Сказки и легенды Бенгалии - Автор неизвестен - Эпосы

— Я причинил тебе много горя, моя дорогая дочь! Я не знал твоих добродетелей. Прости меня, и пойдем со мной во дворец.

Маланча запела в ответ:

«Зачем ты говоришь о прощении, отец! Мне не подобает слушать такие слова от высокочтимого государя. Ты так ласково говорил здесь со мной! И мне навсегда хочется остаться в этом благословенном лесу. Но раз ты этого хочешь, я обещаю тебе прийти во дворец через несколько дней. Мне надо разыскать тигров — моих дядю и тетю, а еще цветочницу, которую я тоже называю тетей».

— Ну что ж, — отвечал царь. — Позволь мне тогда вернуться во дворец одному. Я обновлю дороги, очищу водоемы и все подготовлю для достойной встречи тебя и твоих близких.

Царь отправился во дворец и стал раздавать деньги бедным, строить дороги, водоемы, приюты для паломников. По обе стороны главной дороги, ведущей во дворец, он велел насыпать груды ракушек каури для раздачи нищим, а дорогу приказал посыпать красным порошком.

И вот заиграли оркестры, и царь в окружении семерых внуков вышел к воротам дворца встречать Маланчу.

Тем временем Маланча разыскала в лесу старого тигра и тигрицу, которые выли от тоски по ней, и взяла их с собой. Потом пошла к цветочнице, которая плакала не переставая со дня их разлуки. Маланча вытерла цветочнице слезы и взяла ее с собой. Все вместе они пошли во дворец царя Дудхабарана, где не осталось ни одной живой души.

В ночь полнолуния Маланча вошла во дворец, оторвала от своей одежды несколько кусочков ткани и, заправив коровьим маслом восемь светильников, зажгла их. В главном зале дворца она просидела неподвижно три дня и три ночи в йогической позе.

На четвертый день двери во дворце распахнулись, и жизнь в нем забила ключом, как и прежде. Все люди, которые жили раньше во дворце и которых съели тигры, теперь ожили.

Маланча взяла с собой царя Дудхабарана, семерых его сыновей и всех придворных, которых она тоже оживила, окропив их останки маслом из священных светильников.

Когда шумная процессия была еще на расстоянии семи дней пути от дворца ее свекра, там уже слышали, что приближается Маланча со своей свитой.

Не успела Маланча подойти к дворцу, как барабаны громко возвестили о ее прибытии. Казалось, будто в водоемах заплясала вода и зацвели лотосы. Стражники, воины, министры, придворные и даже сам царь и царица закричали от радости. Так преданная мужу Маланча прибыла в дом своего свекра.

Она вошла во дворец вместе с отцом и матерью. Дхара и Тара и другие боги спустились с небес, чтобы быть свидетелями этого счастливого события.

Навстречу Маланче вышли свекор, свекровь, все придворные и родственники. Ее осыпали зеленой травой, благословляя, в низком поклоне прикасались к пыли у ее ног. Весь дворец наполнился радостными возгласами. Тут появился Пакширадж и объявил царю, что он оживил всех людей, убитых им за прошедшие двенадцать лет.

Маланча подошла к царевне Канчи и промолвила:

— Сестра, сплети мне сегодня красивую гирлянду из цветов.

Канчи сплела ей гирлянду, прижала к своей груди и поцеловала, а Маланча надела эту гирлянду на шею Чандраманика.

Семь дней и семь ночей во дворце царили радость и веселье. Бедняки вдоволь наелись масла, дахи и всяких сладостей, приготовленных на молоке. Тигры напали на неприятельские войска соседних государств, уничтожили их и вернулись во дворец, чтобы утолить жажду. Их уложили спать на золотых ложах.

Царь обнял котвала, называя его своим другом и братом, и отдал ему во владение много земель. Он поблагодарил тигров за помощь и обошелся с ними очень почтительно.

Цветочница не захотела возвращаться домой, она поселилась в царской столице, где выращивала себе новый сад. Царь Дудхабаран погостил у Чандры и через несколько дней вернулся в свою столицу.

Маланча объявила Канчи главной царицей, но горожане считали царицей Маланчу и называли ее царствующей богиней.

С тех пор небо стало покровительствовать этому царству. Люди, птицы и звери радовались наступившему миру и покою.

Солнечные лучи и лунное сияние освещали высокие башни дворца, и они сверкали, как золотые. А царь, царевич Чандраманик и внуки царя выложили золотом и дорогими каменьями дорожки от дворца к священному манговому дереву и к дому котвала.

И все зажили в счастье и довольстве.

