Я вернусь через тысячу лет. Книга 3 - Исай Давыдов

С колдуном Рихом мы были знакомы. Фор водил меня к нему, когда сюда прилетали Тили с Женькой. Мне же и пришлось их привезти… Рих тогда спрашивал, не будет ли бедной Тили худо среди сынов неба, не обидит ли её неизвестный и непонятный муж. Пришлось обещать старому колдуну одно только хорошее. Хотя я надеялся, что обижать Тили Женька не станет. Никакого смысла!

Когда умер прежний вождь Уйлу, все ждали, что за ним уйдёт к предкам и Рих. Колдун был старше вождя… Но Рих всё жил и жил. Грелся на солнышке у входа в свою пещеру. Лечил людей, и люди тянулись к нему каждый день. Спускался он только к реке. Из селения не выходил. Всё время жаловался на болезни, но продолжал жить. И Фор перестал говорить о том, что племени нужен молодой колдун. Смирился со старым. Они не мешали друг другу. Фор поднимал людей на охоту. Колдун предсказывал её исход, утешал семьи, когда кто-то умирал или погибал. И даже позаботился о судьбе бедной Тили…

Я порылся в сумке, выудил перочинный нож, отрез сатина, и стопку пёстрых весёлых мисок с весёлыми стаканчиками. Сложил всё в ведёрко и стал спускаться по лесенкам и балкончикам к мосту, на другой стороне которого жил Рих. Полкана позвал с собой, чтобы не объясняться со встречными овчарками. Полкан это делал лучше меня.

Как и обычно, колдун грелся у входа на солнышке, опираясь на суковатую палку. Сидел он на аккуратно отпиленном чурбаке, и возле него стоял ещё один такой же чурбак. Виг явно позаботился о том, чтобы у колдуна была возможность удобно побеседовать с пришедшим к нему человеком.

Я отдал Риху подарки, он сразу выловил из ведёрка нож, открыл и закрыл его со знанием дела и опустил обратно в ведёрко. После этого я протянул ему мыслеприёмник. Но он слегка пристукнул палкой, из пещеры выскочила девочка лет десяти, Рих сказал ей одно слово, и она вынесла ему точно такой же прибор. Возможно, это был мыслеприёмник, оставленный здесь Тили. Когда увозил я её отсюда вместе с Али и Анютой. Тили пользовалась дугой, снятой со стенки вертолёта…

— Как живёт наша Тили? — спросил меня колдун.

— Она сыта и всем довольна, — ответил я.

— Её не обижают?

— Сыны неба никогда не обижают женщин.

— Мы думали, она войдёт в твою хижину.

— Тили решила иначе.

— Она хотела к тебе. Это все тут знают.

— Желания женщин часто меняются…

Рих улыбнулся, и морщины на его лбу побежали вверх. Глубоко спрятанные глазки почти исчезли в узких щёлочках. Я поймал себя на том, что не знаю цвета его глаз. У Тили и Вига глаза серые, как у матери. У Фора — тёмные. Значит, два цвета здесь есть. Наверняка отыщутся и зелёные. У купов несколько зеленоглазых женщин. Вот только голубоглазых ещё на этом материке не встречал. Какие же глаза у Риха?

Впрочем, зелёные, красные и коричневые полосы на его груди и плечах, хитроумные цветные завитушки на животе отвлекали внимание от маленьких прищуренных глазок. О глазах долго не думалось. Цветная разрисовка сбивала.

— Пришёл спросить о лесном пожаре, — признался я. — Это ты придумал?

— Я! — не без гордости ответил колдун.

— Лес жалко…

— Людей жалко больше, — возразил Рих. — Говорят, ты стал колдуном у купов. Это правда?

— Купам нужен был колдун, — объяснил я. — Другого не нашли.

— Научись думать вначале о людях, — тихо посоветовал Рих. — Потом — о деревьях. Колдун — для людей. Деревам колдун не нужен. У деревьев есть свой зелёный бог — Ру. Пусть он о них и заботится.

— А он не может разгневаться на людей? — спросил я.

— Для этого есть жертвы, — возразил Рих. — Когда люди собрались сжигать деревья, я принёс их богу жертву.

— Какие жертвы принимает Ру?

Рих посмотрел на меня снисходительно: молодо, зелено… Но объяснил:

— Сердце косули. Горячее. Свежее.

— Откуда же ты его взял, свежее?

— Когда подул ветер, — признался Рих, — я послал охотников за косулей. Её притащили живой. Учись — пока я тоже жив. Кто потом тебя научит?

— Никто, — согласился я. — Лучшего колдуна, чем Рих, никто не знает.

— Тебе надо раскрашиваться, — снова посоветовал Рих. — Когда говоришь с людьми, они на тебя смотрят. А ты весь одного бледного цвета. Смотреть не на что. Если ты раскрасишься, тебя будут лучше слушать. Зелёную и красную краску я могу тебе дать. Коричневую возьми из любой глины. Белую — из нашего камня. Его хватит на всех колдунов земли.

