Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гарцунов понимал, что француз прав. И все же возразил снова:
– Наше плавание не содержит никаких военных задач. Мы не вели разведки, не собирались участвовать в баталиях. Доказательством нашей совсем не военной миссии служит и тот факт, что у нас на судне ребенок.
Ансу удивленно приподнял брови, но тут же воскликнул:
– Тем более, господин капитан! Вам было бы просто грешно подвергать ребенка смертельной опасности. И сдача брига при таких обстоятельствах ничуть не уронит вашей чести… Я гарантирую господам офицерам и команде безопасность и доброе отношение, вы будете доставлены в порт Бас-Тер, где получите возможность на первом же нейтральном судне вернуться на родину, никто не станет держать вас в плену. Офицеры сохранят личное оружие…
– Это очень любезно с вашей стороны, месье, – отозвался Гарцунов. – Однако же у русских офицеров принято сохранять оружие для боя, а не для пустого этикета.
Мичман Сезаров, безукоризненно владеющий французским, на всякий случай перевел эту фразу.
Капитан Ансу впервые проявил раздражение (правда, еле заметное):
– Вы что же, рассчитываете повторить подвиг брига «Меркурий»? Но такая удача выпадает раз в тысячу лет!.. Гораздо разумнее поступил капитан Стройников, когда, окруженный турецкой эскадрой, сдал фрегат противнику.
Видимо, французский капитан неплохо знал морскую историю.
– Решение Стройникова – дело его совести, – раздельно произнес Гарцунов (так внятно, что перевода не требовалось). – Я же и мои офицеры, владея полным боезапасом и четырьмя десятками отнюдь не робких матросов, едва ли сочтем возможным спустить флаг без боя.
Французский капитан, в свою очередь, не считал возможным упустить добычу, так счастливо для него угодившую в капкан.
– Я мог бы, – сообщил он с доверительной ноткой, – посадить на шлюпки десант и взять ваш кораблик на абордаж. Людей у меня достаточно. Только это привело бы к ненужным потерям… Я мог бы высадить часть людей на сушу, и они, добравшись до Пуэнт-а-Питра, могли бы создать группы захвата из добровольцев, которые атаковали бы бриг на рыбачьих лодках. Но, признаюсь честно, я не очень доверяю местному населению. В основном это негры и мулаты, бродяги и разбойники. Предпочитаю воевать своими силами… Должен предупредить, что уйти под покровом ночи вам не удастся. Я блокирую бухту боевыми группами на шлюпках и буду регулярно жечь фальшфейеры.
– Я не сомневаюсь, что вы искусный командир, – Гарцунов хотел сказать это с язвительной ноткой, но получилось просто печально. – Мне в любом случае необходимо время, чтобы собрать совет офицеров и принять окончательное решение…
– Я охотно дам вам время на размышления. До завтрашнего утра. Честь имею…
– Честь имею.
– Таковы обстоятельства… – закончил Гарцунов сообщение офицерам. – Ваше мнение, господа?
– Да какое может быть мнение? – воскликнул гардемарин Невзоров. – Будет к вечеру ветер – пойдем под ветром! Заранее только надо поставить стеньги и брам-стеньги. Не будет ветра – пойдем на веслах. Сразу не разглядят, несмотря на фальшфейеры! Приблизимся, дадим залп всем бортом! А там, глядишь, и уйдем! Стоит вырваться на чистую воду…
– На сей раз гардемарин рассуждает здраво, – заметил лейтенант Новосельский.
– Я всегда рассуждаю здраво!.. Виноват, господин лейтенант…
– Шансов – один из десяти, – сказал Стужин.
– Следует расставить всех свободных от парусов матросов с ружьями вдоль борта, – вставил слово мичман.
– А мне дадут ружье? – тонко и громко спросил Гриша.
Он давно уже, не скрываясь, стоял за диваном, его не замечали. Теперь заметили.
– Еще не легче, – сказал штурман Иван Данилович. – С мальчиком-то что делать? Убьют ведь…
Навалилось молчание.
– Видимо, так, – заговорил наконец командир. – Следует спустить шлюпку. Вы, Петр Афанасьевич, съедете с мальчиком на берег, в Пуэнт-а-Питр. Понимаете, что мы идем на смертельное дело… В любом случае – уцелеем или нет – сюда вернуться уже не сможем. Ваше дело будет добраться с Гришей до какой-нибудь гавани, куда заходят нейтральные суда…
Гриша обмер.
– Николай Константинович… – будто через силу сказал доктор.
– Слушаю вас, Петр Афанасьевич.
– Я – врач. Пока я здесь, на судне под российским флагом, я не могу оставить тех, кто пойдет в сражение. Там наверняка понадобится моя помощь. И… не приказывайте мне. У вас – капитанский долг, у меня – врачебный…
Опять стало тихо.
– Тогда… – глядя в стол, выговорил Гарцунов, – я попрошу вас отвезти Гришу на берег и как-то устроить там. С просьбою отыскать возможность отправить мальчика на родину. Глухое место, но не людоеды же здесь. В конце концов, есть, наверное, священник… Потом – возвращайтесь.
– Нет! – совсем тонко и со всхлипом вскрикнул Гриша. – Нет!.. Ну, пожалуйста… пожалуйста-пожалуйста, не отсылайте меня! Я умею стрелять! Я дома стрелял из ружья на пятьдесят шагов и попадал в бутылки. А французы больше бутылок!..
