Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного - Марина Соколова

– Посмотрим телевизор, что ли? – предложил зачарованный супруг.

– Не надо, не включай, – замахала руками супруга.

– Почему? Отдохнём около телевизора.

– Потому что они меня заставляют.

– Поменьше слушай эту белиберду. Сама говорила, что они нас провоцируют и запугивают.

– Ты прав, как всегда, Заяц. Делай, как знаешь. В конце концов это просто телевизор.

На самом деле телевизор был не так уж прост. Как только зажёгся «голубой экран», на нём воссияло ослепительно – мученическое лицо Ицленя – под серебристым нимбом. «С нимбом они явно переборщили», – вполголоса произнёс Жрес. «Что ты сказал?» – забеспокоилась Ринама. «Разве я что-нибудь сказал?» – искренно удивился Жрес. «Ты обсуждал Ицленя», – напомнила Ринама. «Ты знаешь, мне его жалко», – вслух подумал Жрес. «Ты ещё скажи, что он святой», – разоблачила аппаратурщиков Ринама и всыпала президенту по первое число. Ореол святости рассеялся, как дым, а толстое лицо угрожающе ощерилось. «Беги сюда, собачка», – приказал мордатый, и Ринама, заливаясь лаем, поскакала к телевизору. Помахав копчиком, мутантка лизнула в нос первое лицо государства и вприпрыжку побежала в прихожую. «Ты куда скачешь?» – крикнул с софы муж собаки. «К телефону – звонить Ван Ванычу», – отрывисто пролаяла Ринама. «Зачем?!» – на всю квартиру прокричал Жрес. «Не лезь не в свои дела», – облаяла мужа собачка. «Поступай, как знаешь, а меня уволь», – сказал, как отрезал, Жрес и, отвернувшись от телевизионного рыла, демонстративно захрапел на весь Ратис. Встав на задние лапы, Ринама с трудом набрала сложный совковый номер короткопалой передней лапкой. Молодой женский голос вежливо сообщил, что доцент Ван Ваныч Ванов отбыл в неизвестном направлении, а профессор Питр Питрович Питров ждёт Ринаму Волокосу в Левоколенном переулке.

Левоколенный переулок находился слева от Правоколенного переулка. Пожилая обладательница молодого голоса взяла Ринаму за руку и подвела к седобородому старичку. «На что жалуетесь?» – по-медицински спросил профессор. «На психотронный террор», – с уверенностью отличницы ответила Ринама. «Заполните, пожалуйста, карточку», – вежливо попросил старичок. Жертва аппаратуры написала своё имя, свой адрес, нарисовала схему своей квартиры и своего двора. «А когда мы будем разоблачать?» – с робкой надеждой спросила Ринама. «Мы вас обязательно найдём», – скороговоркой ответил профессор, выхватил карточку из ринаминых рук и мелкими шажками отправился восвояси. «Интересно, куда это он побежал? – пробасил подкравшийся сзади толстяк. – Правильно мыслишь, пташка, – подмигнул Ринаме новый знакомец. – Какой-то он невежливый. Щас мы его вернём». Сделав «налево – ещё раз налево», подтянувшийся профессор с погонами капитана быстро подбежал к толстяку, пожелал «всего доброго, до свидания» и строевым шагом скрылся за ближайшим поворотом. «Разве профессор – капитан?» – задала глупый вопрос ошарашенная женщина. «Погоны померещились, пташка? – сочувственно поинтересовался толстый бас. – А может, тебе всё померещилось? Ты подумай, пташка. Такого в жизни не бывает».

«Как вы относитесь к демонстрации против фашистской аппаратуры?» – молодым голосом спросила пожилая женщина. «Я хочу разоблачить фашистов», – три раза ответила героиня. «Представляете: огромный красный транспарант, а на нём – чёрными буквами: „Смерть фашистским оккупантам!“ „Представляю“, – не раздумывая, согласилась Ринама. „А главный от вас убежал“, – загоготала выскочившая из-за пожилой спины мужеподобная девушка с рыжими усами. „А вам что из этого?“ – грубо отреагировала Ринама. „Мне – ничего. Я на митинг приду. А главный не придёт – мы ему в заду взрывы устраиваем“, – заливисто заржала усатая шутница. „Берегите свои нервы, – перекричала ржание пожилая активистка. – Возьмите в подарок книгу и звоните, звоните и ещё раз – звоните. Главное – не унывайте и ждите ответа“.

Бережно прижимая к груди бесценный подарок, Ринама на крыльях надежды впорхнула в похорошевший от радужных мечтаний двор. Около подъезда мечтательницу ожидало красное автомобильное чудовище. Не отрывая глаз от кровавого пугала, Ринама шла прямо на зажжённые фары. Подойдя вплотную к бесчеловечному мучителю, дрожащая жертва ощутила сильный удар по голове – и упала под колёса кошмарного монстра.

