Мятеж четырех - Олаф Бьорн Локнит

После очередного удара что-то звонко хрустнуло. Еле заметно дрогнула и снова упала крышка, но я успел услышать отчаянный выкрик:

– Велл, да помоги же! Она тяжеленная!

Я даже дышать перестал, следя за тем, как накрывающий меня зеленоватый купол медленно и важно приподнимается, наклоняется вбок и грузно падает. А потом меня оглушило – оказывается, пещеру наполняли звуки. Грохот рушащихся неподалеку камней, шорох осыпающегося песка, какой-то непонятный низкий гул и треск… А самое главное – людские голоса. Настоящие, а не раздающиеся у меня в голове.

– Эйв! Эйв, ты жив?

– Слушай, он вроде не дышит…

– Глаза разуй, дышит! Эйв!..

Меня трясли и всяческими способами старались побыстрее вернуть к жизни. Пещера у меня перед глазами двоилась и троилась, я качнулся и, чтобы не упасть, вцепился в какой-то закругленный край. Значит, я снова могу двигаться!

Тут до меня дошло, что я сижу. Веллан и Хальк совместными усилиями заставили меня сесть и теперь пытались перекричать друг друга, допытываясь, ожил я или еще нет.

– Да живой я, – с трудом выговорил я, и они сразу замолчали. Мы уставились друг на друга, точно я был выходцем из мира мертвых, получившим возможность снова стать живым.

Собственно, так и было…

– Эйв, – тихо сказал Веллан и, протянув руку, нерешительно коснулся меня. – Настоящий… Но ведь ты умер…

– Слушайте, давайте потом разберемся, кто живой, а кто мертвый, – Хальк поднял голову и с опаской посмотрел на покрытый расползающимися трещинами потолок. – Эйв, мы, конечно, ужасно рады тебя видеть и все такое прочее, но скажи – ты можешь идти? Мы тут, кажется, учинили небольшое землетрясение, а теперь расхлебываем плачевные последствия…

– Сейчас узнаем, – сказал я и попытался повернуться, чтобы слезть с невысокого каменного возвышения. Только сейчас я смог оглядеться и увидеть, куда меня забросило. Пещера оказалась очень маленькой, темной со сводчатым, небрежно отесанным потолком. На полу выстроились накрытые темными куполами странные вытянутые предметы, высотой по пояс человеку. Я бездумно пересчитал их – девять, считая с тем, на краю которого сидел я.

Первая попытка встать окончилась неудачей. Я бы непременно грохнулся, если бы Веллан не успел меня подхватить. Ноги не держали, голова кружилась и хотелось снова прилечь.

– Лучше бы нам поторопиться, – озабоченно сказал Хальк. – А то меня терзают подозрения – вдруг все это рухнет в самый неподходящий момент…

Я решил, что немножечко передохну и повторю попытку. Велл присел рядом со мной, а Хальк, перепрыгивая через упавшие с потолка глыбы, добрался до ближайшего «гроба» и попытался разглядеть, что (точнее, кто) лежит внутри.

– Как вы сюда попали? – спросил я. Мне как-то до конца не верилось, что я на свободе. – И зачем?

– Долгая история, – отмахнулся Веллан. – Выберемся – расскажу. Главное – мы, кажется, убили тварь, которую выкопали гномы. Эту их Небесную гору. Только мы вот на обратном пути слегка заблудились…

– Это еще неизвестно, кто именно заблудился – мы или остальные, – не оборачиваясь, заметил Хальк. Он никак не мог оторваться от рассматривания содержимого «гроба», заглянул в соседний, и вдруг обернулся к нам:

– Слушайте, там внутри тоже люди. Может, нам попробовать и их вытащить?

«Не стоит, – я вздрогнул от неожиданности. Голос Старика был чуть слышен, словно он находился где-то далеко-далеко. – Тебе посчастливилось, мальчик. Уходи отсюда и уводи своих друзей. Не тревожься о нас – мы с нетерпением ждали этого дня.»

«Поторопитесь, – добавил Алькой, и мне показалось, что он доволен. – Удачи тебе, мальчик.»

«Варварское жизнелюбие меня просто поражает, – проскрипел Кхатти. – Уноси-ка отсюда свою задницу, малыш… и лучше – вместе с головой. Было приятно познакомиться…»

– Мне тоже, – вслух сказал я, откуда-то твердо зная, что заключенные в «гробах» люди меня услышат. – Спасибо… за все. И прощайте.

Хальк и Веллан недоуменно посмотрели на меня, не понимая, с кем я говорю. Издалека долетел грохочущий раскат, сопровождаемый зловещим шелестящим скрипом. Трещины на потолке угрожающе расширились.

– Не пора ли сматываться? – озабоченно спросил Хальк. – Эйв, ты как? И что нам делать с остальными?

