Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Так мы же просто обсуждаем… — произнес Алексей.

— А если эти обсуждения просочатся и пойдут в народ? Представляешь, что будет?

— Их переврут и постараются использовать против нас. — пожав плечами ответил царевич. — Но я полагал, что все присутствующие умеют держать язык за зубами.

— Сам то веришь в то, что никто не проболтается? — хмуро спросил Петр. — Поэтому я повторяю — хватит о крестьянском вопросе.

— Ты ведь не хуже меня знаешь — его нужно решать.

— Леша…

— И чем скорее, тем быстрее твоя казна наполнится монетами. — буркнул Алексей. — Ладно. Все. На сегодня все.

— Скорее держава на годы погрузится в смуту. — встречно буркнул царь.

Царевич действовал методично.

Капая на темечко отцу.

Раз за разом возвращаясь к этому вопросу. Находя каждый раз новые поводы. И было видно — стены крепости дают трещины. Причем у окружения царя даже быстрее, чем у него самого. Арина даже доносила, что эти темы слышали слуги. Дескать, обсуждали приватно. И не так, чтобы ругали парня. Нет. Просто обсуждали, пытаясь понять, что делать.

И вот — новый заход.

Были бы фотографии — приложил бы. Сам то он насмотрелся на этих изможденных людей. Самые кошмары бы сфотографировал, а потом предъявил, чтобы давить на эмоции…

— Фотографии! — промелькнула в его голове мысль. — Там же что-то было со светочувствительностью какого-то серебра. Кажется, йодистого. Да… точно… Полированная пластинка серебра в парах йода… в темноте… да, что-то подобное я где-то слышал. А потом для чего-то требовалась ртуть. Только для чего? Надо попробовать… — пронеслось в голове у Алексея. — Ах да… еще йод нужно как-то добыть и… открыть. Его то пока не знают… Как его добыть то?.. Вспомнить бы… Опять экспериментировать. Как же я…

Со стороны эти размышления не были особенно заметны. Какая-то задумчивость — да. Но ее связывали совсем с другим. Дескать, расстроился царевич от очередного отворота-поворота, связанного с крестьянами.

Впрочем, эта задержка не была долгой. И мысли в голове проскочили буквально за несколько секунд. Зафиксировались. А он сам повернулся к подставке и сменил лист.

— Что сие? — спросил Петр.

— Вот это — ВВП, вот это — численность населения. Получены они методом экстраполяции.

— А теперь по-человечески объясни.

— ВВП — это внутренний валовый продукт. Условное число, показывающее количественный размер экономики. Грубо говоря — это стоимость всех произведенных в державе продуктов. Ну и услуг, хотя это посчитать сложнее, поэтому я их не учитывал. Взял несколько пробных замеров в селах и городе. Понятно — в Москве и возле нее. Сильно порезал. Все-таки столица. И экстраполировал на известные нам населенные пункты России, сообразно их размеру. Само по себе получилось пустое число. Но если смотреть на него сколько-то лет подряд, можно понять — развивается страна или деградирует. По-хорошему надо бы его разделять на отрасли. Впрочем, это было не в моих силах. Тем более — это не точный показатель, а очень приблизительный. Точный считать нужно. Заодно, глянув на ВВП, можно оценить какую долю от него забирают налогами или сколько получается в пересчете на одного жителя.

— Ты опять начинаешь?

— Отец — это просто методы оценки эффективности. Ничего такого, о чем бы мог подумать. Вот как понять — приносит мануфактура прибыль или нет?

— Так по деньгам. Прибывают, значит приносит прибыль.

— Вот. — назидательно поднял палец вверх царевич. — Это оно и есть. Попытка посчитать — приносит держава прибыль или что-то нужно делать.

— Ну… ладно. А численность населения откуда ты взял?

— Так же посчитал. И разброс видишь какой? От восьми до двенадцати миллионов.

Царь задумался.

Алексей перевернул листы и вновь показал ему тот, где были указаны сборы. Постучал указкой по этим числам и добавил.

— Отец, от восьми до двенадцати миллионов человек. Сколько на каждого приходится? Копеек двадцать? А с них сколько выбивают? Больше рубля. И куда это уходит? А ты говоришь — вешать не надо. Надо. Отец. Надо. И на кол сажать надо. И четвертовать. И в быке варить. Все надо. А то это, — он вновь постучал указкой по листу, — ни в какие ворота не лезет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Потом перелистнул туда, где показывалось соотношение реальных доходов с теоретическими и реальными сборами.

