Всем смертям назло - Владислав Титов

— А записка с согласием на пересадку?..

— Записка была.

С читательской конференции мы вернулись домой в первом часу ночи. Таня спала в своей кроватке, широко разбросав руки, и чему-то улыбалась во сне. Скоро наступит и твой срок задавать мне вопросы. Сколько их будет у тебя, твоих "почему"? Простых и сложных.

"Уважаемый тов. Титов!

В последнее время много шумят о вашей повести и судьбе. Ну а если шумят, значит, кому-то это надо. Позвольте не поверить ни вам, ни пропаганде. У меня нет ноги и левой кисти. Все прелести инвалидской жизни испытал, меня агитировать не надо. Я сам могу. Хотел поступить в институт от ворот поворот! Калек на берем. Пошел устраиваться на работу, под то место коленом получил. А пенсия-то с гулькин нос. Думаю иногда, лучше бы у меня желудка не было, чем руки и ноги, есть бы не хотелось. О гуманизме, людском участии, думаю, писать не надо. Всего этого не было, нет и не будет. Одна мразь и беспросветное скотство.

Вся жизнь идет в дремучей Лжи. Все настолько погряз чя в ней, что уже не замечают, зачем лгут. Лжем ближнему, лжем дальнему, лжем друг другу без зазрения совести. Жить гадко. Всадил бы себе пулю в лоб, да трус, наверное. Да и доставлять радость своей смертью ползучим гадам не хочу.

Олег, г. Керчь".

"Ваша повесть очень затронула меня, так как в ней показана почти вся моя жизнь. Я тоже без обеих рук. Вам было тяжелей. Вы испытали жизнь здорового человека. Мне несколько легче — я входил в жизнь уже без рук. Тяжело, конечно. Я не жалуюсь, я хочу поделиться с вами своими думами, ведь вы поймете меня лучше других.

В возрасте восемь лет (сейчас мне девятнадцать) я попал в комбайн и стал инвалидом. Возможно, мне не ходить бы больше по земле, но людская доброта спасла меня. А раз так, то надо жить и добиваться своей цели. Мне очень помог Я. Е. Берлин. Может, вы знаете его? Он живет в Москве. У него много друзей. Многие люди обязаны ему жизнью. Около десяти лет нас связывает крепкая дружба. Только с его помощью я полюбил жизнь, понял ее цену. Я уже несколько раз протезировался в Ленинграде, но на короткие культи невозможно сделать рабочие протезы. Мне сделали сложную операцию — удлинение. После этого я уже могу кое-что делать. В прошлом году мне в протез вставили приспособление, которое очень помогает. Писать протезом еще невозможно, но думаю, что я все-таки научусь. В прошлом году я окончил 11 классов (пишу, как и вы, зубами). Еще в школе писал заметки в газету, а сейчас серьезно думаю над профессией газетчика. В Чите два вуза, педагогический и медицинский. Я пошел в первый, проучился год и понял, что учитель — это профессия не для меня. После окончания сессии переведусь в Иркутск на факультет журналистики.

Сердечный привет вашей жене. Я восхищаюсь ее настоящим, любящим сердцем.

Чита. Алексей Луканин".

Где ты сейчас, Алексей? Мы обменялись несколькими гисьмами. Ты делился своими успехами. Я был очень рад им. Верю, место свое в жизни ты найдешь. Откликнись, дорогой, я буду очень рад.

"Пишет вам убитая горем девушка Тамара Чумак. Я хочу задать вам несколько вопросов, но сначала напишу о себе. Мне скоро исполнится двадцать лет. Девять лет я прикована к постели. До 11 лет я ходила сама. Потом болезнь прогрессировала, и я не стала ходить. Неоднократно лечилась в больнице, почти год была в гипсе, потом мне изготовили аппараты, и начала учиться ходить. Ходить я не научилась, по-видимому, не хватало силы воли (а то, что передвигаюсь еле-еле по комнате с помощью аппаратов и костылей, ходьбой не считаю). Помню, когда мне было лет двенадцать, один врач сказал: "Наша медицина с каждым годом идет все вперед и вперед, и настанет тот час, когда и твоя болезнь будет излечима". Сколько лет прошло, а врачи по-прежнему утверждают, что болезнь моя неизлечима. Мне говорят: не отчаивайся, борись с болезнью. Но как тут не будешь отчаиваться, если болезнь прогрессирует. Иногда лежу и думаю: что ждет меня впереди? Как жить? Бывают минуты, когда вообще жить не хочется. Ну какой от меня толк, какая польза людям? Чем я могу быть полезна? Никакими талантами я не одарена. Кругом бурлит жизнь, каждый человек к чему-то стремится, что-то делает, в космос ведь полетели, а что же мне на этой земле? Как мне жить, подскажите.

Ворошиловградская обл.".

"Дорогие Слава и Рита!

Надо же такому случиться, что твоя судьба, Слава, и моя очень похожи. Трудно ответить, есть ли разница в наших судьбах. Но о себе позже. Первое слово мне хочется сказать дорогой, необыкновенной Рите Петровне. То, что сделала ты, — это настоящий подвиг, подвиг великой любви и преданности.

