Спиральное море - Антон Маевский

   Георгиос фыркнул.

   — Ошибка снабжения, зачем еще... У нас нет торпедных аппаратов, — объяснил он Рудольфу. — Просто нету. Сейсмоторпеды...

   — Извините, — сказал Каратеодори. — Господин советник, вы знаете, что такое сейсмоторпеда? В ней два заряда. Первый — это специальная боеголовка, при взрыве которой возникает эффект Винклера... гм-м... Это квантовый эффект, благодаря которому силикатная кристаллическая решетка на короткое время приобретает свойства жидкости. И в ней тогда очень хорошо распространяется взрывная волна — от второго заряда...

   — Вы предлагаете торпедировать скалу? — спросил Рудольф.

   — Ну, собственно, да. Крепость мы не разрушим, но это будет... чувствительно. Причем лучше всего, если две торпеды пойдут одновременно. С разных углов.

   — Вы намекаете на самолеты, — уронил Араго.

   Каратеодори повернулся к нему.

   — Да. Маневренности "зеефогелей" хватит для такого финта. И торпеды не слишком тяжелые, они их поднимут.

   — А держатели?

   — Это можно сделать за полчаса.

   "Зеефогели" разошлись над морем и вырулили на цель, скрестив курсы под тупым углом. Буруны от торпед прочертили воду. У подножия скалы вспыхнуло и треснуло. В бинокль было видно, как из башен течет пыль.

   Жаль, подумал Рудольф. Красивый замок...

   Он взял микрофон.

   — Командование крепости! Я знаю, что вы меня слышите. Меня зовут Рудольф Бертольд, я являюсь заместителем имперского протохартулария. В мои чрезвычайные полномочия входит перемещение войск численностью до бригады, а также вынесение лицам с чинами не выше шестого класса смертных приговоров. Или их отмена. Продолжайте слушать внимательно: база ваша с суши блокирована. Сюда на помощь идут крейсера "Птолемей Авлет" и "Селевк Никатор". Имперские законы позволяют приговорить к смерти всех, повторяю: всех, кто сейчас находится в Аквиле. Такие вводные, — он подержал паузу. — Если вы сейчас сдадитесь, я гарантирую жизнь всем, кроме майора Херрмана. И даже ему — гарантирую передачу по команде, к его начальству. Большего вам не выторговать. Я все сказал. Ваш ответ?

   Прошло минут пять, прежде чем в динамике зашумело.

   — Говорит полковник Аммон. Дело в том, что я принимаю решение не единолично. Мне нужно двадцать минут на совещание. Дадите?

   — Пятнадцать, — сказал Рудольф. — От меня тоже не все зависит.

   — Хорошо.

   — Ждем, — Рудольф выключил связь и недоверчиво посмотрел на приемник.

   Что, вот так вот просто?.. Ох, не верится. С другой стороны — при том, сколько мы проволынили, пятнадцать минут уже вряд ли что решат. И кто знает, какие там у них человеческие факторы?.. Проще подождать.

   Ждать пришлось минут восемь, не больше. Вдали, за крепостью, что-то грохнуло, и в небо ушел столб огня. Дамба! Дамба, перегороженная пока всего-то полицейским отрядом. Они через нее прорвались. И, значит...

   Значит, все. Конец.

   Не застрелиться ли?.. — подумал Рудольф вяло, провожая взглядом срочно поднятые в разведку "зеефогели". Но, конечно, он ничего не сделал.

   На Срединное море спустилась жара, и мир был как будто ватный.

   Вернувшаяся разведка все подтвердила. В крепости — никакой активности, по самолетам даже не стреляли. Имперский флаг спущен. Полицейский кордон на сходе с дамбы — разметан, живых там, судя по всему, не осталось. А по дороге пылит колонна грузовиков и бронетехники, которая направляется — куда? — правильно, к Севастиополю...

   Конечно, Рудольф все еще мог связаться с "Калипсо" и отдать командиру соответствующий приказ. Но он понимал, что делать это уже бессмысленно. У бортовых гразеров космического крейсера нет такой точности, чтобы с первого раза сжечь быстро движущуюся по грунту колонну машин, не тронув ничего больше. Это же не крепость. А крепость, скорее всего, пустая уже. А чтобы надежно накрыть колонну, понадобится выжигать целый район. Совершенно неприемлемо.

   Ну что ж. Теперь придется бороться с проблемой регулярными средствами. Изолировать очаг, подводить к нему силы, искать методы давления...

   И это означает, что гражданская война началась.

   — Платон, это ты?

   — Да, Ника, это я. Что скажешь?

   — Что происходит? Скажи мне все, что знаешь. Пожалуйста.