— Видишь? Я ведь не просто так на этом внимание акцентирую. Даже если сейчас отменить вообще все налоги и подати, сборы и пошлины, вообще все, то введя лишь одну подушную подать, хотя бы копеек в пятьдесят сколько в казну станет «капать»? От четырех до шести миллионов рублей. Ежегодно. То есть, самое малое — в два с половиной раз больше, чем сейчас. Причем крестьяне еще и вздохнут с облегчением.

— Сын. Хватит. — хмуро произнес отец с таким выражением лица, что сейчас сорвется и начнет его бить. Возможно даже ногами.

— А откуда они деньги возьмут подать ту подушную платить? — спросил Меншиков. — Ты на торгу видел, как дела идут? Многое идет на обмен.

— Бартер. Да. — кивнул Алексей. — Для подобных преобразований нужно больше мелких денег. У нас сейчас деньги очень ценный товар. За ним охотятся.

— И откуда ты их возьмешь? — поинтересовался царь, уже несколько успокоившийся, но все еще раздраженный.

— Мелочь можно делать из меди или там еще чего. Слышал, у китайцев есть даже железные монеты. Остальные — серебро и золото. Может быть электрон применить. Тут надо все продумывать. Масса подводных камней.

— Продумывать… — фыркнул царь. — Делать надо, а не продумывать. И без тебя ясно — нужно много медных копеек, денег и полушек. Только как их делать, если много? Проволочки вручную чеканить? Знаешь, сколько производство таких монет будет стоить?

— Ну… — задумался царевич. Потом кивнул Герасиму и тот внес еще несколько листов, свернутых в трубку.

— Что сие?

— Исаак Ньютон отказался помочь с монетной машиной. Написал, дескать, то не его тайна, а Монетного двора. И только по разрешению короля он ее сообщит.

— Ожидаемо, — кивнул Петр.

— Я попытался подумать, а что можно было сделать? Просто подумать. И у меня получилась вот такая штука. Смотрите — это первый агрегат — прокатная машина. Привод от водяного колеса. Он будет раскатывать медные прутки, полученные отливкой, в полосы фиксированной ширины и толщины.

Он перевернул лист.

— Здесь — просечная машина. Тоже привод от водяного колеса. Вот сюда кладется полоса меди. Зацепляется вот этим колесом, для чего ее лучше сделать шире, чтобы поле монеты не портила. И вот этим рычагом, через кривошипно-шатунный механизм выбивает кружочки из полосы[33]. На момент вырубания лента не должна двигаться, поэтому тут вот такая шестеренка используется с «лысым» сектором.

Перевернул еще один лист.

— Это чеканная машинка. Похожая на просечную, только сложнее. Видите — тут нужна сочлененная лента с ячейками под высеченные кружки. Сюда их укладывают вручную. По два человека с обоих сторон стоит. Принцип задержки на время чеканки аналогичный той, что у просечной. Наковаленка со сменным штампом подвижная. Она опускается на полдюйма. Канал, по которому она опускается — рифленый. Из-за чего при чеканке, сразу гурт получается. После чеканки наковаленка поднимается. Монета попадает в ячейку ленты и отходит. Вот. Нужны еще будут печи для отжига и плавки. Формы для отливки медных прутков. И мастерская с граверами-медальерами, где бы делали штампы.

— Это ты просто придумал или уже построил? — заинтересованно спросил Петр.

— Отец, когда? Просто продумал кинематическую и механическую модель. Сделал эскиз. И немного посчитал. Все.

— И сколько такая машинка будет монет делать? — поинтересовался Брюс.

— Все зависит от производительности водяных колес. По предварительной прикидке одну монету раз в две — четыре секунды. Если допустить, что один час в сутки машина будет на обслуживании. Ну смазка там, смена штампов и прочее. А работать на ней будут в две-три смены остальные двадцать три часа, то… примерно от двадцати с половиной тысяч до сорока одной тысячи. В сутки. За месяц, допустив выходные в воскресные дни и пару дней дополнительно на ремонт, выходит около семисот пятидесяти тысяч монет. В теории, если все как надо отладить, то, вероятно, до миллиона.