Хаосовершенство - Вадим Панов

Кадр. Кадр. Кадр.

Кадр № 409

Рвущийся в пролом внедорожник получает от пряток реактивную гранату в бронированный бок, и его несет на толпу. Люди справа уже раздавлены, их ноги переломаны и мертвы, но фотография не отвечает на вопрос: почему они кричат? Может, от боли. А может, и от ненависти. Через секунду внедорожник взрывается, и ответ становится не важен.

Кадр № 409. Июль. Анклав Марсель.

У сжатых огненными клещами пряток не было шансов, они могли только отступать, постепенно прижимаясь к причалам, от которых то и дело отходили суда и катера. Прятки отступали, поджигая и взрывая здания, стараясь ничего не оставлять ворвавшимся в зону Мутабор погромщикам. Безы запаздывали, потому что на их пути были организованы заслоны. Люди Дрогаса позаботились о том, чтобы в безов не стреляли, а просто перегораживали им дорогу. Вот помощь и запаздывала. Вертолеты вели заградительный огонь, однако толпу не трогали — директор марсельского филиала СБА оправдывал репутацию человека нежестокого, гуманного.

И прятки бились в одиночку.

— Передовые группы вудуистов подошли к причалам, — доложил Карл.

Вудуисты, албанцы, ветераны Иностранного легиона, преступники, dd — все пошли против храмовников. Кому-то заплатили, кто-то позарился на добычу, но люди! Заурядные обыватели из числа тех, кто не стоял на площади и не слушал речи пропагандистов. Ева видела репортерские ролики, видела, как обыватели выходили из домов, таращились на еще мирное шествие, а потом присоединялись к нему. Шли убивать и грабить. А ведь им не платили. Их не болванили речами. Им просто показали, что можно.

Сволочи. Просто сволочи.

Не волки, а шакалы, почуявшие запах крови.

Эти твари достойны синдинового рая, который уготовил им Сорок Два. Пусть жрут наркотик, приближая свой тухлый разум к «божественному». Пусть дохнут от передозы или несовместимости. Не жалко!

— Прятки отступают. Несколько судов еще не покинули акваторию…

Связь плохая, видимо, Карл в самой гуще.

— Что с помещениями? — прокричала в ответ Пума.

— Обыскиваем все, что занимаем.

— Нашли?

«Синдин»! Пророку нужен секрет «синдина», чтобы перегнать человеческое стадо в Эпоху Цифры по Сорок Два.

— Нет, — вздохнул Карл. — Все лаборатории разгромлены и подожжены храмовниками.

И тем повторил доклады остальных групп — ничего. Пума скрипнула зубами.

— Бейте по катерам из реактивных гранатометов!

— Но там не только прятки! Я видел, как на катера садились женщины и дети…

— Бейте, я сказала!

В глазах Евы — бешенство. Если храмовники не отдают «синдин», пусть подыхают. Пусть все подыхают вместе с ней…

— Вот уж не думал, что нейкисты настолько сильно ненавидят храмовников, — с веселым удивлением произнес Дрогас, наблюдая транслирующийся по новостному каналу обстрел судов.

Горят и тонут катера, идут на дно люди. Некоторые суда на двигателях внутреннего сгорания, и разлившееся горючее пылает на спокойной морской воде, сжигая барахтающихся людей.

— Дикари, — сплюнул помощник.

— Которые из них?

— И те и другие.

— Тритонов защищать не стану, они все сами о себе сказали. Но почему ты столь же категоричен в отношении несчастных храмовников?

— Окажись они на месте тритонов, поступили бы так же.

— Ты плохо относишься к людям.

— Я знаю.

Дрогас с улыбкой посмотрел на карту, понаблюдал за картинками погрома: на четырех коммуникаторах транслировались все основные ленты новостей, после чего поинтересовался:

— Новых докладов с территории не поступало? «Синдин» — вот что интересовало Стефана. Удалось ли

захватить лаборатории или производства храмовников?

— Нет.

— Значит, операция не удалась. — Дрогас встал с кресла и направился к выходу из квартиры, в которой они оборудовали командный пункт. — Заканчивай сам, я уезжаю.

Броник выручил.

Странно, весь погром без единой царапины, а в самом конце, когда стрельба стихла и обалдевшие от победы люди устроили посреди обгоревших зданий некое подобие веселья, едва не погиб. Крис остановился, снимая смеющихся возле трупов погромщиков, и получил осколок в грудь — в руке одного из обдолбанных победителей взорвалась граната.

Но броник выручил, задержал раскаленную железяку в сантиметрах от сердца. И «шива» не пострадала даже падая, фотограф продолжал крепко-накрепко удерживать аппарат. А после того как его подняли и окружили телохранители, сразу же проверил камеру, убедился, что с ней все в порядке.

