Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

Процесс

Процента = суд с натур

Процедура

Вот вроде и хватит для Начала Вам

Жду, что вы отдадите нашей медсестре листок следующего точно содержания:

Разрешить Простилкину выход из отделения для телефонных звонков

Я Верю Надеюсь и вроде Знаю, что дождусь листка-Разрешения, а не тетради.

Её оставьте на Память для Дома своего

Дома в Вас и в меня не верят

Она поверит

Песни читать уже не буду – лучше услышать

КОНЕЦ

Время на часах в коридоре

23 часа

Пятого января

* * *

– Куда едем? – спросила Алёна.

– Да тут практически рядом, около гостиницы «Заря», – ответил Юрий. – У некоего Симкова Сергея Серафимовича внезапно съехала крыша. Ну, посмотрим, насколько далеко она съехала и нельзя ли ее вернуть на место. Значит, говорите, вам звонил тот же голос… Но откуда он узнал ваш домашний телефон?

Ага, тот же самый вопрос, который озадачил и Алёну.

– Добро бы только домашний! Он и на мобильный мне звонил!

– А определитель номера сработал? – живо спросил Юрий.

– Нет, у него стоит режим запрета на определитель.

– Занятно! – покачал головой Юрий. – Откуда же он взял номер вашего сотового? Получается, этот человек из числа ваших знакомых? Кому, интересно знать, взбрело в голову так кретински вас разыгрывать?

– Вы просто мои мысли излагаете! – удивилась Алёна. – Я именно об этом и подумала. Получается, «Робеспьер» не так уж сильно отличается от «Достоевского», да?

– Ух ты! Вы запомнили? – удивился Юрий.

– Конечно, еще бы!

Юрий улыбнулся, глянул исподлобья:

– Верую в отца и сына и в пресвятую соционику, аминь?

Странный это был взгляд. Раньше он не смотрел так на Алёну.

Нет, смотрел. Не далее как вчера вечером: когда говорил, что желание должно быть обоюдным.

Ой-ёй!..

«Скорая» свернула с шоссе, обогнула гостиницу «Заря» и остановилась во дворе обшарпанной хрущевки.

– О, приехали? – удивилась Алёна.

– Ну да, я же говорил, что это рядом.

Доктор Литвиненко выскочил из салона, подал руку Алёне.

– Ваня, какая квартира?

– Восьмая, – ответил фельдшер, которому поразительно подходило это имя.

– Кстати, Алёна, – сказал доктор Литвиненко. – Договоримся на берегу: слушаться меня беспрекословно, и если я прикажу стоять, бежать, кричать – исполнять немедленно. Понятно?

– А зачем кричать? – удивилась Алёна.

– Ну, условно говоря, – усмехнулся Юрий. – Потому что пациенты у нас бывают такие… как бы это поточнее выразиться… очень своеобразные, никогда не знаешь, чего от них ждать, так что иногда от быстроты реакции и слаженных действий зависит не только здоровье, но и, не побоюсь этого слова, жизнь. Именно поэтому в нашей бригаде обычно два фельдшера, но сегодня один, как назло, с дистанции сошел.

– Почему?

– Да вязали одного буйного, ну, он вывернулся да головой нашему фельдшеру в челюсть… Выбил два зуба, рот раскровянил – страшное дело! – весело объяснял доктор Литвиненко. – Отправили в больницу и остались в неполном составе. Вникли в мое предупреждение? Или посидите в машине?

– Вникла, вникла, – кивнула Алёна и тут же замотала головой: – Ну вот еще, буду я в машине сидеть. Привезли меня сюда – так берите с собой.

Вошли в крайний подъезд, поднялись на второй этаж. Позвонили – никто не открывал. Позвонили второй раз, третий…

– Очень интересно, – сказал Юрий. – Что за шутки? Ложный вызов?

В эту минуту послышались торопливые шаги, щелкнул замок и на пороге появилась маленькая худенькая женщина с увядшим малокровным личиком и полинявшими, некогда рыжими волосами.

– «Скорую» вызывали? – спросил Юрий. – Что же не открываете?

– Да я в ванной стирала, не слышала звонка. Колонка шумит, – сказала женщина, словно в доказательство вытирая фартуком мокрые руки.

– Стирали? – повторил Юрий. – А больной ваш спит, что ли?

– Да где там спать, стоит, стоит как пень! – с досадой сказала женщина, посторонившись и пропустив бригаду в прихожую. И тотчас взвизгнула вслед: – Куда не разувшись?! И в верхней одежде!

Юрий и Ваня на нее даже не оглянулись – шли и шли, не обращая внимания на ее причитания. Застенчивая писательница попыталась было снять туфли и курточку, но Юрий зыркнул на нее через плечо, и она одумалась, прошла «сквозь револьверный лай» в квартиру, вид которой ошеломил ее с первого взгляда.