Рих опять пристукнул палкой и сказал несколько слов появившейся из пещеры девочке. А она принесла два пластмассовых стаканчика с порошком зелёного и красного цвета. В зелёном порошке я быстро разглядел крошечные узорчатые пластинки малахита. Это и был толчёный малахит. В далёкую старину его разводили в олифе и красили крыши в Нижнем Тагиле. Малахита там тогда было — завались… А через двести лет его стали ценить как драгоценный камень и измерять каратами. О том, чтобы толочь его в краску или выплавлять из него медь, и речи не шло… В красном же порошке, по-моему, был боксит. Может, вперемешку с толчёной красной глиной. Значит, где-то поблизости водились бокситы и медная руда. Где?

— Возьми эту краску себе, — сказал Рих. — Ты принёс мне подарки. Я должен отблагодарить тебя.

— Ты великий колдун! — ответил я. — Но тебе трудно ходить, я вижу. Может, я мог бы принести тебе такие краски? Скажи, где их взять?

— Принеси, — согласился Рих. — Если найдёшь много. Иди прямо к теплу от нашего селения. Айкупы живут левее. А ты иди прямо на полуденное солнце — целый день! К вечеру увидишь холмы. Между ними — озеро. На ближней стороне холмов — зелёная краска. На дальней стороне, за озером — красная. Наши охотники рыли там землю. Твоим оружием! Приносили мне краску. Увидишь…

— Какое племя там живёт?

— Никакое. — Рих усмехнулся. — Там мало воды. Только озерко и ручейки. Любое племя быстро выпьет эту воду. Я там давно не бывал. — Рих вздохнул. — Но нашёл эти краски я. Ещё когда ходил на охоту. И раскрасился. Поэтому и стал колдуном.

Вот, оказывается, как это происходит! Я-то всё гадал: с чего начинается в племени колдун? Выходит, с красок… А вождь может начаться с ножа, сброшенного сверху и единственного на всё племя. Как, например, у Вука…

Ну, что ж… Разговор получился очень полезный. Я и не ждал таких итогов. Теперь можно прощаться, забирать Лу-у с Полканом и прямо отсюда шпарить в вертолёте на юг, искать неведомые мне холмы. Медные и алюминиевые руды — да ещё вдали от местных племён! — для нас куда важнее, чем месторождение изумрудов в изломе Кривого ручья.

3. Взлёт «нежной» из ту-пу

Пока летел на юг, невольно вспоминались страшные извивы судьбы и неожиданный взлёт шустрой тоненькой девчонки, которую дважды удалось мне спасти, и которая, в конце концов, стала женой моего врага. По наивности стала и неведению, разумеется. Если, конечно, Женьку можно назвать врагом… Других личных врагов у меня, собственно, никогда и не было.

…Али и Аня, побывав в пещере Тили, посмотрев её рисунки на стенах и на бумаге, а главное — сам процесс её стремительного рисования на их глазах, пришли к тому же выводу, что и я: ей непременно надо учиться! Кроме того, Анюта, как медсестра-акушерка, пришла ещё и к выводу Розиты: лететь в Город надо немедленно!

— У неё узкий таз, — сказала мне Аня. — Почти гарантированы трудные роды, да вдобавок ещё и слишком ранние… Погулять бы ей ещё хоть годик в девочках… Бедное дитя! Может, кесарево сечение понадобится? Кто его здесь сделает?.. Ведь погибнут оба!

Уговаривать Тили пришлось мне. Поскольку Анюту и Али видела она впервые. В принципе-то она не возражала, даже хотела. Но вот так, сразу?.. Боялась! И главным доводом «за» стало то, что Анюту Тили считала моей родной сестрой.

Когда мы предстали перед нею рядом с Али, она внимательно посмотрела на него — чернобрового и темноглазого красавца, на меня, совсем седого, сероглазого, и недоверчиво спросила:

— Вы — братья?

Я растерялся перед такой юной проницательностью, но «беленькая» Анюта мгновенно нашлась:

— Сан — мой брат! — Она ткнула себя в грудь. — Мой! И, значит, моего мужа. — Она кивнула на Али.

Такое объяснение вполне устроило Тили, и больше она к этому вопросу не возвращалась.

Однако предстоящие роды её беспокоили, и она спросила:

— Кто у вас там поможет мне рожать?

— Я, — ответила Анюта.

— А ты умеешь?

— Так же, как ты — рисовать. Я уже многим помогла.

Взгляд Тили выразил задумчивое сомнение: слишком молода, по её мнению, была Анюта. Но, видимо, её уверенность перевесила: Тили согласилась лететь.

Я глядел тогда на Фора, на Тулю, и благодарил судьбу за то, что Виг, узнав об этой поездке, попросился с нами. Старики хотя бы видели в своей пещере живого и здорового сына. Без его присутствия им было невыносимо тяжело отпустить Тили. Старшая дочь, считай, погибла, младшую увозят неведомо куда, сын неведомо где…