Желябов - Александр Воронский

Почему не произошло взрыва? Динамит был домашнего приготовления. Его приготовили в динамитной мастерской "Народной Воли". Мастерскую по производству динамита Исполнительный комитет поручил организовать Степану Ширяеву. Ему же, кажется, первому пришла в голову мысль пустить в дело против царя динамит. Ширяев занялся изучением динамита и потом приступил к его изготовлению, сняв для этого квартиру в Петербурге, в Басковом переулке. Хозяевами динамитной мастерской являлись Исаев и Якимова-Баска. Здесь также работали Лубкин, Иохельсон, Гартман. За июль, август и сентябрь 1879 г. было изготовлено кустарным способом 96 кг. Этим динамитом народовольцы и воспользовались при покушении на царя под Александровском, под Одессой и под Москвой. По отзывам экспертов, производивших анализ взрывчатых веществ, взятых у Гольденберга, динамит отличался высокими качествами и принадлежал к разряду очень "сильных динамитов", будучи приготовлен "умелыми и способными руками, знающими дело и понимающими людьми"[49].

Неудача произошла не от динамита. Это вполне подтвердил и взрыв 19 ноября под Москвой. Вера Николаевна Фигнер со слов Морозова рассказывает, что Исполнительный комитет назначил комиссию в составе Александра Михайлова, Морозова и Ширяева для выяснения причин неудачи. Желябову предложили показать, как он соединил электроды. Желябов соединил их неправильно. Рассказ этот возбуждает сомнения: соединение электродов не представляет трудностей.

На советском суде Иван Окладский утверждал: взрыва не произошло потому, что один из проводов оказался перебитым, видимо, лопатой. Возможно, что перебил провод случайно один из сторожей. Общественный обвинитель, Феликс Кон, сделал предположение, что проволоку перебил сам Окладский, испугавшись последствий взрыва.

Супруги Бовенко на царском суде в рабочем Тетерке узнали человека, который под именем "Митрича" проживал у ярославского купца Черемисова. Тетерка показал, что он познакомился с Желябовым в 1879 г. в Киеве. Приглашенный им в Александровск, выполнял там разные столярные и хозяйственные работы.

Допрошенный 11 апреля 1880 г. александровский извозчик Николай Сагайдачный показал, что Черемисов расспрашивал его, есть ли кожевенный завод в Александровске и брал его осматривать местность. Он очень шустрый, одет он был в черный бурнус, на голове картуз и по внешнему виду похож на купца.

Бовенко со своей стороны сообщил: — Поселившись у меня Черемисов занимался получением разных бумаг и планов на участок земли, ездил с землемером измерять этот участок, а жена его хозяйничала и сама готовила кушать. Спустя некоторое время после своего приезда Черемисов купил у меня повозку и у еврея Шампанского пару лошадей; он говорил постоянно о предполагаемом устройстве кожевенного завода, высказывал намерение до устройства завода открыть в моем доме шорню…

Видимо, Желябов конспирировал со вкусом и обстоятельно. От того приснопамятного времени остались два документа, недавно опубликованные. Первый — заявление Желябова об отводе земли:

"Желая устроить в г. Александровске кожевенный завод (сыромятного, дубильного и иного кожевенного производства), честь имею просить городскую управу: 1) дозволить мне устройство вышеозначенного завода и 2) отвести для сего около крепости 1 200 кв. сажен, на условиях продажи при продолжении аренды. Тимофей Черемисов".

Второй документ: письмо извозчику Сагайдачному из Москвы, уже после отъезда Черемисова: "Многоуважаемый Николай Афанасьевич! Прежде всего посылаю вам с семейством сердечный поклон и пожелание всего лучшего. Получили вы или нет мое письмо из Тамбова. От вас я не имею никакой вести. Как-то вы поживаете и семейство Ваше. Прошлый раз я писал вам, как устроился на зиму до весны. У свояков без меня дело пошло из рук вон плохо. Стали уговаривать, поведем дело говорят вместе. За управление дают мне одну часть, за капитал другую, а я думаю одного из них перетянуть к вам с собой. Что будет впереди увидим, а пока многоуважаемый Николай Афанасьевич прошу вас отнести прилагаемые 12 руб. в управу за землю мною арендованную. Это — за следующее полугодие. Получите расписку и храните у себя. Маша[50] кланяется вам и целует Лукерью Ивановну бесчетное число раз. Через полтора месяца ей предстоит разрешиться от бремени и родные думать не хотят чтобы она ехала на чужую сторону теперь. Сказано бабы. Ну, прощайте, будьте здоровы. Пишите прямо в Тамбов на мое имя, У нас знакомый почтальон. Уважающие вас Тимофей и Марья Черемисовы. Передайте наш поклон Тимофею Родионовичу с супругою. Если квартира нанята с мебелью, пусть будет у них или возьмите к себе.

Лишний рубль детям на гостинцы. Пусть нас не забывают"[51].

Тут все очень любопытно: и подделка под стиль обычного мещанина, и грамматические ошибки; но еще более любопытно, что Желябов, видимо, имеет какие-то замыслы относительно участка земли; не хотел ли он повторить покушения?

Между прочим, по свидетельству Гольденберга, подтвержденного Теллаловым, динамит из Харькова в Александровск доставил сам Желябов.

Он брался за все и все любил делать собственными руками.

19 ноября в одиннадцатом часу вечера ждали в Москве прибытия двух царских поездов. Но настоящий царский поезд, с царем промчался раньше, в десятом часу. Многие из служащих его приняли за пробный. Царский поезд пролетел с бешеной быстротой, окутанный парами. Утверждали, будто он состоял всего из двух-трех вагонов, Следом за ним в назначенное время проследовал второй поезд. На третьей версте Московско-курской дороги: во время следования этого второго поезда раздался сильный взрыв. Поезд потерпел крушение. Два паровоза и багажный вагон оторвались от состава, еще один багажный вагон перевернулся вверх колесами и восемь вагонов сошли с рельс. Из людей от крушения никто не пострадал. Обнаружили: взрыв произведен посредством мины, заложенной под полотно дороги. Саженях в двадцати от полотна находился дом; из нижнего этажа его к полотну и был проведен подкоп в виде трехгранной галлереи, по бокам обшитой досками. В верхнем этаже нашли гальваническую батарею и спираль Румкорфа. От батареи спускались провода в галлерею к мине, подложенной под рельсы на глубине около двух сажен. В сарае имелось отверстие для наблюдения.

Путем опроса выяснили: в первой половине сентября у мещанина Кононова неким Сухоруковым был куплен дом. Предварительно выселив из него жильцов, Сухоруков поселился в доме с женой. Нижний этаж он наглухо заколотил. Были привезены доски и железные трубы. К Сухорукову приходили знакомые. После взрыва все они скрылись. Известный уже нам Григорий Гольденберг оговорил участников и этого "предприятия": Сухорукова, студента Гартмана, "жену" его Софью Перовскую, Александра Михайлова, Арончика, Исаева, Баранникова, Гартман успел скрыться за границу. Царское правительство с понятной страстью и нетерпением стало охотиться за участниками взрыва и в частности пыталось добиться у французского правительства выдачи Гартмана для чего посылало в Париж небезызвестного впоследствии Николая Муравьева, который, однако, не преуспел. В работе участвовал и Морозов, но он заболел, и, уезжая, взял "на память" камень, вынутый из стены при подкопе. Соединял гальваническую цепь Ширяев, Перовская наблюдала за прохождением поезда и подавала Ширяеву сигналы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});