– Я в порядке, – теперь мне удалось твердо встать на ноги. – А остальные… Они уже умерли.

– Тогда пошли, – заторопился Веллан. – Нам еще дорогу наверх искать… и надо попробовать спасти остальных. Они не могут выбраться из-за завала…

Им все же пришлось поддерживать меня с двух сторон, чтобы я смог доковылять до приоткрытой двери. Она имела вид удивительно гладкой темной плиты, висящей на каких-то трубках вместо обыкновенных петель. Когда мы выбрались в коридор, я заметил, что на потолке сидит какое-то животное, поворотив жуткую морду к нам. Ох, и клыки у него!

– Не бойся, – жарко прошептал мне Веллан. – Этих зверей гномы зовут черными элайнами. Вроде домашней собаки.

– Велл! – господин аквилонский летописец дернул оборотня за рукав. – Нужно немедленно уходить! Такое впечатление, что Небесная гора сейчас начнет разрушаться!

– А как же Конан и остальные? – взвыл оборотень из Бритунии. – Они же погибнут там, в подземельях!

– Мы ничем им не можем помочь! – Хальк еще крепче схватил меня под руку и потащил вперед. – Бегом! Видите, элайн наверняка хочет сбежать! Он тоже боится…

Мы успели пройти по коридору вслед за черным зверем не больше полусотни шагов. Катакомбы снова тряхнуло, а из-за незамкнутой нами двери раздался скрежещущий треск и звон, точно разбилось что-то стеклянное. Я невольно оглянулся и увидел короткую вспышку ярчайшего бело-синего света, вырвавшуюся из щели и затопившую коридор. На миг высветилось все, до мельчайшего камешка, и мне запомнились три наши причудливо изогнувшиеся тени на стене.

Свет постепенно мерк, в гномьи пещеры возвращалась привычная темнота. Я почему-то был уверен, что для пленников Граскааля все закончилось, причем наилучшими образом. Хальк неуверенно предложил вернуться и посмотреть, что там случилось, но Велл решительно потянул нас за собой.

Мы топали по проходу, забирающему куда-то вверх, земля под нашими ногами мелко подрагивала, а из самых глубин доносилось низкое ворчание, похожее на рев огромного потревоженного зверя. Мы не разговаривали – не до того. Меня вдобавок еще здорово заботило, как бы в полутьме не споткнуться и не упасть.

«Эйвинд, ты меня слышишь?»

Голос Старика был настолько ясен, что мне померещилось – он идет рядом.

– Слышу, слышу, – пробормотал я. – Значит, ты не умер?

«Умер, конечно, – со смешком заверил меня Старик. – Не так, как умирают обычные люди, но все-таки умер. Впрочем, что есть смерть, как не предвестие вступления в новый круг жизни?»

«А остальные? – подумал я. – Они-то как?»

«Они освободились… Но я вернулся, чтобы предупредить тебя. Твои друзья, кажется, и в самом деле нашли способ навсегда уничтожить обиталище нашего Хозяина, а вот его самого дома не застали. Так вот, у меня есть дурное предчувствие, что вам предстоит с ним еще встретится. Если это произойдет и тебе покажется, что вы угодили в безвыходное положение… – Старик замялся, затем продолжил: – Попытайся позвать меня. Так, как ты делал это в подземелье. Я не обещаю, что у меня получится объявиться лично, но я обязательно постараюсь помочь вам. Хорошо?»

«Ладно, – несколько растерянно сказал я. – Я, конечно, позову, но что с этого будет толку? Ты ж вроде как призрак…»

«Увидим, – задумчиво отозвался Старик. – Никогда не загадывай наперед, мальчик мой. Никогда…»

Глава шестая

РИНГА, третий рассказ

Пограничное королевство, поселения Лерзак и Брийт.

17–21 дни третьей осенней луны.

«…То были странные времена. Времена непрочного мира и нерушимых клятв, убийств из-за угла и единения между враждующими, вызванного одной общей опасностью. Страны Заката с тревогой прислушивались к противоречивым слухам, долетавшим с полуночи, короли покидали свои троны, а обыватели – города, и никто не мог с уверенностью предсказать, запылает ли завтра новый рассвет.

То были жестокие и темные времена. И все же – обычные. Люди рождались, жили и умирали, и, не замечаемые ими, лазутчики враждующих стран, скрываясь под чужими именами, по-прежнему пытались тайком выведать, каковы дела у соседей. Кто-то из этих людей служил за золото, кто-то – по велению долга, а некоторые были рождены со стремлением непременно разузнать все скрытое.

То были зловещие времена. И все же, оглядываясь назад, многие без колебаний называли их лучшими в своей жизни.»

Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства

Пограничье встретило меня именно тем, что я больше всего ненавижу – затяжным дождем вперемешку с мокрым снегом и пронизывающим холодным ветром.