Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

глазами.

– Заснула.

– Я, наверное, в темноте уже приду.

– Конечно, – кивнула Женя. – А я тоже прилягу сейчас. Ты просто захлопни двери. И калитку.

– Хорошо.

Эркин ещё раз посмотрел на неё и вышел, плотно без стука прихлопывая за собой дверь.

На дороге

– Ну как, сержант, поговорили? – Старцев с интересом посмотрел на водителя.

– Поговорили, капитан. По-русски он, конечно, ни в зуб ногой, но, – водитель усмехнулся, – свой своего всегда поймёт. Дельный мужик. Рукастый и с головой.

– Понравился он тебе, значит?

– А чего ж нет, капитан? Война-то кончилась. Жить надо. А с таким… с таким дело иметь можно.

Старцев кивнул. Да, что Бредли, что Трейси умеют расположить к себе, избегают явных конфликтов… разумеется, в интересах дела, своего дела. Конечно, контракт Трейси – это просто бумага. Их отношения намного сложнее. Не исключено, что наедине ведущим становится Трейси, а Бредли у него ведомым. Но на людях… Лендлорд и его ковбой. Игрок и его телохранитель. А какова роль Бредли, когда Трейси – киллер? Посредник на переговорах? Мозговой центр? Не исключено. Но это настолько слаженная система, что парни не нужны. И не станет Бредли для… уголовных дел брать исполнителей со стороны. Они и сами со всем таким справятся. Но парни составляют свою систему. Такую же? Нет, там другие отношения, чем-то схожие, но другие. Итак, две пары. Шулер и киллер, спальник и лагерник. Интересно… Но парней в городе уже нет. Исчезли. Получили справки и… на следующий день их уже не видели. И ведь всё логично, всё обоснованно. Ладно. До Бифпита надо поспать. Бредли подкинул работёнку. Клады. Что он нашёл в своём имении, что ему понадобилось законодательство по кладам? Или он что-то из выигрышей хочет выдать за клад? Интересный ход. Он ведь интересуется камнями, а там… там возможны очень разные нюансы. И с парнями этими, массажистами… Наверняка спальники. Откуда у Бредли с ними связь? Через индейца? Другого варианта нет. На что рассчитывает Бредли? Зачем ему это нужно? «Мои друзья просили помочь им». Ладно, посмотрим, а пока – спать.

Джексонвилл

Джексонвилл субботним вечером немноголюден. Эркин шёл быстро, как-то заново оглядывая знакомые улицы. Да, после Бифпита… там цветных не то что больше, но держались те иначе. Здесь нарвёшься там, где в Бифпите и не посмотрели бы на такую мелочь. Ладно, завтра в Цветной пойдём, всё узнаем.

Подходя к дому Андрея, он замедлил шаг, но сверху раздался знакомый свист. Эркин поднял голову и увидел: Андрей латал крышу.

– Подваливай! – и призывный жест.

Эркин вошёл в сад и по лестнице поднялся к Андрею.

– Я знал, что придёшь, – Андрей говорил камерным шёпотом.

Эркин улыбнулся и кивнул.

– Ну, как у тебя? Нормально?

– Да. С дровами в сарае разобрался.

– Я тоже. Крышу вот попортило за лето, надо же сделать. Хоть и без работы снимаю, а всё-таки…

– Ну, понятно, – Эркин прижимал жестяной лист, пока Андрей закреплял его. – А то на тебя же и лить будет, – добавил он невинным тоном.

Андрей подозрительно посмотрел на него, но промолчал.

– Завтра в Цветной пойдём.

– Дело. Посмотрим, кто цел. Слушай, а бутылки мало будет.

– На халяву всегда мало. Посмотрим. Всех денег с собой не таскай.

– Ты что? – Андрей даже молоток опустил на мгновение. – Охренел? Или меня за фраера держишь?

– А язык подвязать не хочешь?

Андрей загнал очередной гвоздь, пристукнул его для верности и вздохнул.

– Это ты верно. Отвык я таиться.

– Я тоже, – невесело усмехнулся Эркин. – Я вот шёл к тебе… В Бифпите легче было.

Андрей кивнул и улыбнулся.

– Там мы временно были, вот и не напрягались. А здесь…

– Здесь надо наперёд думать, – закончил за него Эркин. – Этот край подбей.

– Ага. Надо будет гудрона достать, залить, а то всё равно потом течь даст.

Эркин пожал плечами. Здесь Андрей знает лучше. Молча они доделали крышу. Вышла хозяйка, посмотрела на них и, что-то тихо ворча, ушла в дом. Вернулась спустя несколько минут и поставила на стол в углу террасы кувшин с молоком, два стакана и тарелку с хлебом. И ушла, ворча уже чуть громче про оглоедов и охламонов.

– Во, – рассмеялся Андрей, – как начала вчера, так и не останавливается.

– Ну, так и ты… – усмехнулся Эркин.

– А что, конечно, ослабнуть заводу не даю, подкручиваю. Пошли, полопаем.

– Ага.

Они слезли с крыши, Андрей собрал в ящик инструменты и унёс его в дом, бросив через плечо:

– Садись, я мигом.

– А руки…?

– А! Вон висит.

Рукомойник – такой же, как у Жени – висел на столбе в другом углу террасы. И так же под ним ведро для грязной воды. Пока Эркин мыл руки, вернулся Андрей с новеньким, купленным в Бифпите полотенцем.

– Мыло, смотрю, тоже твоё лежит.

– А только я и пользуюсь. У неё свой умывальник на кухне. Я как пришёл, так и умылся сразу.

– И зимой так будешь?

– Зима здесь мягкая, не разорвёт его.

– Чего? – удивился Эркин, вытирая руки.

– Не знаешь? – удивился его удивлению Андрей. – Ладно, поедим и расскажу.

Они не спеша спокойно пили молоко, заедая его чёрным, «русским», как его назвал про себя Эркин, ноздреватым хлебом.

– Соскучился я по такому хлебу, ну, чёрному, – Андрей умудрялся говорить и есть одновременно. – Ну и, сгонял с утра на Мейн-стрит, знаешь, там от кондитерской через три налево, дом…

– Они что, тоже пристройку сделали?

– Нет, просто окошко сбоку. Постучишь, дашь деньги, и тебе, – Андрей невесело усмехнулся, – выкинут. Ну вот, когда мороз сильный, вода льдом делается, и льдом её больше. Если закрыто со всех сторон, разорвать может. Ну, тесно ей станет, понимаешь?

– Понимаю, но… не видел и не слышал даже.

– Слышать-то я слышал, – кивнул Андрей, – но… мне это ещё в школе рассказывали. Посмотрим. А то к себе в комнату заберу.

– У тебя комната своя?!

– Выгородка. Фанерка с дверкой. Тогда, помнишь, шухер пошёл. Я и сделал себе. На всякий случай. Ладно, крышу мы сделали. Давай дрова, что ли? А то она купила, так и лежат. Брёвнышки.

– Давай, – кивнул Эркин. – До темноты успеем?

– А то нет.

Они допили молоко, встали из-за стола, и Андрей повёл вокруг дома на задний двор, где возле сарая лежали толстые в человеческий рост брёвна. Козлы, пила и топоры были уже наготове.

– А не пришёл бы я? – Эркин снял куртку и закатал рукава ковбойки.

– А что? Могло и такое быть? – усмехнулся Андрей, укрепляя козлы, чтоб не шатались.

– Уел, – Эркин очень похоже передал интонацию Джонатана, так что Андрей засмеялся в голос, и засмеялся сам. – Ну, берись.

Они