Город Масок - Мэри Хоффман

В свои дни они были лучшими мандольерами в Беллеции, и при этом самыми красивыми. Они водили «Баркону» на празднования Венчания с Морем и заработали хорошие деньги, катая туристов по Большому Каналу. Как и все мандольеры, они с двадцати пяти лет получили щедрую пенсию от Герцогини. И уже за это, даже если бы не имелось других причин, они были ей глубоко признательны.

Эджидио открыл магазин, в котором продавал бумагу, карандаши и тетради, покрытые закрученными узорами под мрамор, такими же, как те, что украшали талисман Люсьена. Шли годы, Родольфо основал свою лабораторию в соседнем с Герцогиней дворце, и его умения помогли улучшить ассортимент магазина Эджидио настолько, что ему завидовала вся Европа. Этот магазин, расположенный на маленькой улочке поблизости от собора, был всегда полон туристов.

У Фиорентино был кулинарный талант, и благодаря деньгам Герцогини он открыл кофейню на Пьяцца Меддалена. Он начал очень скромно, но вскоре расширил дело, купив соседние магазины, и открыл шикарный ресторан. «От Фиорентино» стало символом хорошей кухни по всему Серединному Морю. Оба брата процветали, но так и не женились. Казалось, что ни одна другая женщина не может привлечь внимание того, кто когда-то был фаворитом Герцогини. Они оставались ее преданными слугами, готовыми сделать все. что она попросит. И если они ревновали ее к младшему брату, остававшемуся рядом с ней уже почти двадцать лет, то никогда не показывали этого.

Сегодня братья пили вино на террасе дома Эджидио Они наблюдали, как очередной новичок учился поворачивать заполненную людьми мандолу в середине канала, при этом не прекращая беседовать на умные темы с «туристами», бывшими на самом деле экзаменаторам и Школы.

Каждый мандольер должен был сдать экзамены по беллецианской истории, музыке, литературе и искусству, не говоря уже о проверке его профессиональных навыков.

Этот субъект, бесспорно красивый, похоже, очень плохо справлялся со своей задачей. Братья хлопали друг друга по плечу, а потом громко рассмеялись, когда юноша потерял свое весло и был сброшен вслед за ним в воду экзаменаторами. Фиорентино заметил еще одну мандолу. гораздо более умело управляемую, которая быстро пересеяла канал и остановилась у причала Эджидио.

— Боже! — воскликнул Фиорентино. — Это Сильвия!

Это была не государственная мандола, а простое черное судно, но тент на середине был закрыт шторами. что говорило о важности находившейся там персону. Братья не стали ждать, пока покажутся пассажиры а точно так же. как в юности, сбежали вниз по ступенькам.

На причале высокий рыжий юноша помогал сойти на берег хорошо одетой женщине в маске. Он явно нервничал. Черная обшитая панелями дверь отворилась, и он проводил Герцогиню внутрь, где ее нежно приветствовали два безукоризненно выглядевших мужчины. Вся компания вернулась на террасу, где женщине подали бокал прозекко и пирожные.

— Это Гвидо. — сказала она. — Я принимаю его в Школу Мандольеров

— Разве уже не поздно? — спросил Эджидио. — Новые рекруты занимаются уже несколько недель.

— Они должны мне еще одного мандольера, — спокойно ответила Герцогиня. — кроме того, Гвидо — особый случай. Он пытался убить меня.

Гвидо низко опустил голову, чувствуя, как краснеет, и изо всех сил желая, чтобы она не говорила этого, но принимая это как часть наказания. Оба брата непроизвольно, положили руки на рукоятки мерлинских кинжалов, которые носили на поясах. Гвидо сразу же обратил на них внимание — он был своего рода экспертом — и успел полюбоваться искусной работой.

— Мальчики, не глупите, — сказала Герцогиня, глядя на помрачневших и нахмурившихся братьев.

— Он полностью исправился. Суть в том, что я хочу, чтобы он на какое-то время залег на дно. Скажем так: это нужно для некоторых моих планов. Он не будет вызывать подозрений в Школе — вы не можете не согласиться, что он выглядит очень подходяще.

У Гвидо не было ни единого шанса сохранить самообладание, когда все трое уставились на него, глядя ему прямо в глаза. Он покраснел до корней своих рыжих волос, весьма необычных для Талии и уже являвшихся достаточной причиной для того, чтобы его сочли привлекательным, даже если бы он не обладал хорошей фигурой и правильными чертами лица.

— Ну-ну, Фиорентино, перестань ревновать. Ты же знаешь, я больше этим не занимаюсь, — улыбнулась Герцогиня. — Кроме того, я совершенно не нахожу попытку убийства возбуждающей.

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — просто спросил Эджидио.

— Дайте ему приют под своей крышей, — ответила Герцогиня, — в твоем доме или доме Фиорентино. Научите его основам управления мандолой, чтобы он не был хуже всех остальных. И, самое главное — проследите, чтобы он держался подальше от мест вроде Ремского квартала.

— Для тебя, Сильвия, мы сделаем все что угодно, и ты это знаешь, — серьезно сказал Эджидио.

— А теперь я попробую эти чудесные пирожные, — сказала Сильвия. — Они из твоего ресторана, Фиорентино?

— Не совсем, — ответил тот. — Для меня их делает один человек на Бурлески, кажется, его зовут Беллини.

— Как интересно, — задумчиво произнесла Герцогиня, изящно слизывая сахар с кончиков пальцев, — то-то их вкус показался мне таким знакомым.

* * *

Арианна сгорала от желания узнать, что же приключилось с Люсьеном прошлой ночью. Она пребывала в величайшем возбуждении на протяжении всего рассказа о покушении. Еще сильнее чем, ей казалось, она ненавидела Герцогиню, она была напугана мыслью о человеке с мерлинским кинжалом.

— И все это время она оставалась в мандоле? — спросила девушка, — На мосту был двойник? Я всегда знала: в разговорах о том, что она остается такой же молодой, есть что-то подозрительное.

Ее глаза широко раскрылись, когда Люсьен показал ей мерли некий кинжал.

— С тобой милость Мадонны! — с завистью сказала она, медленно вынув кинжал из ножен и оценив его.

— Встреча лицом к лицу с убийцей кажется тебе милостью? — улыбнувшись, спросил Люсьен.

Закончив пересказывать и повторять ей все детали ночных событий, Люсьен ошарашил ее тем. что происходит в его родном мире.

— Что? — недоверчиво сказала она, — Они повезут тебя в Беллецию?

— Ну, не в Беллецию, — возразил Люсьен, — я же говорил тебе, что в моем мире она называется Венецией, по крайней мере, у англичан.

Его родители были очень воодушевлены своим сюрпризом. Они явно ждали, что ему это очень понравится. Так и случилось. Примерно через неделю они всей семьей отправятся в Венецию. У Люсьена было назначено обследование в конце августа, и они собирались вернуться к этому времени.