Лейтенант Новосельский вдруг мелко засмеялся, но вмиг оборвал смех.
– Гриша… – очень мягко сказал Гарцунов. – Сейчас не до споров. Командиры не имеют права подвергать детей смертельному риску. Дети не воюют…
– А как же юнги?! Они воюют, я читал!.. Запишите меня обратно! Хоть на два дня!.. Ну, не бросайте меня!
Все, что было вокруг, теперь казалось таким родным! Расстаться с бригом было страшнее смерти. А самой смерти Гриша сейчас ни капельки не боялся!
Он подумал и проговорил с твердой верой, что сделает, как обещает:
– Если отошлете с брига, я утоплюсь. Честное слово… Вот ей-Богу… – Он перекрестился.
– Гриша, я не вправе… – глухо повторил Гарцунов. – Я отвечаю перед твоими… родными…
– Но… так же нельзя! Вот вы говорите… бриг – российский, доктор – российский… А я ведь тоже… Ну, пусть не юнга, но ведь я же… российский мальчик! За что вы меня так?… – Он заплакал.
Непонятно, какое решение принял бы командир брига. Неясно, что сказали бы офицеры. Но бывает, что в тяжкие моменты приходит на выручку неожиданное счастье. Пусть непрочное, короткое, но все же…
В дверь кают-компании сунул голову Егор Плюхин, вестовой капитана.
– Вашвысокбродь! К борту лодка подошла с берега, там старик какой-то, вроде рыбак. А с ним мальчонка. Старик маячит, что непременно ему надо к капитану…
– Сейчас выйду… Хотя зови сюда, – устало сказал Гарцунов.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ БРАТИШКА
Лоцман
1
ость был высокий, худой и старый. Темнокожий. На морщинистых впалых щеках блестела седая щетина. Спутанные крупными кольцами волосы тоже были седыми. И брови. Он глянул из-под бровей неожиданно светлыми глазами – на всех по очереди – склонил и тут же поднял голову. Был он в сизой, выцветшей добела куртке с металлическими пуговицами, мятых холщовых брюках, разбитых башмаках с пряжками. Держался старик очень прямо.
Рядом со стариком стоял (почти прижимался) кудлатый босой мальчик лет семи. Похожий на цыганенка (Гриша видел цыганят в Москве), тощенький и, видимо, испуганный. Поглядывал снизу вверх на старика, брался за его штанину, но тут же, словно спохватившись, ронял голову, опускал руки и начинал дергать коротенькие, выше колен, штаны – их обтрепанные края торчали из-под широкой замызганной рубашонки. Поверх нее на мальчике была рваная безрукавка – такой крупной вязки, что казалась куском рыбачьей сети. Коричневые птичьи ножонки мальчика были в длинных светлых царапинах.
В старике-мулате, несмотря на обтрепанный вид, угадывалось что-то такое… офицерское. И командир брига поднялся ему навстречу.
– Чем могу быть полезен… месье?
Старик хрипловато заговорил в ответ. Судя по всему, тоже по-французски, но с каким-то странным акцентом. Тем, кто его не понял, Гарцунов перевел:
– Этот… господин просит у меня аудиенцию. Ссылается на дело крайней важности.
– Николай Константинович, он проткнет вас какой-нибудь здешней отравленной колючкой, – сказал мичман Сезаров. Почти всерьез. Остальные не отозвались, но было видно, что они склонны разделить опасение мичмана.
– Полноте, господа, я же не дитя, – чуть улыбнулся капитан. И кивнул гостю: – Прошу…
Каюта капитана была в двух шагах от кают-компании. Он вышел, оглянулся, жестом приглашая старика. Тот шагнул следом, а мальчик – вместе со стариком (снова уцепился за штанину). И скрылись за капитанской дверью.
Наступила тишина.
– Господа, не нравится мне это, – веско произнес гардемарин Невзоров. Остальные молчали. Но в их молчании Митя не уловил осуждения, скорее – согласие.
А Грише… ему это, пожалуй, нравилось. Почудилось вдруг, что появление старика может изменить события и каким-то образом заставит командира не убирать Гришу с брига. Надежда была слабая, нелепая даже, но ведь в беде ищешь любую лазейку…
Прошло несколько минут. Дверь в коридорчик была открыта, и через нее офицеры то и дело поглядывали на дверь капитанской каюты. Она вдруг тоже открылась, Гарцунов сказал с порога:
- Пашка из Медвежьего лога (Художник И. Коновалов) - Григорий Федосеев - Детские приключения
- Семь фунтов брамсельного ветра - Крапивин Владислав Петрович - Детские приключения
- Граната (Остров капитана Гая) - Крапивин Владислав Петрович - Детские приключения
- Оруженосец Кашка - Владислав Крапивин - Детские приключения
- След ребячьих сандалий - Владислав Крапивин - Детские приключения
- Старый дом - Владислав Крапивин - Детские приключения
- Дело о ртутной бомбе - Владислав Крапивин - Детские приключения
- Пароль «Стрекоза» - Владимир Лукьянович Разумневич - Детские приключения / Детская проза
- Сказ о том, как Иван победил Чудо-Юдо, Соловья-разбойника и Кикимору - Нина Павловна Воробьева - Прочая детская литература / Детские приключения / Периодические издания / Прочее
- Петтерсы. Дети гор - Павел Алексеевич Воля - Прочая детская литература / Детские приключения / Периодические издания