Когда закон бессилен - Борис Бабкин

—    Я на это закрываю глаза, — кивнул Редин, — потому что знаю — ты тоже имеешь связь с ребя­тами, которые умеют обращаться с пистолетами. Но это неважно. Если я правильно понял, ты тоже в доле?

—    Конечно, — поспешно согласился толстяк, — иначе...

 —    Зачем же ты пришел ко мне, — удивился Иван Степанович, — если они взяли тебя в дело? Или они не отдали тебе оговоренные проценты? — засмеялся он.

—    Я пришел потому, что хотел, чтобы вы знали об этом, — растерянно пробормотал толстяк.

— Сколько стволов отправлено в Ярославль? — небрежно спросил Редин.

—    Девятнадцать.

—     Не так уж и плохо. Иди, — посмотрел он на толстяка. И о нашем разговоре никому.

Толстяк быстро ушел.

—    Ты знаешь, что делают со стукачами? — Ре­дин посмотрел на стоящего у двери Носорога.

Отпустив кнопку звонка/Хрипатый с силой впе­чатал кулак в дверь и повернулся к лестнице.

—    Тормози, фраер, — остановил его насмешли­вый голос спускавшегося с верхнего этажа парня. — Хрипатый взглянул на него и, сделав шаг назад, при­жался спиной к стене. На Георгия медленно двину­лись еще трое.

—     Вот что, — лениво сказал рослый, — прими добрый совет: не ходи сюда больше, она занята, усек?

—    Ты сплюнь и говори понятнее, — посоветовал Георгий.

— Ты хрипи разборчивее, — останавливаясь пе­ред ним, нагло улыбнулся парень. Сильный пинок носком ноги в пах скрючил его тело. Коленом разбив лицо, Георгий отбросил его в сторону. По-боксерски нырком уйдя от удара другого парня, Георгий врезал ему в солнечное сплетение. Удар ноги пришелся ему в плечо. Мгновенно захватив одной рукой носок, а другой пятку, Георгий с силой рванул ступню вправо. С пронзительным криком парень рухнул на площад­ку. Последний боковым справа сильно ударил Геор­гия в подреберье. Следующий удар в голову сбил его с ног. Парень пнул его еще и еще раз..

—    Прекратить! —- раздался повелительный воз­глас. Резко повернувшись к лестнице, парень увидел быстро поднимающегося старшего лейтенанта мили­ции.

—     Все, командир, — отступив от Хрипатого, па­рень поднял руки. — Я твой.

 — Что здесь? — участковый осмотрел площад­ку. — Кто такой? — повернулся он к парню.

—    Да вот с приятелями шли, — пожал тот плеча­ми, а этот сначала закурить попросил. Дали, жалко что ли. А он, наверно, видиков насмотрелся и давай мочить. Видал? — он кивнул на своих троих прияте­лей. — Как мне их тащить-то? «Скорую» буду вызы­вать. Да и этому помочь надо — дружески посочув­ствовал он хрипло застонавшему Георгию. — Может, показалось, что мы сгрубили чего. У нас сегодня день хреновый. Мы...

—    Ты все это в милиции расскажешь, — перебил его участковый. — Я сей...

—     Что такое? — требовательно спросил подни­мавшийся по ступенькам Николай. Увидев лежащих, укоризненно покачал головой. — Опять набедокурит- ли. Давай вниз. Позови водителя и в машину их.

—    Стоять! — ухватив парня за плечо, милицио­нер рывком вернул его. — Вы кто такой? — строго спросил он Зюзина.

—    Обращаешься правильно, — кивнул тот и по­казал раскрытое удостоверение.

—    Разрешите, — с сомнением в голосе милицио­нер протянул руку.

—    Должность, фамилия и отделение? — спросил Николай.

—    Участковый инспектор старший лейтенант Тру­бив, — вытянувшись, четко представился милицио­нер.

—     Вот что, старлей, —улыбнулся Зюзин, -—да­вай разойдемся с миром. Здерь трупов нет, ви­дишь? — кивнул он на приподнявшегося Хрипато­го, — все целы и здоровы. Заявления никто писать не будет. Этого тоже возьмите, — засмеялся Зюзин. — Ему все-таки досталось. Доставим его домой.

—    Но послушайте, — милиционер нерешительно оглядел парней. — Все-таки была драка. Да и ваше удостоверение. Зачем вы показали его мне? Кто вы?

—    Отдел охраны ФСК, — приглушенно ответил Зюзин. — Я не имею права предъявлять его в нера­бочее время, но эти ребята из моей команды — я тренер по рукопашному бою. А если честно, — при­знался Зюзин, — просто хотел произвести на тебя впечатление, но ты молоток, — одобрительно улыб­нулся он. — Похоже,на работе для тебя авторитетов нет.

—    Я выполняю свой долг, — скромно принял похвалу Трубин.

Растогин сделал глоток.

—    Вы прекрасно варите кофе, — он взглянул на стоящую рядом Регину.

—     Вы мне уже не раз говорили это, — улыбну­лась она.