   — У нас пока все спокойно. И у вас, насколько я понимаю, тоже. Мятежники захватили два крупных города: Севастиополь и Лариссу. Их более или менее блокировали. Других новостей нет. Будут — сообщу.

   — Спасибо...

   — Пожалуйста. Скажи, ты звонила Докиану? Связывалась с ним?

   — Будешь смеяться, но я собиралась сделать это сегодня. Сейчас, полагаю, ему не до меня...

   — Боюсь, что да. Ох, Ника... Ладно. Я очень надеюсь, что все это кончится, не коснувшись тебя.

   — Что ты имеешь в виду?

   — Ничего.

   — Ты недоговариваешь.

   — Все, что точно знаю, я тебе говорю. Честное слово.

   — Ты говоришь, как мальчик.

   — Я мало изменился. Меньше, чем ты думаешь.

   — Много ты знаешь о том, что я думаю... Глупо. Я сегодня обрадовалась, что Андроник там. Скажи, что я дура?

   — Нет, Ника. Ты не дура.

   — Платон!!

   — Что Платон... Сейчас всем лучше держаться от Антиохии подальше. Особенно военным. Особенно высокопоставленным военным, от которых много зависит... Мятежники в Севастиополе захватили военную академию. Часть адмиралов арестована. Это точно. От таких событий очень трудно остаться в стороне, если ты уже здесь. Поэтому лучше здесь не быть. Чтобы не пришлось стрелять в своих... или что-нибудь еще похуже. Вот. Это откровенно.

   — Да... Спасибо...

   — Не раскисай. Мы увидимся скоро. И вообще — пока ничего страшного...

   — Я знаю. Все будет хорошо.

   В юго-западном углу Северного континента Антиохии находится цветущая земля, которую первые колонизаторы этой планеты почему-то назвали Новым Алжиром. Огромные светлые леса из дуба, из араукарии, из секвойядендрона, из красной сосны. А за пределами лесов — вновь и вновь сады, поля, виноградники, пруды, усадьбы. Оскар Штейнгейм писал свой цикл "Деметра" именно здесь.

   Самая окультуренная и одновременно самая красивая часть Нового Алжира — это его побережье, обращенное к Срединному морю. На нем стоят города Береника, Севастиополь и Ларисса. От сухих степей, которые начинаются дальше к северу, эта полоса отгорожена невысоким, покрытым дубравами горным хребтом.

   Когда полковник Аммон выводил свою бригаду из крепости Аквила, он не имел никакого четкого плана действий. Было ясно, что изолированная крепость в условиях современной войны не проживет и суток. Нужна другая база. База, позволяющая, во-первых, рассредоточить войско, во-вторых, снабдить его топливом и едой, и в-третьих — пополнить людьми. Значит, это должен быть город. Большой город.

   Севастиополь, в котором еще мало кто понимал, что происходит, был занят бригадой Аммона прямо с колес. Местная полиция не стала сопротивляться, увидев едущие по улицам танки, установки залпового огня и грузовики с солдатами. Основным чувством горожан было недоумение. Пока — легкое.

   Капитана местной фемы Аммон арестовал запросто, подъехав к его дому на броневике. Но оставалась еще Военная академия, здания которой занимали в Севастиополе не один квартал. Вот здесь пришлось устраивать настоящий штурм. Без выстрелов, правда, обошлось. Точнее — обошлось до времени. Потому что после штурма все штаб-офицеры Академии были собраны в ее актовом зале, чтобы подписать отказ от сопротивления новой власти, и пятерых не подписавших тут же расстреляли во внутреннем дворе. Аммон не шутил.

   Город, таким образом, был замирен. Но перед мятежниками стояли два вопроса, требовавшие прямо-таки немедленного решения. Во-первых, горожанам (и своим солдатам тоже) надо было что-то сообщить о том, как новая власть вообще называется. И во-вторых, надо было определиться с дальнейшими военными действиями. В том, что сидение на месте означает гибель, не сомневался никто.

   Первую проблему Аммон решил просто, провозглавив себя экзархом области Новый Алжир. Заодно он произвел себя в генеральский чин, но это были уже мелочи. Главное, решение второй задачи теперь вытекало из первой. Ведь Новый Алжир — это не только Севастиополь. Это еще как минимум Ларисса и Береника. Вопрос был только в том, с какой из них начать.

   Надо отдать мятежникам должное: действовали они стремительно. Если Севастиополь они атаковали вечером, то Лариссу — под утро, то есть буквально через несколько часов. Внезапный арест трех ключевых городских чиновников, несколько танков на перекрестках, и наутро — объявление по местной связи с просьбой соблюдать спокойствие. Все прошло, как на учениях.