Бремя секретов - Аки Шимазаки

— Господин Такагаши хочет поговорить с тобой, Марико, как я объяснил тебе вчера.

И добавляет:

— Ступайте ко мне в кабинет. Там вам никто не помешает.

Он улыбнулся и вышел в сад. Юкио не видно. Мы поднимаемся на второй этаж. Дверь кабинета открыта. Марико садится в старое кресло, я устраиваюсь на стуле священника. Теперь мы друг напротив друга. Помолчав с минуту, я говорю:

— Когда я увидел вас, то сразу влюбился. И с тех пор думаю только о вас. Похоже на ребячество, но это действительно так.

Лицо ее заливает краска. Пристально глядя ей в глаза, я продолжаю:

— Я собираюсь сделать вам предложение.

— Вам ведь известно, из какой я семьи, верно? — спрашивает она.

— Да. Я готов объяснить все родителям, они поймут трудность вашего положения и примут вас как мою невесту.

— А если они откажутся?

— Тогда я уйду из дома.

Она удивлена:

— Уйдете из дома? Но это невозможно! Насколько я знаю, вы наследник старинного рода.

— Марико, я не шучу. Я приложу все возможные усилия, чтобы родители дали согласие на наш брак.

— Не понимаю вас. — Она качает головой.

— Что именно вы не понимаете?

— Зачем вы идете на такой риск, выбрав меня? Если вы порвете с родителями, род Такагаши пресечется. Дело серьезное.

Я не отвечаю. Я молчу. Она пристально смотрит на меня. Я говорю нерешительно:

— Я должен сказать вам одну важную вещь.

Широко раскрыв глаза, она повторяет:

— Важную вещь?

— Да. Скорее всего, я бесплоден.

— Бесплодны?

— Да.

Она не знает, что ответить. Мы долго молчим. Наконец я говорю:

— Я хочу усыновить Юкио.

— Усыновить Юкио?

Она растерянно смотрит на меня. Руки у нее дрожат. Я накрываю их своими ладонями и говорю твердым голосом:

— Марико, я повторяю, мне не нужна никакая другая женщина, кроме вас.

— Я все понимаю, — отвечает она, опустив глаза. — Но сегодня вы и так сказали слишком много.

— Вы правы. Я подожду, пока вы решите: да или нет.

Она встает с кресла и выходит из кабинета. Слышу, как она медленно спускается по лестнице и затворяет за собой входную дверь.

* * *

Каждый день льет дождь. Сезон дождей. В лабораторию я хожу пешком. Повсюду цветут гортензии. Я останавливаюсь и подолгу смотрю на них, любуясь красотой ярких соцветий. Заметив между листьев улитку, вспоминаю свои детские прогулки с Соно. После школы я всегда заходил к ней. Искал в ее садике улиток и складывал их в бутылку с влажными листьями на дне. Мне нравилось наблюдать за ними.

Интересно, где теперь Соно? От нее нет вестей. Еще в конце лета она должна была вернуться в Камакуру. Если она уехала из Харбина, нет никакой возможности с ней связаться. Остается только ждать. В душе томится смутная тревога.

Сразу после работы иду домой. После разговора с Марико в церковь я не заходил. Мучительное ожидание ответа. Но на сердце гораздо легче и спокойнее, чем прежде.

Сегодня все заканчивают работать раньше, чем обычно. Метеостанция сообщила о приближении бури. Не успел я зайти в дом, как поднялся ветер и дождь пошел сильнее. Рубашка моя промокла. Надеваю юката.

Завариваю чай и сажусь с чашкой у окна в бамбуковое кресло. Разворачиваю свежую газету, которую купил по дороге. Сверкают молнии. Мгновение спустя грохочет гром. Так повторяется несколько раз. Выключаю свет и смотрю на небо.

Размышляю над тем, что сказал начальник на утреннем совещании. Речь шла о филиале нашей компании в Нагасаки, где требовался еще один фармацевт. Коллеги только переглядывались. Нагасаки отделяет от Токио порядка семисот километров. Кажется, ни у кого нет желания туда ехать. Слишком далеко от столицы. Словно отправляют в отставку. Слушая начальника, я вспомнил, что госпожа Танака родом из Нагасаки. Она рассказывала, что город, и особенно квартал Урагами, стал прибежищем католиков, подвергшихся гонениям со стороны феодального правительства.

Любопытно пожить в другом городе. Теперь мне кажется, что было бы неплохо поехать в Нагасаки, пусть даже мои родители сочтут это странным.

К семи часам буря закончилась и все стихло. На западе небо светлеет. Завтра будет солнечная погода.

Слышу стук входной двери.

— Господин Такагаши, — окликает меня женский голос.

Выхожу из комнаты и вижу Марико, она стоит на пороге в полумраке.

— Вот так сюрприз! — говорю я.

— Я попросила ваш адрес у священника, — объясняет она. — Простите за беспокойство.

