Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

никаких предположений о том, что жители связаны с этрусками. Нет ни черепков этрусской керамики, ни признаков прямой связи между этими землями, говорящими на похожих языках.20 Храмовый комплекс седьмого века в окрестностях Мирины (ныне, как ни странно, превращенный в отель для отдыха) состоит из лабиринта переходов и комнат и не напоминает ничего очевидного ни в Греции, ни в Италии. Таким образом, тирсены Эгейского моря состояли из людей, говоривших на языке, похожем на этрусский, и, вероятно, разделявших их любовь к пиратству, но сохранивших очень консервативную культуру, в то время как, как мы увидим, тирсены Италии превратили Этрурию в центр новаторской цивилизации.

Греки могли бы попытаться отнести каждую встреченную ими этническую группу к той или иной, проводя между ними резкие границы, но на самом деле такие места, как Лемнос и Афон, были точками, где встречались старые и новые культуры. Иногда в таких местах сохранялись древние обычаи и даже языки. Побережье и острова Средиземноморья не способствовали единообразию. И тогда, и в последующие тысячелетия по островам и берегам Средиземноморья были разбросаны кучки разных народов. Жесткое разделение народов Средиземноморья греческими писателями искажало реальное положение вещей.

 

III

 

Перенестись с консервативного Лемноса в Тарквинию, расположенную на юге Этрурии, - значит попасть в другой мир, в котором происходили поразительные изменения, ставшие результатом мощных импульсов, пришедших со всего Средиземноморья. Эта великая трансформация началась уже в десятом веке; утонченная культура распространилась вглубь страны от побережья западной Италии, поскольку ближайшие к Средиземноморью области первыми вступили в тесный контакт с культурами восточного Средиземноморья. Прежде всего, ряд деревенских общин выделил землю под хижины на вершине холма, который впоследствии занял великий город, известный римлянам как Тарквиний.21 Форма множественного числа этого названия, как и других этрусских названий городов (Veii, Volsinii, Vulci, Volaterrae), возможно, указывает на память об этих многочисленных истоках. Догородская культура, возникшая в этих деревнях, известна под названием "Вилланова", как бы современно это ни звучало: Вилланова - это пригород Болоньи, где отличительные черты этой культуры были впервые отмечены археологами, раскопавшими богатые кремационные захоронения. Виллановская культура возникла одновременно на берегу моря в южной Этрурии, постепенно распространяясь на север, в нынешнюю Тоскану, и через Апеннины в Болонью. Однако именно в приморских городах Этрурии впервые произошел большой скачок к городской цивилизации: это были богатые города, хорошо организованные, с грамотной элитой, красивыми храмами и искусными ремесленниками. Из прибрежных городов этрусская цивилизация распространилась вглубь страны, и более поздние центры, такие как Перуджа, возникли лишь по мере того, как жители внутренних районов постепенно этрускизировались.22 В этом смысле этрусская "нация" действительно возникла в результате миграции, но это была миграция внутри Италии, от побережья Средиземного моря к Апеннинам и через них, и миграция скорее стилей, чем людей.

Наиболее яркими примерами вильяновской технологии являются впечатляющие гребенчатые шлемы из бронзы, способ изготовления которых напоминает бронзовую работу в Центральной Европе того же периода; шлемы являются четким свидетельством роли воинов в стратифицированном деревенском обществе вильяновцев.23 Переход высокородных от кремации к захоронению в длинных, узких шахтных могилах был не результатом большой миграции населения, а изменением обычаев под влиянием контактов с заморскими странами. Со временем эти шахтовые могилы превратились в нечто более грандиозное - тумулы и расписные гробницы Тарквинии и Черветери. Один из ранних князей-воинов может быть идентифицирован, хотя и не по имени, поскольку нет никаких надписей в его честь, и нет никаких доказательств того, что виллановцы использовали письменность. В 1869 году распространилась новость об обнаружении огромного саркофага в некрополе за пределами Тарквинии; это захоронение конца восьмого века стало известно как "Гробница воина".24 Его содержимое свидетельствует о прибытии товаров из восточного Средиземноморья, которые стали ценным достоянием таркинийского принца. В гробнице было найдено четырнадцать ваз в греческом стиле; несколько из них были изготовлены в Италии греческими гончарами-эмигрантами, хотя их дизайн напоминает изделия, произведенные на Крите, Родосе и Кипре.25 Эти свидетельства более широких связей с восточным Средиземноморьем подтверждаются находкой в гробнице кольца со скарабеем из серебра и бронзы; на нижней стороне скарабея выгравирован лев в финикийском стиле.26

Эти связи с внешним миром осуществлялись по морю. От вилланского периода сохранилось несколько гончарных моделей лодок; их нос имеет форму птичьей головы, и есть предположение, что их клали в могилы вилланских пиратов и купцов, поскольку невозможно было похоронить целую лодку вместе с телом или прахом умершего.27 В начале седьмого века гончар Аристонотос, который жил и работал в Каэре, украсил кратер оживленной сценой морского сражения, возможно, между греками и этрусками, одна группа на борту низкого гребного судна, а другие - на борту более тяжелого торгового корабля.28 О том, что привезли с собой виллановцы, можно судить как по предметам домашнего производства, так и по импорту, ведь отголоски Эгейского мира можно найти в дизайне бронзового оружия, и нигде больше, чем в стиле керамики: традиционные формы виллановцев соединились с греческими стилями, чтобы создать украшенные кувшины, напоминающие геометрический стиль Греции девятого века. Ювелирные изделия начали украшать тонкой грануляцией, которая позже стала отличительной чертой этрусских ювелиров; этот метод был перенят из Леванта (и в конечном итоге превзойден).29 Некоторые изделия из бронзы даже имеют параллели с тонким бронзовым литьем Урарту, на территории современной Армении.30 Торговля цветными металлами была настоящей основой этрусского процветания. В основном благодаря обильным местным запасам меди, железа и других металлов этруски могли расплачиваться за товары, которые они все в больших количествах импортировали из Греции и Леванта, поскольку им почти нечего было предложить в виде готовых изделий (хотя они нашли рынок для своих полированных изделий из черного буккеро, которые попали в Грецию, Сицилию и Испанию). Эльба и побережье вокруг Популонии, которая была единственным крупным этрусским городом, расположенным на море, давали обильные запасы железа; немного вглубь острова, вокруг Вольтерры и Ветулонии, в изобилии находились медные рудники.31 К седьмому веку в Пизе, расположенной недалеко от устья реки Арно, появилось новое процветающее поселение, через которое проходила большая часть этих перевозок.32 Через Пизу этруски обменивались металлами с жителями Сардинии; сардские гончары даже поселились в Ветулонии.33 Возможно, они прибыли в качестве рабов, так как работорговля и торговля рабами были еще одним средством получения прибыли в Тирренском море, открывшемся для торговли. Еще одним богатством была соль; жители этрусского города Вейи и его близкого соседа Рима соперничали за контроль над запасами соли в устье Тибра. Вино было особенно любимо этрусскими торговцами; его отправляли из Тирренского моря в южную Францию.34

Эксплуатация этих материальных богатств стала