Старосветские убийцы - Валерий Введенский

Веригин повертел ожерелье в руках, размышляя, куда бы его спрятать?

— Наденьте на шею, — предложил Роос, — как мой тесть из племени мунси.

— В генеральских мундирах, — наставительно ответил генерал, — потайные карманы предусмотрены. А шею я для Андрея Первозванного берегу.

Веригин расстегнул пару пуговиц и спрятал сверкающие камушки куда-то вглубь мундира.

— А если Елизавета Петровна вернется, ей можно будет уехать в Петербург? — неожиданно спросил Павел Игнатьевич. Свою хозяйку он знал хорошо: если что задумала, сделает непременно!

— Она мужа должна похоронить, если, конечно, не сама убила, — ответил генерал.

Павел Игнатьевич решительно помотал головой и задал еще один вопрос:

— А я могу ехать обратно в имение Бергов? Дела, знаете ли. Тут рядом. Понадоблюсь, только свистните — вмиг прикачу.

— Вам, служанке и Пантелею Акимовичу можно вернуться в имение, — разрешил Терлецкий и повернулся к денщику генерала: — Уведешь ты арестованного, наконец?

— За что меня арестовали? — возмутился Тучин. — Я дал исчерпывающие показания: все утро был у пруда! Если не верите слову дворянина — извольте съездить и спросить у Маши, назначала ли она мне свидание! — Молодой человек сжал кулаки и не двигался с места, сколько ни тыкал несчастный денщик его штыком!

— Некогда, да и незачем, — ответил Федор Максимович. — Убийство Шулявского уже раскрыто, а остальные — нет.

— Можно я съезжу? — вызвался Денис. — Не верю, что Сашка убил. Давайте с кем-нибудь, коль мне не верите!

— Можно я? — спросил Роос. — Хочу прогуляться!

— Валяйте, — обрадовался Терлецкий. Хоть пару часов без Рооса!

Павел Игнатьевич тут же предложил:

— Поехали вместе! Заедем к Растоцким, потом завезете меня с Мари, после сюда вернетесь. Карета у Елизаветы Петровны хорошая, аглицкая!

— Решено, — обрадовался Денис.

Они дружно направились к выходу. Удовлетворенный Тучин тоже сдвинулся с места, за ним поспешил денщик.

Ямщик после удара в живот разогнулся с трудом.

— Будешь говорить? — спросил Киросиров.

— Господа, все свободны, — повторил Терлецкий.

Пришлось и остальным разойтись. Генерал вышел на крыльцо — давно мечтал покурить; слуги вспомнили про свои обязанности. Гости разошлись по комнатам.

— Ваше высокопревосходительство, — остановил Веригина Терлецкий. — Арестованных теперь двое: Тучин и ямщик-поджигатель. Справится денщик?

— Я дворянин! — Тучин замер на полдороге. — Вместе с холопом сидеть не буду.

— Николай, ты Тучина охраняй, а ты, Петька, — обратился генерал к денщику, — ямщика. Если жив останется.

Сомнения Веригина имели основания — для пущей острастки Киросиров ударил теперь того в глаз.

— Угомонитесь, урядник! — прервал экзекуцию Терлецкий и сам обратился к ямщику: — Вот что, любезный. Поляк сознался, что приказал сжечь мост, его слуга признание подтвердил. Будешь запираться, до конца жизни с каторги не выберешься. Сознаешься — лет пять всего просидишь. Выбирай!

— На всю жизнь из-за моста? — не поверил ямщик.

— А ты как хотел? Мост казенный, преступление государственное.

— Сознаюсь! — Ямщик плюхнулся на колени. — Я поджег, барин. Бес попутал.

— Подробнее.

— Поляка месяц назад возил. Он с Берг хотел повидаться, а она от ворот поворот ему. Расстроился поляк, а я объяснил: барыня замуж выходит, честь бережет, с чужим мужчиной не может встречаться. Он и спрашивает: «За кого замуж?» — «За князя Северского». Призадумался, потом говорит: «Попасть мне на ту свадьбу надо». Я идею и подал — подожгу мост, а вы под видом путника и нагрянете. Бес меня попутал.

— В церковь почаще ходи, — посоветовал Терлецкий.

— Уводи, все ясно, — приказал урядник денщику. — Запри в подвале.

— Учитесь, Киросиров, — наставительно произнес Федор Максимович. — Две минуты — и никакого мордобоя.

Урядник на слова Терлецкого обиделся и сорвал злость на смотрителе. Тот не уезжал, ждал — вдруг понадобится?

— Это ты виноват! Смотреть за ямщиками надо!

Киросиров замахнулся, но опытный Сочин неожиданно бухнулся на колени; рука урядника просвистела в воздухе, он потерял равновесие и чуть сам не упал.

— Киросиров, успокойтесь, наконец! — рявкнул Терлецкий. — Сочин, свободен.

