Гражданин Винс - Джесс Уолтер

— Он в порядке, — объясняет Дюпри. — Не волнуйся. Хотя ему, кажется, собираются делать челюстную операцию. Челюсть скрепят проволокой. Он какое-то время не сможет говорить. Но это не так уж и плохо, да?

— Медсестра сказала, на него напали? — уточняет Майк.

— Он помогал мне с расследованием. Мы допрашивали людей в этом… как его… Алфавитном городе? Кто-то вынырнул из тени, набросился на него и ударил монтировкой. Два раза… по-моему.

— Кто-то… — повторяет Майк.

— Да, — отвечает Дюпри. — Кто-то.

Они долго смотрят друг другу в глаза, потом Дюпри пожимает плечами, улыбается и отводит взгляд.

— Извини, не успел к нему на выручку. От меня в таких ситуациях мало толку.

— Вот как? Не любишь драться?

— Да, не особенно, — Дюпри смотрит на часы. — Слушай, мне пора. Я подумал, хорошо, чтобы рядом с ним оказался знакомый человек, когда его привезут из операционной. Он же не поймет, куда попал. Позаботься, чтобы его успокоили. И скажи, чтобы лежал смирно.

— Смирно?

— Да. — Он внимательно смотрит на Майка. — Передай, что я благодарен за помощь. И в том, что касается моего дела, мы в расчете.

Майк коротко кивает. Он ничего не может обещать, но, по-видимому, понял условия перемирия.

— Слушай, я не в курсе, что ты знаешь о Чарли… о том, что с ним стряслось…

— Я знаю больше, чем хотел бы.

Майк поводит плечами.

— Он был хорошим полицейским…

Дюпри молчит.

Майк видит, что ему все равно, и снова поводит плечами.

— Ладно. Я все сделаю. Тебе еще помощь нужна?

— На самом деле… — Дюпри вытаскивает блокнот и записывает имя: «Марти Хейген». — Чарли должен был достать мне досье на одного человека. Поможешь с этим?

Майк обещает попробовать.

Дюпри поворачивается, чтобы уйти, но Майк окликает его.

— Ты сколько тут еще будешь?

— Пока не найду этого парня.

— А-а, — тянет Майк. — На твоем месте я бы поторапливался.

Это похоже на видение — воспоминание, которого у тебя на самом деле нет, но которое ты мог бы подробно описать. Восемь утра, суббота, прохладно и облачно, и на другой стороне улицы Тина выходит на маленькое крылечко, чтобы забрать газету. Босая, в коротком махровом халатике, доходящем точно до середины ее рельефного бедра. Темные волосы стянуты в хвост. Под халатом мелькает белый шелк. Все, что, как казалось Винсу раньше, ему нужно для счастья, соединилось в этой картине: женщина, дом, утренняя газета. И на мгновенье ему становится горько от того, насколько мелки его мечты — он не хочет ничего значительного, скажем, стать президентом, и тем не менее эта простая жизнь, то, что остальным людям достается без каких-либо усилий, то, против чего другие восстают, что бросают по дороге к автобусным и железнодорожным станциям и барам, для него недостижимо. Винс стоит на другой стороне улицы, прислонившись к капоту машины Анджа. Андж сидит, навалившись на руль, указывает пальцем на Тину и улыбается. Винс читает по губам: «Это она?»

Она стоит неподвижно, читает газету, листает страницы. Ему хочется подойти, в самом деле хочется, постоять рядом с ней, ощутить ее дыхание на своей груди, коснуться крошечных белых волосков на ее бедре, у подола халата.

Между ними проезжает машина, Винс вздрагивает, выныривая из своих мыслей. Но Тина не отрывает взгляда от газеты. Андж поднимает руки и брови. На его мясистом лице отражается изумление. Винс снова читает по его губам: «Поговори с ней!» Но пока он раздумывал, Тина уже повернулась к дому. Она открывает дверь и входит внутрь. Дверь захлопывается за ней, а Винс остается стоять на другой стороне улицы, прислонившись к капоту машины.

Андж вылезает и опирается на дверцу.

— Эй, это ведь она была, пончик?

— Да. Она.

— Так какого хера? Заставил меня притащиться в такую даль, и даже не собираешься с ней побазарить? Я-то думал, у тебя разговор есть.

— Наверное, я не смогу, — отвечает Винс. — Не знаю, что сказать.

Андж переводит взгляд на дом, потом назад на Винса.

— Она симпатичная.

— Спасибо, Андж.

Винс рассматривает дом — узкий, обшитый досками, дом ничем не отличается от двух соседних по обе стороны от него, выкрашен в белый и желтый, на окнах ящики с цветами, на стене — американский флаг. Именно такую жизнь Винс и хотел бы подарить ей, а она утверждала, что такая ей не нужна — по крайней мере тогда, когда они были вместе, и Винс не способен был так жить.