Слава, правильно ты сделал, что не пал духом. Нашел свое место в жизни, работу, имеешь семью. А что еще нужно человеку? Что же делать, если так случилось. Надо крепиться. Я знаю, что самая интересная жизнь — трудная. Я лично не представляю, что такое легко, и, наверное, не буду представлять. При одной мысли, что я жива, — я счастлива.

Очень давно, на заре своей юности, в шестнадцать лет, я осталась без обеих ног выше колен и правой руки выше локтя. Это тоже страшно. Но тебе было 25, а мне 16. У тебя был опыт жизни за плечами, а у меня ровно шестнадцать лет, и больше ничего.

Полтора года больницы, и почти никто не верил, что я останусь жить. Через каждые пять минут в первые дни звонили и спрашивали: жива ли? Но мне очень хотелось жить. И я выжила. Пришлось начинать все сначала. Читать, писать, ходить, говорить. Ничего не умела делать. Жизнь заставила научилась всему. Поступила в Усманский финансово-экономический техникум, хотя мне и не разрешали. Инвалид первой группы… Но я настаивала и доказала, что смогу учиться, смогу работать. Слово сдержала. Техникум закончила с "отличием" и теперь работаю уже шесть лет в своем родном колхозе бухгалтером механизации. На третьем курсе вышла замуж за однокурсника. Родила дочь, Иринку. Потом свекровь заявила: моему сыну не нужна такая жена! Муж сказал мне: езжай домой, а я приеду после, я женился не для того, чтобы расходиться. Но не приехал. Струсил.

Живем вдвоем с дочкой. Она каждый день в садик, я на работу. Вечером вместе. Дома я все делаю сама, без посторонней помощи. Стираю, готовлю, шью, вышиваю, глажу. На работе от других не отстаю. Все привыкли и даже не замечают, что я инвалид. Это очень радует меня.

Живем мы с Иринкой в большой красивой станице, где много зелени, садов. Асфальтированные дороги, тротуары, большой Дворец культуры, школа, детский садик на 140 мест, столовая, дома добротные, кирпичные. Колхоз наш богатый. Но в этом году мы пострадали. Обрушилась на нас пыльная буря и выдула все посевы пшеницы. Пришлось пересевать. Грустно нам от этого.

Меня никогда не покидает желание жить. Жить много, работать, радоваться солнцу, зелени, хлебам. Жизнь сложная и порой трудная штука, но ведь на то она и жизнь. Я приветствую вас, дорогие мои люди! Живите, здравствуйте, жизнь прекрасна!

Нина Куварзина, Иринка. Краснодарский край".

"Извините меня, но мне так нужен ваш совет. Жизнь калит человека, отбрасывает слабовольных, непригодных, неприспособленных. Это я чувствую по себе. И кто из меня получится, не знаю. Может быть, мелочное, даже жалкое существо, грубое и нервное? Прошлой осенью я по обыкновению поехала к себе на родину, в станицу, к маме. Она живет со своими двумя сестрами и работает учительницей в сельской школе. Я не могу быть одна, люблю людей, общество интересных товарищей. Познакомилась с Резо. Он много рассказывал мне о Тбилиси, о Грузии, пел грузинские песни. Мама с первого же раза запретила мне встречаться с Резо. "Почему?" — спрашивала я. "Ты уедешь, а обо мне что люди будут говорить! — отвечала она. — А вдруг он женат?" — "Но у меня с ним чисто товарищеские отношения". Мама отказывалась понимать меня. Мне 29 лет, окончила институт, работаю инженером на заводе, неудачно вышла замуж, не поняли друг друга и разошлись, Мне хочется начать новую жизнь, честную, открытую, счастливую. Почему родная мать не хочет понять этого? Из станицы я уехала, ни с кем не простившись. Тетя написала мне по этому поводу бранное письмо и приказывала немедленно извиниться перед мамой. Что вы посоветуете предпринять в этой ситуации? Правильно ли я поступила или нет?

Л. Шкарутова, г. Бахчисарай".

"Дорогой Владислав Титов!

Не знаю, правильно ли я поступаю, что пишу вам, но иначе я не могу. Спасибо вам, дорогой Владислав (извините, не знаю вашего отчества) за то, что благодаря вашей книге я поборола в себе меланхолию, грустное отношение к окружающему миру. Мне восемнадцать лет. Учусь в десятом классе. Судьба у меня нелегкая. В три годнка случилось несчастье, и с тех пор больницы, больницы… Правую руку удалось спасти, а левую… Мальчишки смеются: "Смотрите, у нее одна рука короче другой! Она не может поднять руку для пионерского салюта!" А как бесило меня, когда в глазах людей видела жалость. Жить не хотелось. У меня не было друзей. Одна изо дня в день. Наверное, это самое страшное. Мне трудно вспоминать те дни, трудно потому, что все, что было, ушло в прошлое. Я начинаю другую жизнь. Это вы помогли мне в этом. Что мой недуг по сравнению с вашим? Мне стыдно. Вам в сто, двести раз было труднее, и вы выстояли. Теперь я ничего не боюсь, я знаю, что найду свое место в жизни и не буду обузой своей милой мамочке. Верю, что не пропаду. Спасибо вам за эту веру.