ЛЕГЕНДЫ

Манджурма

Жил когда-то в деревне Канир-бари заклинатель змей по имени Мунир. Все знали, что он умеет исцелять от змеиных укусов, и люди издалека приходили к нему за помощью. Мунир брызгал целебной водой, шептал какие-то таинственные слова, и человек, считавшийся обреченным, поднимался на ноги и шел домой.

При всем том он никогда не брал деньги за лечение,[104] а если кто-нибудь настаивал, говорил:

— Иди и отдай эти деньги тому, кто нуждается в них больше меня.

Мунир жил просто, довольствуясь малым. Урожай с небольшого участка земли, который он унаследовал от отца, давал ему самое необходимое. Все любили его за бескорыстие.

Однажды бедняка из соседней деревни укусила на берегу Ганги ядовитая змея. Он упал и пролежал без сознания несколько часов. Наконец случайные прохожие наткнулись на него и принесли домой. Возле жалкой лачуги бедняка собрались почти все жители деревни. Они пробовали разные средства, чтобы удалить яд из тела несчастного, но ничего не помогало.

— А не позвать ли к нему Мунира? — предложил один из крестьян.

Все согласились, и в деревню Канир-бари был направлен посланец. Мунир прибыл быстро и сразу принялся за работу. Но, несмотря на все его искусство, больной не подавал признаков жизни. Снова и снова предпринимал Мунир попытки, но безуспешно. Тем временем яд сделал свое дело, и бедняк умер.

Потрясенный неудачей, которая была едва ли не первой в его жизни, Мунир бессильно опустился на землю. Он понял, что не смог противостоять судьбе.

В это время из хижины раздался плач ребенка.

— Чей это ребенок? — спросил Мунир.

— Это дочь умершего, — ответили ему.

— А где же ее мать?

— Она умерла в родах. Этот бедняк один выхаживал девочку после смерти жены.

— И у нее больше никого нет?

— Да вроде нет.

— Кто же теперь возьмет девочку? — спросил Мунир.

Никто из жителей деревни, влачивших жалкое существование, не решился на это. Один за другим бедняки стали расходиться, и возле хижины остался один Мунир. Он зашел внутрь взглянуть па ребенка: в углу на куче тряпья лежала девочка, одинокая н беспомощная. Смерть ее отца означала смерть и для нее…

Муниру стало жалко ребенка. Он взял девочку на руки и, почти не сознавая, что делает, унес с собой.

И хотя Мунир был человеком добрым и отзывчивым, он не доверял женщинам.

— На женщин полагаться нельзя, — говорил он. — Они лживы, а их любовь непостоянна. Избави меня бог от такого зла.

Однако теперь, движимый состраданием, он забрал девочку к себе.

В первые дни у Мунира было много хлопот с ребенком, и он проклинал себя за свою опрометчивость.

— Ну что я за дурень? — говорил он себе. — Прожил беззаботно сорок лет, а тут взвалил на себя такую ношу.

Постепенно Мунир становился менее угрюмым. Он привык к девочке, играл и разговаривал с ней.

— Какое имя тебе дать? — спрашивал он девочку. И назвал ее Манджурма, что значит «Ниспосланная».

С годами его любовь к девочке становилась все сильнее. Он нежно заботился о ней, она была теперь единственной радостью в его жизни.

Когда девочке исполнилось пять лет, Мунир начал приносить ей куклы и подолгу смотрел, как она играет одна, а иногда вместе с соседскими детьми. Дом его наполнился веселым детским смехом. Он больше не чувствовал себя одиноким.

Среди детей, с которыми играла девочка, был семилетний мальчик по имени Хасан. Они подружились и проводили много времени вместе. У Хасапа были большие блестящие глаза и темные вьющиеся волосы. А когда Манджурма и Хасан повзрослели, нежность, связывавшая их в детстве, переросла в любовь.

К пятнадцати годам Манджурма стала красивой девушкой. Она выполняла всю работу по дому, готовила пищу и заботилась о Мунире. Когда она грациозно двигалась по дому, занятая нехитрыми домашними делами, Мунир украдкой наблюдал за ней и радовался каждому ее движению. Она была словно молодая кобылица, горячая и пугливая.

А Хасан превратился в ладного и умного юношу. Он был влюблен в Манджурму, как и она в него.

Девушка лелеяла мечту, что придет время и Хасан станет ее мужем. Подобные же мысли владели и Хасаном. Они часто встречались потихоньку от всех у реки, куда Манджурма ходила за водой.

Наконец настал день, когда Мунир понял: надо отдавать девушку замуж. Эта мысль повергла его в уныние. Он становился все угрюмее, все задумчивее и почти перестал есть и спать.