Мятеж четырех - Олаф Бьорн Локнит

Я начал понимать, отчего обитатели подземелья время от времени просят Кхатти заткнуться. И чего он только такой… Сначала на язык просилось – «злой». Потом я передумал и решил, что Брюзга не злой, а просто обидевшийся на жизнь и на всех людей.

– Кхатти видел, как погибла заветная мечта его жизни, – негромко сказал Старик. Откуда-то я знал, что сейчас только я слышу его голос, а все остальные разговоры стали едва различимы, точно велись за толстой стеной. – Это, знаешь ли, не очень-то приятно. Особенно если у тебя нет и никогда больше не будет возможность вмешаться и как-то помешать происходящему. Он был очень деятельным человеком, а теперь обречен на полнейшее бездействие. Впрочем, все мы в свое время что-то значили для наших народов… Мы привлекали внимание и, наверное, поэтому все оказались здесь. Бывшие заклятые враги, бывшие союзники… Алькой прав – это теперь больше не имеет никакого значения.

Старик надолго замолчал, остальные притихли. Я поколебался, но все же решился осторожно напомнить о себе:

– Тогда почему же меня тоже сюда затащило? Я ведь никто… То есть я хочу сказать, я не был никем особенным.

– Мы тоже так считали, – словно про себя проворчал Лис. – Оказалось – ошиблись.

– Думаю, для тебя и для нас будет лучше, если ты расскажешь, как очутился здесь, – предложил Старик. – Возможно, твой рассказ поможет нам в чем-то разобраться и мы сможем ответить на твой вопрос… И, кроме того, к нам очень давно не попадали люди с поверхности земли. Нам всем было бы весьма интересно узнать, что нынче происходит в мире. Когда-то мы приложили немало усилий, чтобы изменить его историю. Любопытно, что получилось из наших трудов…

– Да и так видно, что ничего хорошего, – фыркнул Кхатти и вдруг нетерпеливо потребовал: – Ты давай, давай, говори!

– Чтобы он имел возможность говорить, тебе придется немного помолчать, – невозмутимо сказал Старик. – И попрошу никого не перебивать, не лезть с вопросами и не торопить рассказчика.

Никто не ответил, но я как-то догадался, что все согласились с требованием Старика. И еще я подумал, что Старик, наверное, здесь главный. А потом вспомнил, что однажды уже рассказывал свою историю с самого начала и придется все повторять. Хотя нет – теперь мне есть что добавить к прежней повести. И еще одно отличие – мне даже не надо шевелить языком. Достаточно думать о том, что я видел и узнал, и все остальные увидят то же самое.

И я начал рассказывать.

* * *

До сих пор не знаю – поверили они моим словам или нет. Во всяком случае, после того, как я рассказал о брошенном руднике, где мы пытались извести подземное чудовище, и неуверенно сказал: «Ну вот, вроде и все…», никто не набросился на меня с расспросами. Меня вообще ни о чем не спросили. Только Старик поблагодарил и сказал, что им нужно хорошенько подумать над услышанным.

Думали они без меня. То есть я не слышал – говорят они между собой или нет. Сначала я было обиделся, а потом решил, что так и должно быть. Я ведь намного младше их всех, мое дело – только правдиво рассказать об увиденном. Право же решать, как поступить с моим рассказом, принадлежит старшим. Так что я задремал, оказавшись в ставшем уже привычном призрачном ущелье. Расчищенный участок, с которым я возился, заметно увеличился. Человеку в одиночку столько земли и камней перетаскать не под силу. Тем не менее, здесь моя работа явно была выполнена, и кто-то невидимый снова начал подталкивать меня в спину. Значит, нужно переходить дальше.

Я попробовал упираться и даже хотел бросить лопату (хотя никакой лопаты у меня в руках на самом деле не было), но получил такой тычок, что проснулся. Уставился в мрачный потолок и задумался. Никак не могу сообразить – снится мне распроклятое ущелье или оно всамделишное? Если есть – что за непонятная огромная штука в нем лежит? Вдруг это та самая, по случайности отысканная гномами? Что же получается – мы так старались ее извести, а нынче я самолично принимаю участие в ее вытаскивании на белый свет? Но ведь это все мне снится!

Тут я понял, что окончательно запутался. Хоть я положил себе ничему более не удивляться, но жизнь все время подкидывала мне новые и новые загадки. А ответов к ним я, как не бился, сыскать не мог.

Болтливая компания, как назло, молчала. Даже Брюзга, у которого не язык, а вертлявое помело. Я бы очень хотел их кое о чем расспросить… да только не решался заговорить первым. Вдруг у них так не заведено? Еще обидятся и совсем разговаривать перестанут. Совсем ведь тошно будет…

– Они сейчас заняты, – если я мог, вздрогнул бы от неожиданно прозвучавшего голоса Старика. – Но просили меня выразить тебе искреннюю благодарность за повествование. Оно заставило нас о многом задуматься и взглянуть на некоторые вещи с новой точки зрения…

– Да не за что, – растерянно ответил я. – Вы попросили, я и рассказал. Трудно, что ли?

