Идущие в ночь - Владимир Васильев

Пока я возился с этими двумя, карса успешно разобралась с тем, которого понес конь. Видимо, он умудрился спешиться и поспешил на помощь своим товарищам. Но карса встала у него на пути и… в общем, у меня не возникло особого желания рассматривать то, что от него осталось. Карса сидела неподалеку, вылизывая перепачканную кровью шерсть. На камне рядом с ней виднелись пять параллельных царапин, совсем свежих. Несомненно, след от когтей. М-да. Ну и коготки…

Я вернулся к убитым мною. Вытащил из горла гурунарский нож, тщательно вытер его и вернул на привычное место, под левый рукав. Осмотрел мертвеца. Редкая косматая бороденка, остекленевшие узкие глаза-щелочки. Желтоватая, как у хадасцев, кожа. Джерх его знает, кто такой. Карманов на одежде нет, откуда у варваров карманы? На поясе — мешочек с несколькими айетотскими медяками, пара непонятных амулетов да кольцо для меча. Меч такой же паршивый, как и мой. Впрочем, тут же вспомнилось как развалился на части клинок другого моего врага! Я взглянул на свой меч — заточка отнюдь не стала лучше. Но и неизбежных после такой рубки зазубрин на клинке я не нашел. Странно. Очень странно.

У второго мертвеца не нашлось даже одной монетки. Пожав плечами, я перешел к третьему, почему-то забыв оглядеться.

В следующий миг под левой лопаткой стало так больно, что я невольно екнул и выпрямился. На камень упала оперенная стрела. Клянусь небом, она ударила меня под лопатку, но не смогла пробить колдовской одежды Лю!

Невдалеке еще один человечек опустил лук и бросился наутек, к стоящему еще чуть дальше коню. Тотчас сорвалась с места карса и стремительными прыжками понеслась вдогонку. Предсмертный вопль увенчал ее путь — и вопль этот был человеческим.

— Эй, Тури! — заорал я, охнув от боли в спине. — Не сожри его целиком, дай обыскать!

К месту стычки неторопливо возвращался Ветер. Я, пробегая мимо, потрепал его по холке — молодец, конь! Не знаю, кто тебя учил, но ты настоящий боец!

Убитый карсой воин тоже являл собой малоприятное зрелище. Если только вы не любитель луж крови и вывалившихся внутренностей. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять — это главарь. Одежда его была получше, кошель с монетами потяжелее, оружие понадежнее, а на груди болтался не то оберег, не то медальон-украшение. То есть, болтался он, понятно, раньше, пока хозяин был жив. А теперь просто свисал со сломанной ударом когтистой лапы шеи, и кровь медленно стекала по серебристой цепочке. Медленно-медленно я протянул руку и снял медальон с шеи мертвеца.

Если бы не грубая цепочка, я решил бы, что передо мной изделие хадасских ювелиров. Впрочем, медальон могли, скажем, украсть и уже потом подвесить к свитой из серебристых колечек незатейливой цепочке.

Тончайшей вязью на поверхность позолоченной пластины был нанесен мастерский рисунок. Чародей в длинном плаще и с коротким жезлом, воздевший руки к небу; не оставалось сомнений, что изображен чародей, не знаю уж почему. А у ног чародея — вулх и карса. И два солнца над ними. Два солнца — и несколько точек-искорок. Несомненно — звезды.

Я так и уселся на камни. Очень, знаете ли, знакомая картина. Чародей, вулх, карса… звезды, опять же. Ежу понятно, что это не совпадение. И первая же мысль моя была хоть и странной, но вряд ли беспочвенной.

Чародеев в мире хватает. Глупо считать, что на этой пластине изображен именно Лю. И если Лю стремится в У-Наринну… или посылает туда двух оборотней, вулха и карсу, то остальные вполне могут быть озабочены тем же. А значит, в У-Наринну сейчас идем не только мы. Кстати, добрые ребята с лассо, мечами и стрелами тому достойное подтверждение.

А это значит, что за память придется платить подороже, чем казалось мне с самого начала.

Я медленно выпрямился и в упор поглядел на карсу. Зверь не обратил на меня ни малейшего внимания. Впрочем, он действовал как нельзя лучше в минуты опасности — чего же еще желать и требовать? Чтобы он со мной поговорил?

У убитых я больше ничего интересного не нашел. Оружие их бросил вместе с трупами, только странный меч, перерубающий другие клинки, оставил на поясе. Авось еще пригодится.

И двинулся дальше на запад. До пересвета оставалось еще довольно времени, чтоб уйти от этого места подальше.

Ветер послушно устремился к окутанному дымкой горизонту. Лишь ненадолго я задержался у трупа того из врагов, который запутался в стремени и умер как раб, а не как воин, убедился, что ничего интересного к моим находкам не прибавится, и вновь вскочил в седло. Прощайте, незадачливые охотники на одиноких путников, прощайте, кто бы вас не послал. Сегодня не ваш день.

Каньон я увидел незадолго до пересвета. Сначала впереди из дымки проступила неясная серая черта, постепенно становившаяся все толще и толще, потом почва незаметно сгладилась, валуны пропали, осталась только вылизанная ветрами каменная поверхность, а потом она вдруг резко оборвалась вниз, и Ветер замер на краю пропасти.

Громадный разлом, трещина в теле земли, зияла прямо под нашими ногами. Далеко-далеко внизу виднелось скрытое в вечерней тени дно, а противоположный обрыв отстоял от восточного на добрую четверть мили. Стены каньона были практически отвесными, правда, не гладкими, а слоистыми, испещренными трещинами, углублениями, выступами и карнизами, так что ловкий человек, пожалуй, сумел бы и взобраться наверх или спуститься на дно. Но с конем и поклажей эта задача становилась, мягко говоря, трудновыполнимой. Да и без поклажи решиться влезть на такую стену было весьма и весьма трудно. Каньон убегал вправо и влево, на север и юг сколько хватало взгляда.

Карса осторожно подошла к самому краю, заглянула вниз, фыркнула и уселась на кромке камня, словно внизу была не пропасть, а мягкая перина на глубине в полшага. У меня даже голова закружилась, едва я на нее глянул.

Послушный поводьям Ветер отошел прочь от обрыва. Я соскочил с седла и с опаской приблизился к краю. Правда, ближе чем на шаг мне подходить не захотелось. С детства не люблю высоты.

Что там говорил раб в Запретном городе? Искать Дремлющий мост? Интересно, где? На севере или на юге? Вот ведь загадка!

Я не успел ее разгадать — под ногами внезапно дрогнула земля. Не сильно, едва-едва слышно, но я почувствовал. Дрогнула и замерла. Вороной тревожно всхрапнул и дернулся; карса дугой выгнула спину, прижала уши и встопорщила усы.

Я поспешно отошел от края. Землетрясение! Только этого мне и не хватало.

Вообще-то в наших краях землетрясения случаются редко. Вот дальше на юге — другое дело. Но иногда далекое эхо южных толчков докатывалось и до нас. Не знаю уж, что это такое — отголоски ли войн чародеев или проявление каких-то могучих непознанных сил, но я не люблю землетрясения. Хотя, покажите мне человека (или оборотня), который любит землетрясения? По-моему, таких просто нет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});