Цвет крови - Марко Беттини

Вот уж чего журналист не ожидал здесь обнаружить, так это расистских настроений. По-видимому, прочтя удивление на его лице, в разговор вступил третий бродяга, прежде молча смотревший на него. Он откинул со лба рыжие волосы и бросил Марко упрек:

— По какому праву ты осуждаешь нас, ничего не зная о нашей жизни? Погляди-ка сюда: на каждом складе здесь были раньше унитазы, раковины, души. А в пустом складе — три общественных туалета. Мы вычистили их и привели в порядок. Сначала какие-то сволочи из негров или арабов забили дерьмом собственные унитазы, затем общие, а после заявились справлять нужду сюда, когда не было никого из охраны. Все у себя засрали, да так, что трубы разнесло, а поскольку жить посреди говна им не понравилось, они решили перебраться туда, где почище. Мы повздорили с марокканцами, а они в ответ достали свои ножи. В результате без воды остались все, а мы теперь без оружия не выходим.

Рыжий угрожающе помахал неким подобием копья — палкой с укрепленным на ней лезвием.

— Эти негры, — продолжил он, — настоящие придурки: разводят в помещениях костры, швыряют в них что ни попадя — дерево, железо, резину, бумагу. Огонь, понятное дело, перекидывается на другие части склада и выжигает все внутри, лишая их мест для сна. Мы трижды тушили у них пожар. Потом они начинают плакать и просят впустить их к себе, ну мы и пускаем: что поделаешь, там ведь у них и женщины есть.

Услышав последнюю фразу, молодая женщина скорчила недовольную гримасу и вставила реплику:

— Но мы не желаем терпеть их здесь. Мы — итальянцы. Если бездомные — они, кто же о нас-то позаботится?

И хотя грязь, запущенность и сон на кроватях-картонках почти сравняли цвет кожи белых нищих с цветом кожи арабов и даже негров, члены этих трех сообществ ненавидели друг друга и боролись за господство в местном вонючем королевстве.

— Пройди-ка сюда, — приказал главарь бомжей, — посмотри, как они испоганили туалеты.

Направляясь в их компании на третий склад, Марко украдкой бросил взгляд на часы. До встречи с Заркафом оставалось еще пять минут.

По сравнению с жилищем негров здесь были просто апартаменты люкс. У каждого имелся собственный угол, отгороженный старой поломанной мебелью, все еще пригодной для того, чтобы разместить там сковородки или домашний скарб.

Посреди склада они устроили гостиную, украшением ее был фиолетовый, весь в дырках диван со свисающей кожаной бахромой. Пол перед диваном покрывал расползающийся по швам голубой ковер. «Спальные» картонки громоздились на разломанных шинах и матрасах — получалось некое подобие лежанок. На некоторых из них виднелись длинные черные шерстяные шали, служащие одеялами. Неровный пол покрывал толстый слой пыли — в помещении не было сырости.

Марко отдавал себе отчет в том, что сам он и десяти минут не смог бы пробыть в этом помещении, но все же порадовался тому, что его соотечественники обустроились приличней, чем их соседи. Однако чувство удовлетворения исчезало по мере приближения к туалетам, расположенным в глубине склада.

Вонь сдавила Марко горло и вызвала чувство тошноты уже метров за двадцать на подходе к сортирам. Бомжиха отворила перекошенную дверь, разделявшую два помещения. На стенах виднелись следы взрыва, а двери кабинок сорвало с петель, когда трубы лопнули, не справившись с нагрузкой.

Внутри единственной раковины, в которую выходили пять металлических кранов, плескалась мерзкая, липкая жижа — смесь человеческих экскрементов с водой. Это зловонное месиво, образовавшееся в результате несложного химического процесса, положило конец совместному проживанию итальянцев, арабов и черных, символизируя полный крах в их отношениях. Пытаясь не грохнуться в обморок, Марко откинул назад голову, закрыл глаза и начал раскачиваться взад-вперед. Его маневры не укрылись от взглядов провожатых. Главарь воспользовался его замешательством и сказал с нажимом:

— Вот и напиши об этом. Мы уже три дня ждем от коммуны автоклав, чтобы вычистить нужники. Спасибо, если они пришлют его нам недели через две, мы хорошо знакомы с этими людьми. Спешить что-либо сделать для нас они не будут. Так напиши же про то, как мы вынуждены выживать. Нас никто не желает слушать, нам никто не помогает. Все хотят только одного — выгнать нас вон. А мы, между прочим, — последний форт между вон теми и вашими домами.

