Лунный Зверь - Игорь Вереснев

— Я знаю, — согласился Феокл. И, прошептав едва слышно «мандрагора пассат», погладил пальцами шар.

Ощущения были — будто легкая судорога прошла по кисти, запястью, дальше до локтя. И пальцы онемели. Но лишь на мгновение. «А ты отчаянный парень. Молнию голыми руками хватаешь!» — «Моя вера сильнее любой молнии». Феокл приподнял шар на кончиках пальцев. Невесомый, податливый. Не верится, что штука эта несет в себе смерть и разрушение.

— Сада не будет. — Старик болезненно скривился. — Сегодня собирался совет старейшин… Я еще могу понять, когда деревенщина, неграмотный фокусник хочет великую энергию любви использовать лишь для удовлетворения собственных низменных желаний. Но когда то же самое говорят называющие себя мудрейшими! «Этот сад вернет мне мужскую силу? Он сделает меня моложе? Сколько лет жизни мне прибавится, если я буду посещать его?» Они не хотят ничего делать, если это не принесет выгоду лично им. Совет не даст денег, чтобы выкупить землю и разбить сад. Они лучше будут строить новый большой цирк, чтобы ублажить простонародье выступлениями бродячих факиров, жонглеров и дрессировщиков. Как глупо! Я показал людям путь к другой, лучшей жизни, но они не хотят по нему идти. И с этим ничего не поделаешь. Один человек не может изменить мир.

Двери дома Гарун-ата захлопнулись за спиной Рахмана. Что делать дальше, куда идти, он не знал. Просто бесцельно бродил по городу. Встречные женщины все еще с интересом поглядывали на него, кокетливо улыбались. Его слава чародея-любовника пока не прошла. Наверное, можно было многих из них получить без труда. Но для чего? Женским телом он уже насытился вдоволь. А высвобождать энергию любви — в этом более смысла не было.

Или все же был? Видение из мечты не отпускало. Ковер похотливо шевелящихся тел под ногами мог не только тешить самолюбие. Он был источником власти, силы. Бессмертия.

«Один человек не может изменить мир», — утверждал Гарун-ата. Ой ли? Ученый ведь не сказал, что придуманная Рахманом «машина» невозможна. Очевидно, требуется тайное заклятие, магия или что-то иное. Машину можно было построить, только для этого требовались знания и власть.

«Знания и власть, знания и власть». Рахман твердил эти два слова, пока брел по улицам Тринабада и дальше, по дороге, бегущей вдоль берега на север. Знания и власть. У Рахмана не было ни того, ни другого. Знания были у Гарун-аты, и делиться ими тот не собирался. А абсолютной власти над людьми не было ни у кого. Но что, если знания дают власть? А власть поможет добраться до знаний?

Рахман получал власть над женщинами благодаря знаниям, приобретенным в занятиях с Миримнун. Но было кое-что еще. Он узнавал о желаниях женщины, пользуясь какой-то властью над ними. Его второй голос, вот кто помогал ему безошибочно выбирать любовниц вначале. После голос куда-то исчез. Рахман не обратил на это внимания. К тому времени он уже определял, согласится ли женщина прийти к нему ночью, не заглядывая в ее мысли, по глазам, голосу, даже походке. Последний раз он слышал второго пару месяцев назад, когда Гарун-ата рассказал о садах любви. Ах, как бы сейчас пригодился этот неожиданный и так быстро исчезнувший дар! Забраться в чужие мозги — это ведь даст и знания, и власть.

Какое-то время Рахман горевал об утрате. Но затем сообразил вдруг: умение заглядывать в мысли других людей никуда не исчезло. Оно в нем, только спрятано где-то, отгорожено какой-то стеной в мозгах. Если бы он мог эту стену разрушить!

К этому времени Рахман ушел далеко от зубчатых стен Тринабада. Солнце уже клонилось к горизонту, и желудок, приученный к сытным трапезам, напоминал, что приближалось время ужина. Небольшой караван-сарай, разместившийся у развилки дороги, был как нельзя кстати.

Трапезничать он устроился во дворе, под навесом из густых виноградных лоз. А когда хозяин принес манты и кислое молоко, обратил внимание на девчушку, подпирающую спиной сложенный из глиняных кирпичей забор. Девчушка была худющая, все ребра наружу. Коротенькая юбка — не юбка даже, кусок ткани, обернутый вокруг бедер, — давно потеряла цвет и протерлась до дыр. Девочка старательно отводила глаза от приготовившегося плотно поужинать мужчины. Но судорожные движения горла выдавали ее — слюни глотает.

— Кто такая? — поинтересовался Рахман у хозяина караван-сарая.

Тот скользнул равнодушным взглядом по девочке.

— Да это Культяшка. — Заметив недоумение гостя, объяснил: — Ты на руку ее глянь, поймешь прозвище.

Верно, правая рука девочки заканчивалась культей где-то посередине между локтем и запястьем.

— Это несчастье с ней еще в младенчестве случилось, — продолжал хозяин. — Невезучая она. Сначала рука. Потом мать умерла, когда братика ей родить пыталась. А прошлой зимой отец с рыбалки не вернулся. Теперь побирается. В деревне не очень ее жалуют, своих едоков хватает. А тут кто из путников и бросит объедки. Потому я и не гоню. Ну а куда ей деваться? Девочка-то она хорошая, смышленая, чистоплотная. Была б с двумя руками, я б ее в работницы взял. А так — никакой пользы. Даже в постель гостям не положишь. Молодая слишком, худющая, да и культей брезговать будут-Хочешь — забирай с собой. Мне она без надобности.

Хозяин ушел. А Рахман поманил девочку пальцем-Та послушно приблизилась.

— Тебя как звать?

— Джамал, — тихо произнесла девочка. Рахман даже засмеялся. Так не вязалось звучное гордое имя с маленькой нищенкой.

— А сколько тебе лет, Джамал?

— Пятнадцать.

— Врешь! Тебе и тринадцати нет.

— Пятнадцать. Я худая, поэтому груди не растут.

— Хм… Есть хочешь?

Джамал помолчала, разглядывая пальцы на своих босых ножках. Кивнула.

— Да, господин.

— Тогда садись, будешь ужинать.

Девочка взглянула на него недоверчиво. Робко опустилась за дастархан. Рахман налил в кружку молока, поставил перед ней. Обернувшись, крикнул в глубь дома:

— Хозяин! Неси еще манты. И миску шурпы насыпь.

Несмотря на голод, Джамал ела не жадничая и не

спеша. А Рахман наблюдал за ней. Так же, как когда-то Гарун-ата наблюдал за ним самим. Когда девочка с сожалением отставила миску с остатками неосиленной шурпы, сказал:

— Пойдешь со мной.

— Куда?

— Будешь жить в моем доме.

— Что я должна буду делать для господина?

— Ничего. — Заметив недоверие в глазах Джамал, повторил с нажимом: — Просто будешь там жить.

Дом Рахман купил в трех днях пути от тех мест. Стоящее на окраине торгового городка строение был не слишком большим, но добротным. Ему предлагали купить и земельный надел поблизости, но Рахман отказался. Земледельцем он становиться не собирался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});