Есть такие образные выражения: нигде ни пылинки, всё сверкает чистотой, как в операционной, – и тому подобное. Здесь налицо оказался тот самый случай. Кругом было не просто чисто – абсолютно, стерильно чисто! Самый воздух в этой крошечной, убого обставленной квартирке казался до блеска промытым. Ступить на пол было просто страшно – чудилось, так и увидишь, как с твоих туфель расползутся полчища микробов! Алёна даже сделала некое нервическое движение, пытаясь сбросить туфли, однако Юрий и Ваня бесцеремонно топали не разуваясь, ну, и Алёна тоже не стала. Лицо хозяйки недовольно передернулось, однако пришлось ей это стерпеть.

– Вот сюда, в дальнюю комнату проходите, – сказала она. – Он там стоит.

Дверь в дальнюю комнату была прикрыта.

– А дверь кто закрыл, вы или муж? – спросил Юрий, с любопытством косясь на хозяйку.

– Да ну, мне на все это смотреть тошно, – ответила она со злостью. – Ужас, не уберешься, там все пылью заросло!

– Ваня, открой, – сказал Юрий, отходя в сторону и оттесняя Алёну за свою спину.

Ваня в один прыжок оказался у двери и рванул ее. Вид у него при этом был совершенно как у бойцовского петуха, и Алёна подумала: а ведь ребятам из этой бригады, наверное, то и дело приходится попадать в нештатные, что называется, ситуации, поэтому Ванины мускулы частенько используются по назначению.

Впрочем, сейчас это был явно не тот случай. У мужчины, который стоял посреди комнаты, был вид пусть и угрюмый, но вполне смирный, вернее, отрешенный. Он таращился в стену прищуренными глазами и покачивался с пятки на носок.

При виде его Юрий, Ваня и Алёна сделали один и тот же жест: зажали пальцами носы.

Да… вот это запашок! То есть Николай Носачев из «Барбариса» по сравнению с этим небритым и немытым босоногим дяденькой в серой, давно не стиранной майке и жутких тренировочных штанах казался просто героем рекламы дезодоранта «Олд Спайс!»

Жену, впрочем, этот запах никак не трогал. Она тоскливо смотрела на пол и бормотала:

– Господи, мусору-то сколько!

Алёна, не отнимая руки от носа, опустила глаза. Если бы после генеральной уборки, которую она делала в своей квартире с помощью нарочно для этого приглашаемой женщины по имени Валентина, пол выглядел бы вот так же, то Алёна платила бы Валентине как минимум в два раза больше, чем теперь.

– Извините, у вас насморка нету? – спросил Юрий гнусаво, бросая короткий взгляд на хозяйку и вновь переводя его на мужчину, который все так же не отводил глаз от стены.

– Хронический гайморит, – сообщила она. – А что?

– Нет, ничего, – прогнусавил Юрий. – Так что произошло с вашим мужем?

– Да откуда же я знаю? – пожала плечами его жена. – Встал вот так сегодня с самого утра и стоит. Я его уж и ругала, и то и сё, выйди мол, я хоть полы помою, – ни в какую!

– А почему он такой… – Юрий прищелкнул пальцами свободной руки, подыскивая подходящее слово, – запущенный?

– Да? – удивилась женщина, окидывая мужа беглым взглядом. – Ну, он уже несколько дней такой, и ничего.

Юрий и фельдшер Ваня переглянулись, по-прежнему зажимая носы. При виде выражения их лиц Алёна невольно прыснула. Поскольку нос ее тоже был стиснут, звук получился вызывающий.

Услышав его, Сергей Серафимович Симков вдруг ожил. Он сильно вздрогнул всем телом, потом повернул голову, с явным усилием, просто-таки ощутимо отрывая глаза от стены, и уставился на Алёну. Длилось это какое-то мгновение, но у нее возникло ощущение, что Симков ее просто не увидел. Точно так же незряче он посмотрел на Юрия с Сашей, а потом обратил взор на жену.

– Говорено сколько раз было, выдь из комнаты, дай убраться! – пронзительно крикнула та. – Хоть вы ему скажите, товарищ доктор!

– Нет, уж лучше вы отсюда выйдите, дамы, – быстро проговорил «товарищ доктор» и тотчас рявкнул: – Кому сказано!

И тут Алёна увидела, что доселе пустые глаза Симкова наливаются кровью. Он набычился, лицо его побагровело.

– Ты… – промычал он, простирая руку к жене и шагнув было к ней, но фельдшер Ваня оказался на его пути, одновременно отпихнув Алёну за дверь. Вслед он вытолкнул жену Симкова, а потом так хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка.

– Вы что делаете, а?! – люто крикнула женщина, глядя на белые известковые крошки на полу. – А еще врачи! Как не стыдно!

Алёна покосилась на нее с ужасом. Такое впечатление, что здесь психиатр нужен не только мужу…

За дверью слышался шум, потом топот, тяжелое дыхание, затем голос Юрия что-то успокаивающе зажурчал. Спустя две или три минуты дверь открылась, и Ваня вывел из комнаты Симкова, держа его за руку, завернув ее за спину бойцовским захватом. Впрочем, вид у Симкова был спокойный, даже чересчур: казалось, что он спит на ходу.