— Спасибо, батюшка! — Старый солдат поспешил ретироваться.

Федор Максимович остался один на один с урядником.

— Поделитесь-ка лучше своими мыслями, — попросил Терлецкий задушевно. — Попали мы, как кур в ощип! Думаю, пора полицмейстера из Смоленска вызывать.

— Зачем? — удивился Киросиров. — Два преступления раскрыты: поджог моста и убийство поляка. Виновные пойманы. Исправники приедут — в тюрьму отвезут. А насчет князя и Насти не бойтесь — я протокол вскрытия порву и выброшу. Кто такой Тоннер? Может, в Петербурге он шишка, а у нас — кочерыжка. Угорели, и точка!

— А княгиня где?

— Да хоть где! Если сбежала — скатертью дорога. Прибежит — допросим.

Терлецкий снова почесал залысину. Надо посоветоваться с доктором. Бриллианты, вексель, цианистый калий… Голова идет кругом!

Глава семнадцатая

— Ты кто такой? — Дверь кареты пред Павлом Игнатьевичем распахнул незнакомый человек.

— Савелий, старший конюх их сиятельств.

— А где Ерофей?

— Заболел, — коротко ответил Савелий.

— Чем? Доктор осмотрел?

— А чего смотреть? Всю морду раздуло! Свинка! Пусть полежит, неча людей заражать! Мы ему не чужие — к моей Глашке свататься вздумал.

— А ну зови-ка жениха!

На крыльце генерал курил трубочку. Воспользовавшись задержкой, к нему подошел Роос.

— Генерал, а почему вы не хотите поехать с нами? Погода хорошая, самое время прогуляться! — Этнограф хотел послушать еще генеральских баек.

Веригин натуру имел деятельную, сидеть на месте не любил. А вечер предстоял скучный. Литию слушать неинтересно, валяться в кровати глупо, а уехать не разрешают.

— Пожалуй, прокачусь, — внезапно решил Веригин, чем озадачил Павла Игнатьевича. Посадить генерала было некуда. Выручил Пантелей.

— Тогда я здесь заночую, все одно завтра приезжать. — Хоть и не любил купец князя Василия, но считал себя обязанным проводить последнего из Северских в последний путь.

Савелий привел Ерошку. И впрямь щека раздута!

— Ну что, жених? — спросил Павел Игнатьевич. — Заболел, говоришь?

Держась ладонью за щеку, Ерошка что-то промычал.

— Опять свинкой?

Кучер снова замычал и попытался кивнуть.

— Рот открой! — приказал Павел Игнатьевич. — Свинкой два раза не болеют!

За Ерошкину щеку были набиты мелкие камешки; управляющий приказал их немедленно выплюнуть.

— Симулируем, значит!

Ерошка виновато опустил глаза, хотя был счастлив. Если б мог, пустился бы в пляс от радости! А еще Мари на него посмотрела, и, как показалось парню, с интересом. Савелий ужаснулся.

— В рекруты захотел? — грозно спросил Павел Игнатьевич.

Пришлось Ерофею в ноги пасть.

— Простите, Павел Игнатьевич, Христом богом, клянусь, не буду больше.

— Как дети малые! — Управляющий был строг, но человеколюбив. Влюбился парень, с невестой, видно, побыть хотел. Наказать надо, чтоб впредь не баловал, но простить можно.

— На первый раз гальюны вычистишь. — Павел Игнатьевич начинал службу на флоте, давно это было, однако нет-нет да и проскакивало в речи управляющего морское словечко. — Поехали, господа торопятся.

Савелий стоял посреди двора, раскрыв рот.

— Что встал, будто аршин проглотил? — напоследок выговорил ему Павел Игнатьевич. — Почему на парадном дворе лошади?

Рядом с каретой стояла сочинская линейка.

— Посмотри, газон щиплют. Немедленно убрать! Трогай, — велел управляющий Ерошке, когда все расселись.

Савелий проводил карету тревожным взглядом. Линейку убирать и не подумал. У него были другие неотложные дела.

Сочин не спал всю ночь — мучила лихоманка. Озноб колотил так, что думал, концы отдаст. Решил петербургскому доктору показаться.

Тоннер был занят, ждать пришлось долго. Наконец Илья Андреевич вышел из покоев княгини. Шансы у Анны Михайловны оставались, правая половина тела не была парализована, речь иногда прорывалась, правда бессвязная. Только бы третий удар не хватил!

— Вашебродие! — Сочин снял шапку и низко поклонился.

— Слушаю, — устало ответил доктор. У него болела голова, хотелось прилечь.

— Может, чаво присоветуете, а то лихоманка жить не дает…

Подведя старика к окну, Илья Андреевич осмотрел его, велел открыть рот, подробно расспросил:

— Так-с, моча цвета кваса?

— Да. Откуда знаете?

Тоннер усмехнулся:

— Работа такая. Ладони покажите. Хуже примерно год назад стало?