—    Тем не менее, — поставив чашку, неожиданно спросил. — В каких вы отношениях с Зюзиным?

—    Что? — только чтобы не молчать, спросила  она.

—    Сколько лет вы работаете секретарем?

—     С вами два года, — лихорадочно соображая, что ответить на его первый вопрос, сдержанно сказа­ла Регина.

—    Я все время был доволен вами, прошу ответить честно: в каких отношениях вы с Зюзиным?

—     Ничего особенного в наших отношениях нет, — осторожно проговорила она, — правда, если не счи­тать того, что полгода назад мы встречались. Но это было недолго, около месяца.

—     Ну, а сейчас? — немного помолчав, продол­жил Растогин, — встречаетесь?

—     Позвольте, Павел Афанасьевич, — с раздраже­нием сказала Регина, — я не пойму вас. В конце концов я имею право на личную жизнь. И Николай, думаю, тоже. Если у вас есть ко мне претензии по работе, то ради Бога объясните, в чем я виновата?

—    А вы подумайте, — спокойно предложил он, —. и решите. Потому что, если говорить откровенно, мне очень не хотелось бы терять вас. Спасибо, — снова поблагодарил он, — кофе чудесный. Вы свободны, Регина. И прошу хорошенько подумать над тем, что я сказал.

—    Кретин, — Зюзин зло посмотрел на рослого парня с распухшим носом и заплывшими глазами. — Это же Хрипатый, человек Редина, черт бы тебя взял!

—     Но я думал, это тот, — зашепелявил па­рень, — про которого вы говорили.

—    Он знает, что вы от меня? — быстро спросил Николай.

—     Нет, — помотав головой, парень охнул и при­жал руки к носу.

—     Не успели, значит, представиться, — усмех­нулся Зюзин. Немного помолчав, решил: — Выбрось­те его в каком-нибудь сквере. Хотя не мешало бы узнать, какого черта он делал у квартиры Гальки. Возможно, Редин решил прибрать к рукам дело Растогина. Иначе чего бы Хрипатый там терся.

—     Спортсмен, — несмело обратился к нему си­девший рядом с водителем парень, — вон сквер. Ска­зать, чтобы выбрасывали?

—    Да. И без добавки.

Георгий почувствовал, как его вытащили из ма­шины. Чуть приоткрыв глаза, он увидел, что его несут мимо кустов. Четверо парней сошли с асфальтирован­ной дорожки, вошли в кусты и осторожно положили его на траву. Георгий решил, что сюда его притащи­ли, чтобы добить. Он сделал глубокий вдох. Острая боль полоснула по ребрам. Прикусив губу, сдержал стон. Услышав удаляющиеся шаги, снова приоткрыл глаза. Он лежал в кустах. Рядом никого не было. Георгий попытался сесть. С коротким стоном прижал ладони к правому боку.

— Суки, — прохрипел он, — кажется, покоцали прилично. Сломали, что ли?

Со стоном поднялся. Осмотревшись понял,. что его оставили в каком-то парке.

Анна и атлетически сложенный парень, расстеги­вая друг на друге все, что можно расстегнуть, упоенно целовались.

Галя очистила яблоко, нарезала его дольками.

—     Ешь, Павлин — ласково улыбаясь, она по­двинула тарелку к сыну.

—     Мама, —- жалобно Проговорил мальчик, — я домой хочу. Скоро я выздоровлю?

—    Совсем скоро, — она погладила его по голо­ве. — Ты уже почти здоров. Вот еще немножко, и поедем домой.

 Сегодня утром сестра сказала, что к ней пришли посетители. Виталий и рослый темноволосый человек, ждали ее в вестибюле.

—    Познакомься, Галя, это Антон, — сказал Ви­талий, — мой хороший знакомый. Альберт Кирилло­вич просил передать привет. Он в командировку уехал. Вернется дней через пять. Как приедет, сразу тебя навестит. А я тоже на несколько дней покидаю златоглавую, — съезжу к другу.

Галгя вздохнула. Она почти сразу после знакомства с Виталием поняла, что, несмотря на его прошлое, он ей симпатичен. Сначала она опасалась, что Виталий неправильно поймет ее приглашение и будет к ней приставать, но он вел себя с ней дружелюбно и не более. Галя призналась себе, что ее это слегка задело. В ее жизни были два мужчины. Андрей, которого она любила, и Николай, в объятия которого она броси­лась, желая заглушить боль от предательства Андрея, но продолжалось это недолго.

—    Мама, я спать хочу, — отвлек ее от воспоми­наний голос сына.

—    Утром будем в Пензе, — сказал Зубр. — Ты там бывал? -— спросил он Виталия.

—    Не приходилось.

—    Я был два раза. Так, проездом. Вообще-то во второй раз тормознулся на пару деньков, — Зубр погладил себя по груди. — Бабец одна заарканила, ништяк телочка, все при ней. Когда ты жребий кидал, куда покатим, когда Пенза выпала, я об этой бабе вспомнил. Может, заскочим?