Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Бен Мачелл

что для меня не грабить банки было проявлением эгоизма.

Боль от расставания с Ребеккой была «невыносимой». Но они договорились, что в течение года найдут способ воссоединиться. После отъезда Ребекки Стивену не с кем стало проводить свободное время, и он с головой ушел в свои планы. Он снова и снова прокручивал в мыслях идею, зародившуюся у него еще в Новой Зеландии. Изучение и понимание методов, используемых успешными грабителями банков, стало для него навязчивой идеей. Он уделил этому занятию такое же пристальное внимание, как и мировому социальному неравенству, или, ранее, космосу, или геологии, или любому из своих предыдущих увлечений, которым, как человек с синдромом Аспергера, Стивен всегда следовал с целеустремленной настойчивостью. Из-за происшествия в Амстердаме Стивен убедил себя, что уже пересек черту. Что он уже преступник. Но в глубине души ему по-прежнему хотелось знать – или верить, – что его замысел грабить богатых и отдавать деньги бедным морально обоснован.

Вот почему однажды Стивен подошел к старому буддийскому монаху, который проезжал через Дэчен Чолинг. Тихо и почтительно он спросил монаха, позволительно ли человеку воровать. Старик улыбнулся и покачал головой. Учение Будды такого не позволяет. Стивен обдумал сказанное, а затем перефразировал вопрос: можно ли воровать, если потом украденные деньги пойдут на благое дело? Монах снова покачал головой. Стивен улыбнулся и сказал: да, но что, если людям очень, очень нужно благое дело, на которое пойдут деньги от этой гипотетической кражи? Монах, все больше недоумевая, возразил, что воровство есть воровство. Они еще какое-то время обсуждали этот вопрос, и в конце концов Стивен спросил, позволительно ли украсть, если деньги затем, по сути, вернутся к тем людям, у кого были украдены, и это, в свою очередь, позволит всем на свете неизмеримо улучшить свою жизнь. Окончательно раздраженный монах ответил, что, ну да, вполне возможно, что при таких конкретных обстоятельствах было бы допустимо воровать. Это Стивен и хотел услышать. Он поблагодарил старика, почтительно поклонился и пошел прочь, чувствуя себя парящим в облаках.

Приблизительно в это же время, примерно в 400 километрах к северу от Дэчен Чолинга, было принято решение, которое ускорило и активизировало действия Стивена. 9 августа 2007 года в штаб-квартире финансовой группы BNP Paribas было подготовлено и опубликовано заявление. Французский банк, один из крупнейших в мире, объявил, что замораживает все средства, выводимые из трех его инвестиционных фондов. Рынок жилья в США рушился, люди объявляли банкротство по своим субстандартным ипотечным кредитам с ужасающей скоростью, и BNP Paribas, имея все больше неликвидных ОДО, торжественно объявили, что больше не могут подсчитать, сколько на самом деле стоят их активы. Таким образом, сумма денег, которую они готовы одалживать и инвестировать, значительно сократится.

В глазах многих экономистов этот момент и стал началом мирового финансового кризиса. Огромный международный банк опубликовал признание, что из-за собственной деятельности там просто не знают, сколько у них денег. Банк мог бы немедленно получить помощь от Европейского центрального банка, но к тому времени было уже слишком поздно. Ларри Эллиот, редактор финансового раздела The Guardian, позже описал события 9 августа 2007 года как «сравнимые по резонансу с 4 августа 1914 года [16]. Этот момент отделяет „эдвардианское лето“ процветания и спокойствия от окопной войны кредитного кризиса – обанкротившихся банков, рухнувших бирж, рынков недвижимости, пришедших в упадок из-за дефицита кредитов».

Стивен покинул Дэчен Чолинг в конце августа. Он вернулся в Сидмут, но ненадолго. Перед возвращением домой он подал заявление на поступление в Вустерский университет на факультет географии и социологии. Если Карл Гугасян смог получить докторскую степень, то почему Стивену нельзя поступить так же? К тому же он хотел стать студентом университета и получить этот опыт. Криминальная карьера и студенческая жизнь необязательно должны быть взаимоисключающими понятиями.

11

Когда в конце 2007 года началась «Операция Гэндальф» и шли расследования по делу об ограблениях банка Lloyds TSB и букмекерской конторы «Лэдброкс», детектив-констебль Бингхэм и его команда в первую очередь связали преступление с другим нераскрытым ограблением в этом районе. Для этого не потребовалось много копать – 31 января того же года тот же филиал контор «Лэдброкс» был ограблен мужчиной в черной кожаной куртке, черной балаклаве и черных перчатках, который угрожал сотрудникам ножом и пистолетом, а затем скрылся с тем, что в новостях позже назвали «значительной» суммой наличных. Бингхэму казалось разумным предположить, что это преступление совершил тот же человек, которого он сейчас разыскивает. Когда Стивен в итоге предстал перед судом в Великобритании за свои преступления, ему было предъявлено обвинение в этом ограблении.

– В обвинительном заключении мне инкриминировали совершение преступления по возвращении в Англию, – рассказывает Стивен, имея в виду, что предполагаемое ограбление произошло после его возвращения из кругосветного путешествия, но до того, как он уехал в Европу и Дэчен Чолинг. Стивен напоминает мне, что не признал себя виновным в этом преступлении и в итоге с него сняли обвинения по данному эпизоду.

Бингхэм по-прежнему уверен, что это ограбление совершил Стивен.

– По сути, оно сошло ему с рук, – утверждает он.

В любом случае, хронология показывает, что Стивен уехал в Европу вскоре после того, как произошло ограбление. Если Бингхэм прав, это означает, что Стивен не тратил время в Дэчен Чолинг на сомнения по поводу того, следует ли ему совершать преступления. Наоборот, это говорит о том, что, находясь в Дэчен Чолинг, Стивен раздумывал, продолжать ли идти по пути, по которому он уже шел.

Так или иначе, в начале сентября 2007 года Бингхэм вместе с небольшой командой, работавшей над «Операцией Гэндальф», пытался выяснить личность преступника. Их подход был методичным. В прошлом, как рассказывает Бингхэм, полицейским детективам рекомендовалось попытаться составить психологический и личностный профиль человека, совершающего преступления. Во многих отношениях такой профиль отражает человеческие инстинкты, в нем ставят, а затем получают ответ на очевидный вопрос: кто этот человек? Какой мы можем сделать о нем вывод? Какими душевными качествами он обладает? Но Бингхэм не считал нужным тратить на это время. Зачем рисковать упустить из виду настоящего преступника из-за поспешных выводов, что грабитель якобы наркоман, или ранее участвовал в вооруженном ограблении, или является частью широкой преступной сети?

– У старомодных копов сразу же возникла бы гипотеза о том, что за человека им следует искать. На самом деле такой подход может оставить настоящего преступника за рамками расследования, – поясняет Бингхэм. – Не стоит пытаться подогнать личность нарушителя закона под определенную схему.

Вместо этого Бингхэм сосредоточился на принципе «золотого часа» – идее о том, что после совершения преступления у следователей есть