Практическая демонология - Елена Малиновская

Я с затаенной злостью стукнул кулаком по столу и невидящим взором уставился в окно. Там уже вовсю пели птицы, приветствуя приход нового дня. Боюсь, если дело не сдвинется с мертвой точки, – последнего в моей жизни.

С головой погрузившись в черное отчаяние, я не сразу услышал, как кто-то тихонечко постучал в дверь. Впрочем, стук сразу же повторился, более громко и настойчиво.

– Войдите, – хмуро буркнул я, не удосужившись обернуться или взять в руки посох.

К чему смешные меры предосторожности, если жить осталось считанные часы?

– Доброе утро, – раздался за спиной знакомый голос, при звуках которого я подскочил в кресле и со сдавленным рычанием обернулся.

На пороге стояла целая и невредимая Таша, которая, по всей видимости, чувствовала себя просто отлично. Легкое ситцевое платьице веселой голубой расцветки ладно облегало ее фигуру, тщательно расчесанные волосы густой волной лежали на плечах, а на лице сияла довольная улыбка.

– Ты?! – прошипел я, ощущая непонятную смесь облегчения и злости.

– Я, – немного удивленно подтвердила Таша, заходя в комнату и плотно прикрывая за собой дверь.

Я до крови закусил губу, борясь с невыносимым желанием задать хорошенькую трепку несносной девице. Вот прямо сейчас как следует отшлепать ее ремнем, да так, чтобы сидеть неделю после экзекуции не могла. И я, несомненно, сделал бы это, наплевав на все нормы приличия и благопристойного поведения. Только одно соображение меня остановило: Таша после такого поступка вполне может выгнать меня из дома, а следовательно, я лишусь даже слабой надежды на раскрытие дела и спасения себя от мести Северянина.

– У тебя очень странный взгляд, – простодушно заметила девушка, благоразумно не подходя ближе. – Что-то случилось?

Я закатил глаза и глубоко задышал, пытаясь справиться с приступом бешенства. Не стоит, Вулдиж, успокойся. Это обычная глупая девчонка, которая совсем недавно играла в куклы. Ты же не хочешь напугать ее до полусмерти вспышкой ярости? Незачем ей видеть тебя в подобном состоянии.

– Где… ты… была? – процедил я, делая паузу после каждого слова и пытаясь не сорваться на крик.

– Я проснулась, увидела, что тебя нет, и решила перебраться в свою комнату. – Таша лгала, глядя мне прямо в глаза, и не краснела при этом. Я с силой вцепился в подлокотники кресла, пытаясь не вскочить с места и не надавать гадкой девчонке оплеух. Когда мужчина поднимает руку на женщину – он прежде всего унижает себя. Не будем опускаться до такой низости. Хотя руки чешутся, и чешутся сильно.

– Ты врешь. – Только боги знали, каких трудов мне стоило говорить спокойно. Неладное можно было заподозрить лишь по слишком отрывистым фразам. Но Таша не знала меня настолько хорошо, чтобы понять, какая буря на самом деле бушевала в душе. – Я заходил к тебе в комнату. Там никого не было.

– Заходил? – Похоже, мне все же удалось вывести девушку из состояния равновесия, поскольку она явно занервничала. – Это невозможно! Она была заперта.

Вместо ответа я медленно растянул губы в подобие улыбки. Наверное, со стороны это выглядело несколько пугающе, поскольку Таша вздрогнула и отступила назад. Нет, юная леди, на этот раз я не позволю вам просто удалиться. Пришло время осознать, что за любое свое действие надо уметь держать ответ.

Я щелкнул пальцами, и засов на двери сам собой задвинулся, плотно войдя в паз. Теперь девушке придется сильно постараться, чтобы выйти из комнаты без моей помощи. А я ее не намерен оказывать, пока не узнаю всю правду о ночных похождениях моей подопечной.

Таша испуганно оглянулась на лязгающий звук, потом с нескрываемым ужасом посмотрела на меня. Поняла, наверное, что в этот раз со своими шалостями она немного переборщила.

– Теперь понятно, как я вошел к тебе? – поинтересовался я, холодно разглядывая смущенную девушку. – Повторяю свой вопрос: где ты была все это время?

– Я гуляла, – запинаясь, выдавила из себя Таша. – Мне показалось, что во дворе мяукает котенок. Вот и вышла проверить.

Упорная ложь девушки начала меня серьезно утомлять. Я потянулся и встал с кресла, не сводя пристального взгляда с Таши. Затем сделал шаг ей навстречу.

Девушка попятилась, но почти сразу уперлась спиной в дверь и была вынуждена остановиться.

– Говоришь, котенок мяукал? – Таша немного расслабилась, услышав мой негромкий и размеренный голос.

А зря. Любой хоть немного знакомый с родом Сурина на ее месте, наоборот, заволновался бы стократ сильнее. Особенность такая у нашего семейства – чем большую ярость мы испытываем, тем тише ведем беседу. Просто удивительно, что я еще не перешел на шепот.

Я глубоко вздохнул, едва не захлебнувшись в очередной раз от бешенства, и чуть слышно осведомился:

– И как успехи? Отыскала несчастное животное?

– Нет, – осмелев, улыбнулась девушка. – Наверное, послышалось.

– Послышалось, значит, – повторил я, потом исподлобья внимательно взглянул на Ташу, позволив злости отразиться в моих зрачках. – Юная леди, вам в детстве никогда не говорили, что обманывать взрослых нехорошо?

Девушка улыбнулась еще шире, видимо решив, что опасность миновала, раз я разговариваю так спокойно. Но уже через миг, встретившись с моим взором, побелела от ужаса, сравнившись оттенком кожи с цветом погребального савана. Я жестокосердно продолжал смотреть прямо на нее, не позволяя отвести глаза. Интересно, долго ли она сумеет продержаться? Проклятье Темного Бога даровало роду Сурина не только власть над неупокоенными созданиями, но и способность на какой-то миг заглянуть в душу еще живого человека.

– Вулдиж, – выдохнула Таша, дергаясь, словно тряпичная кукла в руках балаганного шута, и силясь хоть как-то вырваться из плена чужой воли. – Не надо, прошу. Ты делаешь мне больно!

Глаза девушки как-то подозрительно ярко заблестели, и в это же мгновение моя злость схлынула, сменившись жгучим стыдом за свое поведение. Я опустил голову, кляня себя за несдержанность. Называется, нашел повод для гордости. Напугал девчонку до полусмерти и рад. Лучше бы я ночью доблесть и смелость перед Северянином демонстрировал, чем сейчас таким недостойным образом пытался взять реванш за свой страх перед ним.

Таша всхлипнула, наконец-то получив свободу действовать по собственному усмотрению, сползла спиной по двери на пол и разрыдалась в полный голос от пережитого.

– Извини, – обронил я, сморщившись, как от невыносимой боли. – Я не хотел тебя пугать.

Девушка в ответ заплакала еще громче, но я и не подумал ее утешать. Да, быть может, мои действия и были слишком жестокими, но она в какой-то мере заслужила наказание. И потом, я был уверен, что если сейчас пойти на попятную и смиренно молить о прощении, то Таша решит, будто в дальнейшем она имеет полное право творить, что душа пожелает. Все равно мне останется лишь смотреть сквозь пальцы на ее выходки. Мол, чего опасаться, если глупый некромант так боится женских слез, что при виде их теряется и сам готов разрыдаться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});