– Ты был вправе ожидать ответного рассказа, – заметил Старик. – Однако вряд ли ты его услышишь. Не потому, что нам требуется многое скрывать, но по иной причине. Наши истории слишком длинны и малопонятны кому-то, помимо таких же старых развалин, как мы. Ты верно решил, что мы очень давно находимся в этом месте. Наши старожилы не по своей воле обосновались здесь почти восемь тысячелетий назад…

– Это Кхатти? – осторожно спросил я, твердо убежденный, что Брюзга – самый старый из обитателей подземелья. Восемь раз по тысяче лет! А тысяча – это десять раз по сто! Такого срока и представить невозможно, а уж как их прожить…

– Нет, – с легкой усмешкой в голосе отозвался Старик. – Кхатти попал сюда почти одновременно со мной и Алькоем – около тысячи лет назад. Самых старых из нас ты не слышал. Впрочем, мы их тоже ни разу не слышали – они давно разучились говорить, а их души навсегда сроднились с созданием, обитающим в горах. Ты его наверняка видел. Оно обитает в твоих снах, также, как и в наших. Тебе мнится, что ты извлекаешь эту вещь на поверхность, так?

– Ага, – обрадованно подтвердил я. Наконец-то хоть что-то прояснилось! – Это такая большая непонятная штуковина, лежащая в глубоком ущелье? Я ее выкапываю. Мне совсем не хочется этого делать, но меня точно кто-то заставляет. А она правда есть?

– Да, – с тоской сказал Старик. – Она есть. И, к величайшему сожалению всех сущих на земле народов, она снова ожила.

– Ожила? – переспросил я. – Так она живая? И эти штуки, что ползали под землей, это ее… ну, не знаю… дети, что ли?

– Можно сказать и так, – после некоторого молчания ответил Старик. – На самом деле я неверно выразился, введя тебя в заблуждение. Конечно, это существо не живое, подобно тебе или мне. Оно не ест, не дышит, не чувствует, и, разумеется, у него не может быть никаких отпрысков. Оно всего лишь порождение чрезмерно изощренного в науках разума, созданное из холодного железа. Я понятно изъясняюсь, мальчик? Если нет, то не бойся сказать.

– Да нет, мне все понятно… – с трудом выговорил я. – Я просто… обалдел слегка.

– Может, ты хочешь побыть один? – участливо поинтересовался Старик. – Когда захочешь поговорить или спросить о чем-нибудь – окликни меня. Я для тебя Старик, верно? Пусть так и остается, имена для нас больше ни имеют никакого значения.

Он замолчал, словно вышел и закрыл за собой дверь. Честно говоря, я не обратил на его уход никакого внимания. Меня интересовало другое. Выходит, Веллан был прав, говоря, что чудовище неживое! И Хальк говорил то же самое! Жаль только, они никогда не узнают, что думали верно… Я старался не задумываться над тем, удалось ли оборотню выбраться из катакомб, и уцелели ли остальные, ждавшие нас наверху. Я просто от души надеялся, что с ними ничего не случилось и они успели добраться до безопасного места.

Значит, эта тварь неживая. Но кто же тогда ее сделал и самое главное – зачем она послала своих… как же их теперь называть? Ладно, будем для простоты все-таки считать этих маленьких чудовищ ее детенышами. Так вот, зачем она послала их травить людей в Аквилонии и Немедии? И для чего ей понадобились мы?

– Почтеннейший, – решительно окликнул я, не зная, услышат меня или нет. – Я хотел бы спросить…

– Я слушаю, – сразу же отозвался Старик. – Что тебя интересует, мальчик?

– Зачем мы тут сидим? Почему вообще это все произошло? Откуда взялась эта тварь? Чего ей надо? Отчего мне снится, что я ее выкапываю? – единым духом выпалил я и собрался было продолжить дальше, но Старик со смешком остановил меня:

– Погоди, погоди! У тебя вопросов куда больше, чем у меня вразумительных ответов. Ты что же, всерьез полагаешь, что мне известно все об этом существе, его происхождении и повадках?

– Н-ну… да! – уверенно брякнул я, но, подумав, уже более растерянно спросил: – А что, разве не так?

– Ты даже не подозреваешь, до какой степени не так! – с нескрываемым ехидством ответил Старик. – Только полный глупец осмелился бы утверждать, что ему известно все о мире, да еще и о таком непостижимом создании, как наш Хозяин. Те скудные сведения, которыми я могу поделиться с тобой, всего лишь плод моих долгих размышлений и не претендуют на высокое звание истины…