— Напротив, я рад, что вы пришли. Входите! Сейчас заварю вам чаю.

— Нет, спасибо, — отвечает она. — Юкио ждет меня в церкви. Из-за дождя мы задержались там дольше обычного. Я пришла, потому что приняла решение.

— Приняли решение? Какое?

Она опускает глаза, а потом говорит, пристально глядя на меня:

— Я согласна стать вашей женой.

— Это правда?

Я беру ее за руки. Она кивает.

— Но я пока ничего не говорила Юкио. У него очень тонкая психика. Ему нужно время.

— Да, верно. Я подожду, пока он ко мне привыкнет. Не беспокойтесь.

Прижав Марико к себе, я говорю:

— Спасибо за ответ. Я напишу родителям, что мы собираемся пожениться. Когда Юкио свыкнется с тем, что я стану ему отцом, я познакомлю вас с родителями. Хорошо?

Она опять кивает. Поднимает голову, и мы долго смотрим друг другу в глаза. Обнимаю ее еще крепче. Тепло ее тела проникает внутрь меня. Мое дыхание становится чаще. Стараюсь успокоиться. Глажу ее нежное лицо. Она закрывает глаза. Щеки у нее мокрые. Я целую ее лоб, веки, губы. Дрожащим голосом она говорит:

— Теперь мне пора идти. Хотите завтра поужинать у меня дома?

— С удовольствием!

Она уходит. Глядя ей вслед, думаю о Соно: как же хочется познакомить ее с Марико и Юкио, прежде всех остальных — именно ее.

* * *

Не задерживаясь на работе, встречаюсь с Марико и Юкио на пересечении главной улицы с узким переулком, неподалеку от церкви. В руках у Марико корзина для продуктов. Вместе мы идем в яоя, где я бываю каждое воскресенье.

Жена хозяина лавки посмотрела на нас с улыбкой. Впервые я прихожу сюда не один. Мы с Марико выбираем овощи, рыбу, фрукты. Юкио с интересом разглядывает ракушки в деревянной коробке. Когда я расплачиваюсь, жена хозяина протягивает Марико связку хамагури.

— На счастье, окусан, — говорит она. — Это вам в подарок.

Щеки Марико заливает краска.

— Спасибо, — отвечаю я, — очень мило.

Самое тяжелое кладу к себе в сумку, остальное умещается в корзину Марико. Юкио сажаю себе на плечи. Вместе выходим из магазина.

Квартал, где живет Марико, находится в стороне от главной улицы. Вдоль узких тротуаров выстроились старые многоэтажные дома, вроде нагайя. Краем глаза замечаю, как, глядя на нас, перешептываются соседи во дворе. Марико идет быстрым шагом, молча.

— Не обращайте внимания, — говорит она, войдя в квартиру. — Люди всегда любопытны.

Юкио, сидя у меня на плечах, прибавляет:

— Они злые, и это все потому, что у меня нет папы.

Марико потупила глаза. Опустив Юкио на пол, я спрашиваю:

— Юкио, хочешь, сделаем бумажные кораблики? Я принес из лаборатории много исписанных листов.

— Хочу, — отвечает он.

На маленькой кухне, прямо рядом с входной дверью, Марико начинает готовить ужин. В квартире только две комнаты: столовая и спальня. На крючках висят платья ярких расцветок.

— Это моя работа, — объясняет она. — Я шью.

Играю с Юкио, прислушиваясь, как Марико режет овощи. С кухни доносится запах жареных хамагури. Кажется, будет вкусно.

Мы ужинаем. Марико готовит превосходно. Рыба, хамагури, овощи — все слегка поджарено, лучше не придумать. Я ем с удовольствием.

После ужина Юкио говорит:

— Давайте поиграем в каиавасе? Я объясню как.

Он раскладывает на столе створки хамагури.

— Правила очень простые, — продолжает он. — Нужно найти две створки, которые раньше были вместе.

Мне знакома эта игра, однако я говорю:

— Да они же все одинаковые!

— Нет, приглядитесь получше.

Я беру две ракушки и прикладываю их друг к другу.

— Они разной величины, видите? — говорит Юкио.

— Ты прав.

— Так что это непросто, господин Такагаши!

Марико улыбается.

На самом деле это древняя игра, которая появилась еще в эпоху Хэйан. Представители знати писали внутри створок хамагури стихи.

— Кто научил тебя этой игре? — спрашиваю я.

Юкио молчит.

— Наверное, госпожа Танака, — говорит Марико, — ей нравятся хамагури. А еще, по ее словам, у каждой створки только одна пара, и у людей так же.

Юкио выиграл, он доволен. Марико отправляет его в ванную. Пока она укладывает его спать, я мою посуду. Юкио трет глаза и спрашивает меня:

— Господин Такагаши, а вы придете к нам завтра?

Я смотрю на Марико.