— Нужно уходить, — хмуро произнес командовавший «гвардейцами» Дитрих, поглаживая раскаленную «дрель». — Минут через пятнадцать безы начнут зачистку.

Они могут уйти и потом, Кристиан знал, что у «Швейцарской гвардии» настолько мощные связи, что их пропустят через любой кордон, однако спорить не хотелось. Насмотрелся за сегодняшний день, надо отдохнуть.

Кристиан потер грудь и вспомнил:

— У тебя был коньяк.

Дитрих молча протянул фляжку, и Кристиан сделал несколько больших глотков. В груди стало легче. Но не в душе.

* * *

Анклав: Цюрих. Территория: Альпийская Поляна. «Замок Ван Глоссита». Не на все вопросы можно дать вразумительные ответы

— Спровоцированные тритонами погромы привели к предсказуемым результатам: акции «Фарма-1» растут как на дрожжах. За вчерашний день они прибавили десять процентов, а сегодня, после заявления Владыки о свертывании ряда производств, подскочили еще на пятнадцать. Не отстают и акции других фармакологических гигантов…

Моратти выключил коммуникатор, оборвав ленту деловых новостей на полуслове, и рассмеялся:

— Если бы я не знал правду, то подумал бы, что Сорок Два работает на «Фарму». — Внимательно посмотрел на Дрогаса, добавил: — Ты отлично поработал, Стефан.

Тот вежливо склонил голову, с достоинством принимая заслуженную похвалу.

— Анклавы в полном раздрае, и все винят Сорок Два… Парень оказался необычайно полезен.

— Нам был нужен раздрай?

Дрогас заслуженно считался гением тактических операций, но любил знать, к чему приводят его усилия.

— Чем сложнее положение, тем больше у СБА полномочий, — объяснил Моратти. — Верхолазы паникуют, и наши акции, как и бумаги «Фарма-1», растут.

— А как же «синдин»?

— Это вопрос времени. — Ник помолчал. — Теперь за «синдином» будет охотиться Сорок Два, а для тебя есть задача поважнее.

— Станция?

— Было бы странно, если бы ты не догадался. Стефан кивнул, обдумывая слова Моратти, после чего осторожно поинтересовался:

— Могу я высказать кое-какие соображения насчет Мутабор? Полагаю, они будут интересны даже сейчас, когда мы… гм… сменили приоритеты.

Дрогас не жаловался и не обижался, он прекрасно понимал, что операции, даже самые проработанные и вызывающие удовольствие у исполнителей, могут быть прерваны в любой момент. Атаки на Мутабор прошли отлично, но его все равно снимают с проекта, а значит, произошли важные изменения. Не беда, займемся другим делом, оно тоже интересное. Однако важные наблюдения следует огласить.

— Ты же знаешь, что я предельно серьезно отношусь к твоим замечаниям, — произнес Моратти. — Я слушаю.

Стефан потер руки, обдумывая, с чего начать, и прищурился, глядя Нику в глаза.

— Из того, что я видел лично, а также основываясь на докладах командиров групп, находящихся в других Анклавах, я могу с уверенностью заявить, что в атакуемых зонах Мутабор были только прятки. Никаких гражданских.

— Ты уверен?

— Я неудачно выразился, — поправился Дрогас. — Гражданские были, но не местные жители. Это были люди, сидящие на чемоданах, не успевшие покинуть зоны до штурма. А в Кейптауне и Сингапуре не было даже их. Там погромщики встретили только пряток. Остальные храмовники ушли.

«И Ляо говорил о том же».

— Хочешь сказать, что Владыка знал о готовящемся нападении?

— Похоже, — подтвердил Дрогас. — Что приводит нас к интересному вопросу: если Владыка прогнозировал волну насилия и провел эвакуацию, не означает ли это, что он каким-то образом спровоцировал атаки?

— Ты говоришь так, словно он бог.

— Его последователи в этом уверены.

— Стефан!

Но Дрогас не обратил внимания на окрик, что позволял себе крайне редко. Только тогда, когда был уверен в своей правоте или же считал необходимым донести свои мысли до президента СБА.

— Храмовники запустили «синдин», его стали использовать ломщики, появились двенадцать великих, а затем Сорок Два со своей троицей. «Синдина» стало требоваться все больше и больше. «Синдин» стал козырем в большой игре, он нужен и Сорок Два, чтобы удержать движение от краха, и нам, чтобы привести движение к краху или контролировать его. И в этот момент, когда все на нервах, все уселись за стол и взяли карты, храмовники неожиданно отказываются делиться секретом. Это самоубийство. Они не могли не понимать, что на них начнут давить, и отказали обдуманно.