Марко царапал что-то в своем блокноте, кивая головой в знак согласия. Затем он извинился, сказав, что ему необходимо срочно идти. Кружок вокруг него распался, освободив проход.

Очутившись на улице, репортер первым делом направился к возвышающемуся неподалеку куполу. Он пересек утоптанный клочок земли и оказался почти у главного входа на фабрику, закрытого на цепочку. Там все стекла были тщательно заклеены изнутри бумагой или цветным скотчем, дабы не дать постороннему сунуть нос в чужие дела.

Решив обойти склад кругом, репортер направился вдоль длинной его стены, затем свернул за угол и чуть было не столкнулся с каким-то парнем, вероятно, охранником. Молодой человек, не говоря ни слова, подверг его личному досмотру. Он тщательно обшарил всю одежду на журналисте в поисках микрофонов. Закончив обыск, охранник пригласил Марко следовать за ним. Они вернулись назад, обойдя склад, и направились чуть левее, к железным воротам — главному входу в индустриальный комплекс.

Метрах в пятидесяти от входа и примерно в двух сотнях метров от других складов стояло небольшое прямоугольное строение. Судя по всему, этот параллелепипед из железа и стекла служил когда-то административным зданием. У железной двери охранник отошел в сторону, и Марко продолжил путь один.

Когда его глаза привыкли к темноте, в правом от себя углу журналист увидел тень, принявшую очертания Заркафа, как обычно элегантно одетого. Однако выражение его лица сейчас не казалось таким уж любезным, возможно, из-за царящей вокруг полутьмы.

— Доброго вам дня и с Рождеством!

— Как, разве в Мавритании празднуют Рождество?

— Уже много лет я живу здесь, — ответил Заркаф в своей обычной манере, слегка растягивая слова, — и хорошо знаком с вашими обычаями.

— Отлично. Тогда зачем же вы назначили мне встречу?

Марко говорил чуть более резко, чем хотел, выдавая тем самым свое волнение. Заркаф указал ему на стул, стоящий на свету, затем извлек из темноты другой и поставил его напротив Марко. Немного помедлив, он повернул стул спинкой к собеседнику и оседлал его. Он больше не походил на хозяина дома, скорее, напоминал комиссара полинии, допрашивающего подозреваемого. Беспокойство Марко усилилось, когда он услышал шум шагов в глубине помещения. Заркаф тут же успокоил его:

— Не беспокойтесь, это друзья. Там есть еще одна комната.

— Да тут у вас целая свита!

Заркаф взглянул на него с насмешкой. Луч света осветил его нос и губы.

— В подобном месте нельзя разгуливать просто так, без друзей, которым доверяешь. Это глупо.

— Я пришел сюда один.

— За вами следили.

— Мне вас поблагодарить?

— Не стоит.

— Однако тут как-то неуютно. Почему мы встречаемся именно здесь?

— Потому что мне, как и вам, необходимо узнать, что случилось с Лукманом.

— Но вы же наверняка знаете это лучше меня.

Заркаф ничего не ответил. Выждав немного, Марко снова спросил:

— При чем здесь эта заброшенная фабрика?

— Я же сказал, что племянник исчезал и раньше, — начал рассказ Заркаф. — Я следил за ним, и он все время оказывался здесь. Тут он находил гашиш и все остальное.

— Например?

Заркаф продолжил, сделав вид, что не расслышал Марко.

— Я беспокоился за него, мне нужно было о нем заботиться ради моей сестры. Я обращался с ним как с сыном, но у него было не все в порядке с головой. Он общался с разными опасными и странными людьми. Как с черными, так и с белыми. Они продавали наркотики и занимались всякими другими делишками.

Марко решил прервать его монолог:

— Там, в бараке у негров, я видел человека, истекающего кровью. Мне сказали, что в этом замешан колдун, — сообщил он с подчеркнутым скепсисом.

— Да, так действует яд змеи, которая водится в пустыне. В моей стране много ядовитых змей, так же как и в Мали, в Того, в Бенине и в Нигерии, откуда родом эти люди.

Марко снова увидел перед глазами вазу, стоящую возле умирающего, заполненную кусками, напоминающими разрезанную змею.

— Я бывал в разных местах, — продолжил Заркаф, — и знаю, что колдуны в пустынях пользуются иными средствами, чем колдуны, живущие в лесах. Я видел, на что они способны. Хотя на самом деле всей этой магией управляет разум.

— Да, но здесь нет пустынных змей.

— Вы в этом уверены?

— И колдунов тоже нет.

— Кто знает?

— Известно, что вашему племяннику вспороли живот очень тонким ножом или хирургическим скальпелем.