца? — помог я. — А зачем?

— Он хотел выдать меня замуж, — прошептала девушка.

— А ты, значит, не хотела? Решила раздобыть сильный артефакт, и что?.. Принести терию Вердену?

— Да. И попросить покровительства. Я хочу… Я…

Девушка заплакала.

— Во бабы, дают, — сказал Темир и задрал рубаху, ища завязки штанов. — Не хотела за одного замуж. Мало ей было! Щас много получит!

Истэчи фыркнул.

Дальнейшее развитие событий и ежу было понятно. Вот только допустить его я не мог. Может, я и не добрый, но у меня — свои принципы. И менять их я не намерен.

— Ты куда разбежался? — окоротил я брата. — Это моя ведьма. Я её поймал.

— Ну, так не лопнуть же тебе? — удивился Темир. — И нам оставишь.

Я быстро перебирал в памяти всё, что видел в деревне. Там, вроде бы, жили семьями. Значит, что такое брак они уже понимают. А что если…

— Так я, может, жениться на ней хочу! — объявил я.

Истэчи сглотнул слюну и икнул от неожиданности.

— Ну, ты и!.. — Темир обиженно засопел, выругался и… полез из убежища.

А следом за ним Ойгон и Истэчи.

Старший брат обернулся в проёме, предупредил:

— Только быстрее женись, а то спать сильно хочется! Чтобы не как волки — по два часа туда-сюда дёргаться. Мы оглядимся пока, не бродит там где колдун? А ты давай, жми!

Глава 25

Евмать

В свете огонька жирника — масляной свечки, что смастерил Ойгон — личико колдуньи казалось потерянным и потусторонним.

Вот не будет в другой раз из дому бегать. Отец хотел её за нормального мужика выдать, а не дефлорацию предложить на мешках с оружием.

— Зовут-то тебя как? — мрачно спросил я новоявленную жену.

— Ш-шасти, — выдавила она сквозь застучавшие от страха зубы.

— Клянись, Шасти, что никогда не причинишь вреда ни мне, ни моим друзьям, ни соплеменникам, — сказал я, вытаскивая клинок Камая. — На мече клянись. Если нарушишь клятву, то даже если умру — он сам найдёт тебя и отрежет голову.

Я блефовал, но, судя по лицу девушки, «шалость удалась»*.

— К-клянусь, — пролепетала она.

— Повторяй за мной! Клянусь, что не причиню вреда моему мужу, который сидит сейчас рядом со мной, каким бы именем его не называли…

— Моему мужу… — покорно повторила Шасти.

— Барсам и волкам…

— Что не причиню вреда барсам и волкам…

— И не буду колдовать в лагере без разрешения мужа!

Девушка удивлённо подняла на меня глаза, но послушно повторила слова клятвы.

А потом произошло то, чего я и сам не ждал. Лезвие меча вдруг засветилось, и по нему побежала огненная вязь придуманных мною слов: «Клянусь, что не причиню вреда…»

Колдунья испуганно вскрикнула — об этой особенности меча она тоже не знала.

— Видишь? — спросил я. — Меч запомнил твои слова! Помни и ты! Ты теперь — моя жена, поняла! Ну? — я встряхнул девушку.

— Поняла, — выдавила она.

— Ну, визжи теперь! — велел я.

— З-зачем? — совсем растерялась девушка.

— Парни ждут, что ты орать будешь, — пояснил я туманно. — Нельзя обманывать народные ожидания.