Но ужасное чудовище не раздавило Ринаму, оно только измочалило страдалицу посредством ударной волны. Двадцать четыре часа в сутки с потолка, со стен, с люстры, с книжных полок на бедную женскую голову сыпался град ударов. Ринама прикрывалась руками, защищалась шапками, подушками и тазами. Но таинственная сила преодолевала любые преграды, чтобы тяжёлым камнем броситься на больную женскую голову. Ринама заперла спальную комнату и в гордом одиночестве носилась из угла в угол. Замигали и потухли лампочки – и в темноте раздался таинственный треск, звон и грохот. Когда вернувшийся с работы Жрес ввинтил новые лампочки, его взору предстала картина душераздирающего разгрома. Занавески были разорваны, обои – заляпаны, а на полу валялись вперемешку тазы, подушки, шапки, обломки и осколки. „Что здесь случилось, Зайчишка?“ – спросил остолбеневший Жрес, когда к нему вернулся дар речи. „Я больше не могу здесь находиться“, – выдавила из себя Ринама, удерживая на многострадальной голове мокрое от слёз полотенце. „И что же делать?“ – совсем растерялся Жрес. „Уйдём отсюда куда-нибудь“, – жалобно попросила Ринама. „На ночь глядя?“ – изумился несчастный супруг. „Я не могу больше!“ – взвыла истязаемая женщина. „Хорошо, хорошо“, – успокоительно прошептал белый, как бумага, Жрес. – А куда мы пойдём?» «Не знаю. Может быть, к Нанон?» «Почему – к Нанон?» «А к кому ещё?» «Хорошо, хорошо, к Нанон – так к Нанон».

Бросив в сумку какие-то тряпки, Ринама увлекла мужа в неуютную холодную ночь. Подруга юности жила в Совкме вместе со своими родителями. В последний раз приятельницы виделись лет шесть-восемь назад. Но с тех пор в жизни Нанон мало что изменилось. Она по-прежнему была не замужем, переводила книги с цинафрийского языка и, как умела, прожигала холостяцкое существование.

Плотно прикрыв дверь родительской комнаты, Нанон побежала в прихожую босиком и в шикарной пижаме, рассчитывая на ночной визит потрясающего любовника. Но это оказались затюканные Ринама и Жрес. «Что-нибудь случилось?» – задала разочарованная женщина естественный в данной ситуации вопрос. «Да… – промямлила истерзанная жертва аппаратурного произвола. – Пусти нас, пожалуйста, переночевать». «А в чём, собственно, дело?» – без любопытства спросила расфуфыренная для любовника Нанон. «Я не могу тебе сказать», – виновато прошептала Ринама. «Прости, это твои проблемы, – нетерпеливо произнесла любовница. – Мне негде вас положить: я жду одного человека». Презрительно взглянув на помятую Ринаму, Нанон с шумом захлопнула входную дверь, звякнув цепочкой – для вящей убедительности. «Пойдём домой, Зайчишка», – тихонько предложил Жрес. «Нет, ни за что!» – испуганно завопила Ринама. «Знаешь, я вспомнил, – после минутного размышления сказал Жрес. – К нам в фирму пришёл новенький. Несколько дней назад он предложил ночлег всем желающим. Может быть, переночуем у него?»

Новенького фирмача звали Вольдемаром. Он встретил Волокосов шампанским и шоколадными конфетами. Выздоровевшая грешница благоговейно смотрела на современного бога: он был жгучий брюнет с миндалевидными глазами. Успокоив паству изысканной трапезой, Вольдемар предложил Ринаме и Жресу отдохновение на пуховой перине. Как только блаженная утопила голову в воздушной подушке, земной рай сменился царством Аида. Кусая горячие губы, Ринама пыталась заглушить адские головные боли. Больше всего на лунном свете она боялась спугнуть младенческий сон возлюбленного супруга. Жрес улыбался белоснежным ангелочкам, которые посетили его в вещем сне. Ангелочки взмахнули крылышками, и мужчина открыл глаза, чтобы не упустить их из виду. Над ним склонился белоснежный ангел-хранитель с чёрным лицом и красными губами. С трудом распознав в нём любимую жену, Жрес спросил, как она себя чувствует. Но Ринама не спешила с ответом, потому что она не сразу поняла смысл простого вопроса. Разжав для ответа окровавленные губы, пришибленная женщина мученически осознала, что не в состоянии составить короткую фразу. Её любимое холёное тело отказывалось ей повиноваться. Порывшись в сумочке негнущимися пальцами, Ринама с трудом отыскала ручку и записную книжку. «Надо к врачу», – коряво вывела забитая женщина. «Это понятно. Но к какому? Может быть, к экстрасенсу?» – устно отреагировал Жрес. «К экстрасенсу не хочу, давай попробуем к Жунде», – наконец сумела произнести Ринама.

Жундой звали знаменитую народную врачевательницу. У неё были волшебные руки и всепроникающие глаза. Её не затирали даже при Жевберне, так как всесильный немощный ксеген пользовалься её услугами. Переделка стала для Жунды временем небывалого расцвета. О ней писали, её награждали, ей посвящали стихи и песни.