Дневник Константина - Егор Воронов

можно было понять, что такое предложение ее вполне устраивает. Впрочем, что это за заведение я не знал.

— Это мне? — я решился задать вопрос, когда понял, что конфликт между собеседниками был исчерпан.

— Да, у тебя очень бледный вид. Нет, правда, так будет легче.

— Спасибо. Я уже пил сегодня, кажется не слишком помогло…

— Это — лист из военных запасов, сильнее и лучше, — сказала Оль.

— А откуда?..

«Теперь понятно, почему она так долго ходила» — подумал я.

— Хотя, с любыми цветками стоит быть осторожным. Не Эго, конечно, но злоупотреблять им не стоит, — продолжила она, остерегающе покачав черпаком.

Поспорить с последним было сложно. Лист Эго прежде всего являлся ядом, которым люди совсем недавно научились пользоваться, но если переборщить, то тебя уже будет не спасти никакими травами. Стандартная доза — два листа в сорок дней, не больше! Хотя, я то и дело нарушал это правило… Вроде живой.

Я взял листок, аккуратно надорвал по середине и закинул в рос24, заранее перелитый в чашу из кувшина и, дождавшись растворения, принял внутрь. Этот лист по вкусу сильно отличался от нежно-ромашкового чая, заваренного Римой. Из меня чуть все обратно фонтаном не полезло. Но заметив сквозь намоченные глаза злобное лицо Оль, готовой тут же броситься на меня с мечом (какого черта тут делает меч?), я сдержался и проглотил жидкость, а после опустошил еще один стакан чистого сока. Подняв глаза, я, наконец, после нескольких секунд мучений, снова почувствовал ясность своего ума и легкость конечностей. «Словно снова попробовал Эго» — подумал я и, схватившись за стул, вновь подвинулся к столу.

— А зачем вам меч на кухне? — спросил я.

— Я любительница мраморной кухни25 — приходится выкручиваться, — ответила Оль.

— Так что там насчет плана? — Пульм тоже пододвинулся к столу и, поправив очки, сложил руки перед лицом. В этой позе он мне кого-то напоминал…

— Ха-ха. Что ж, я уж думал ты не переспросишь.

Это было не первое, но, определенно, самое глупое мое решение за время пребывания в Сулфуре…

Пятый день второй точки сезона Угасания, почти два часа ночи, округа задания ассоциации

«Предлагаю пробраться туда этой ночью. Как я понял, в такое время их не бывает, как, впрочем, и днем. Если обойти здание сзади, можно заметить пристройку, у нее нет крыши. Полагаю, там задний двор — это и послужит нам входом…»

По словам Пульма, тот был на краткой экскурсии во время первого открытия ассоциации и видел двор, так что он подтвердил мои слова. Соседи, по словам Пульма, рассказывают, что оттуда раньше часто валил дым и были слышны то ли взрывы, то ли сильные удары. Стены высокие, но с должной сноровкой туда можно будет забраться и без посторонних средств.

Хоть я и верил своим словам, но мы все же проверили, есть ли кто-то внутри, барабаня в дверь минут пять. Такое, даже если они не ждали гостей, должно было взбесить как минимум какого-нибудь Хауза, и тот уж точно бы вышел. Так что мы стали воплощать наш план в реальность.

Ночью по городу ходит гвардия (настоящая гвардия), которая проверяет порядок, на случай вот таких как мы. Пульм, так же быстро, как и согласился участвовать в этом беспределе, предложил воспользоваться его документом газетчика, что снимет прочти все вопросы о подозрительной деятельности, плюсом стал утверждать, что он с ними в ладах и если что, то берет ответственность на себя.

Ловко и, на радость, беспрепятственно пробравшись на задний двор, нам открылся вид большой земляной площадки, как и рассказывал Пульм. Несколько исколоченных бревен, пара давно потухших кострищ и мишеней для стрельбы, а также сброшенное в кучу оружие. Глаза зацепились за прислоненную к стене лестницу — отличный план отхода, все удобнее, чем подтягиваться. Мы сразу прислонили ее к стене. Все шло по плану, задний двор, как и само задние ассоциации не охранялось. Эту проблему я сумел проверить лично. К сожалению, дверь внутрь оказалась закрыта. «Я был точно уверен, что она будет открыта!» — мысленно выругался я. Но новое решение не заставило себя долго ждать. Пульм мигом обратил внимание на приоткрытое окно, за которым скрывалась пустая комната. Она не была пустой в прямом смысле этого слова, напротив, в плане обстановки она была под завязку набита красивой мебелью и странными металлическими скульптурами, разбросанными по прибитым к стенам полкам. Истина этого высказывания была в том, что там просто не было живых существ. По крайней мере, мы так думали…

Пульм потянул окно на себя — квадратная створка поднялась вверх, и подпер ее палкой. Он взглянул на меня — мы выразили готовность взаимным кивком и полезли внутрь. Я, не контролируя свои длиннющие конечности, умудрился опрокинуть створку так, что та ляпнула о раму и разбудила, кажется, все те фигурки, что так смиренно стояли на полках. Но уж лучше бы они пришли в движение… Я почему-то был к этому готов. Но вот к чему ни я, ни Пульм готовы не были, так это к внезапной атаке гигантской птицы! Пульм закричал. Свет луны, перемахивающий через высокие стены заднего двора, освещал комнату лишь частично, так что в полутьме и страхе мы отчаянно стали бороться с противником, пока Пульм в момент не скрыл пернатого покрывалом. Тот запутался в нем и, кажется, успокоился. Мои руки кровоточили. Пока я снимал с Пульма птицу, та несколько раз ударила меня по пальцам. По ощущению это было как самый острый нож! Пульму тоже досталось, кто знает, может не будь у того очков, то остался бы без глаз. Но это было лишь начало нашей безрассудной и неудавшейся миссии, ведь в следующую секунду комната залилась светом, и входная дверь открылась…

Гора Ксилл

1

Это был на удивление солнечный день, хотя ветер уже начинал набирать обороты, раскачивая остатки зелени, которая еще не успела уйти в спячку, защитив себя от травоядных хищников. Но хоть солнце и зияло посреди чистого неба, оно уже совсем не грело и лишь с усиленной скоростью стремилось к горизонту, чтобы через несколько дней исчезнуть насовсем. Может того и хотел человек стоявший посреди теней. Теней, которых он не хотел видеть. Они тянулись от подножий каменистых структур. Некоторые были собраны в группы, иные стояли совсем поодиночке. Каждый отличался от другого и имел уникальную надпись: имя человека, на веки заснувшего здесь.

Эрл знал многих из них, слишком многих… Но