Андж стоит, опершись на дверцу. Чешет затылок под черными волосами.

— То есть получается, что мы приперлись черт-те куда, и ты не думаешь разговаривать с ней?

— Наверное, мне просто нужно было ее увидеть.

— Сколько уже прошло?

— Три года, — отвечает Винс.

— И ты ей ни разу не позвонил? И письма не написал?

— Ни разу.

— А чего так?

Винс вглядывается в окно, надеясь увидеть там Тину.

— Обещал ее брату, что оставлю ее в покое. Он не хотел, чтобы она пострадала.

— А-а, — кивает Андж. — Вот оно что… Господи, грустно-то как.

Винс пожимает плечами. Разворачивается, открывает дверцу, залезает в машину, но останавливается.

— Слушай. Я знаю, что будет дальше.

Андж щурится.

— Правда?

Винс кивает.

— Джон ни за что не отпустит меня, ведь так?

— Пончик… — Андж пожимает плечами. — Это все сложно. Ты пойми одну вещь про Джона. У него забот выше крыши. Существуют правила. Целая система прецедентов и способов решать проблемы. У всего есть своя цена. Все стоит денег. Нельзя допустить, чтобы человек вышел сухим из воды. Не получив с него некоторую… — Андж подыскивает нужное слово. — Компенсацию. Система выше тебя или меня. И даже Джона. Она существует много поколений. Поэтому она выше всех связанных с этим людей. Поэтому она и работает.

— Но мы не обязаны следовать ей. Ты и я… мы можем просто отойти в сторону.

Андж улыбается.

— Ну и кем я буду, отойдя в сторону от этой жизни? Пончики прикажешь печь? Давай. — Он пожимает большими округлыми плечами. — Садись в машину.

Винс бросает последний взгляд на окна дома Тины Макграф, но они так же холодны и бесстрастны, как глаза Джонни-Малыша. Он садится в машину.

— Не дрейфь, пончик. Ты все правильно сделал. Дальше начинается самое простое. — Андж заводит мотор. — Готов?

Винс откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза.

Полицейское досье на Марти Хейгена — довольно объемное и поразительно пустячное: девять арестов, по крайней мере в четырех случаях вынесен приговор, но никаких насильственных преступлений. Ни нападений, ни вооруженных грабежей — ничего серьезнее краж и мошенничества. Без сомнения, это не досье убийцы. Дюпри записывает фамилию человека, осуществлявшего надзор за условно осужденным Хейгеном, и пару адресов для проверки, но в этом досье гражданина Мартина Хейгена нет почти ничего, что могло бы помочь Дюпри отыскать Винса. Дюпри читает об украденных кредитках и машинах, вещах и чековых книжках, но чего-то не хватает.

Последний документ в досье — краткий отчет следователя («…исходя из его окружения и очевидного отсутствия угрызений совести велика вероятность повторных противоправных действий со стороны Хейгена…»), подготовленный для прокурора по этому делу. Здесь же подколоты четыре страницы выдержек из прослушки ФБР, в которых двое неустановленных подозреваемых говорят, что должны найти кого-нибудь, чтобы «разобраться» с этим «ирландским дятлом Хейгеном», и что ему уже следует «подыскать себе кладбище». Страница нотариально засвидетельствована и подписана двумя агентами ФБР.

Также в отчете указан номер телефона следователя окружной прокуратуры, работавшего с этим делом, — женщины по имени Джанет Келли.

Несмотря на субботу, он набирает номер и извиняется, узнав, что попал домой. Поначалу она страшно напугана, что ей звонят в такую рань в субботу. Джанет Келли больше не служит в окружной прокуратуре. Ушла год назад на управленческую должность в отдел исправительных учреждений. Дюпри еще раз просит прощения, на этот раз за ранний звонок, и спрашивает, не помнит ли она дело Мартина Хейгена.

Она не помнит. Тогда Дюпри зачитывает ей отчет.

— А, да, — отвечает она. — Парень, воровавший кредитки. Обаятельный сукин сын, если не ошибаюсь. Он крал банковские карточки и покупал телевизоры, стиральные машины, музыкальные центры — потом толкал все это двум ребятам, работавшим на какого-то мафиозного авторитета. Он им что-то задолжал, и они стали понемногу его прижимать. Сначала мне показалось, что это крупное дело, но мы его проиграли.

— Почему? — спрашивает Дюпри.

— У него был ловкий адвокат, который учился на юридическом вместе с помощником прокурора, назначенного по этому делу. Убедил дружка, что этот Хейген настоящий кладезь сведений, и вся эта афера с кредитками — всего-навсего верхушка айсберга.