Маленькие человечки - Джон Кристофер

– В тысяча девятьсот сорок четвертом он уехал из Германии в Испанию. Его снабдили документами и, наверное, деньгами. Не Гитлер, а кто-то из руководства Рейха понял, что война проиграна, и попытался обеспечить свое будущее. Может, Борман? Его, как и всех остальных, впереди ждала старость; а ученый, создавший племя маленьких человечков, мог приготовить таинственный эликсир, продлевающий жизнь. Из Испании он приехал сюда.

– С детьми?

– Наверное. Это не представляло особого труда. На время поездки им можно было дать снотворное. Они весят совсем немного и почти не занимают места. Здесь он связался с братом жены, вашим родственником. Никто не знает, как им удалось договориться. В конце концов Шеймус покупает дом, оба поселяются здесь, и оба здесь умирают.

– Какой бессмысленный конец.

– А разве этого нельзя сказать о многих людях? Возможно, Хофрихт думал, что когда-нибудь сможет продолжить свои эксперименты. Например, получить поддержку стареющего тирана в Южной Америке. Не исключено, что он предлагал свои услуги, но получил отказ. Тем временем он наблюдал за маленькими человечками. Он считал, что занимается великим делом.

– Великим делом! – воскликнула Бриджет.

– Да.

Стефан очень устал. Он выполнил свою задачу, под ответом подведена страшная черта. Он хотел спать и вспомнил о Ханни, которая еще не встала с постели. Рассказать обо всем Бриджет оказалось не так трудно, как он полагал. Правда, ему еще предстоял разговор с женой.

Глава 12

Ему снилась Хелен, но все было запутано и непонятно. Они жили в Вермонте в собственном доме, который купили летом, когда Черри исполнилось три года. Правда, во сне оказалось, что они еще не женаты, а ее отец живет где-то рядом. (Хотя в действительности он умер от стенокардии, не дождавшись рождения единственной внучки) Невероятными, однако, были ощущения самого Уоринга, потому что он одновременно испытывал к Хелен чувства, которые были и в настоящем, и в прошлом, когда они только познакомились. Он любил и ненавидел ее, раздвоившуюся в его сознании. В конце концов он выслушал речь, которую она предыдущей ночью произнесла над малышкой. Он вышел из себя. Во сне они оказались одни, и не надо было думать о том, какое впечатление они произведут на окружающих. Уоринг высказал ей все, что хотел, но не мог в реальной жизни. Она в ярости бросилась на него, и он проснулся от собственного крика.

Лежа на своей кровати злая и сонная, Хелен сказала:

– Если ты видишь во сне кошмары, веди себя потише. Боже мой, как, наверное, тебя мучит совесть.

Когда он одевался утром, она опять открыла глаза.

– Куда ты торопишься? Еще рано.

– Я собираюсь пойти и посмотреть, все ли в порядке с Гретой и не сбежала ли она.

– Боже, я совсем забыла. – Она откинула одеяло и вылезла из кровати.

– Подожди меня.

Волнение, испытанное им во сне, почему-то осталось. Злость после спора утихла, но другие воспоминания не давали покоя. Он видел вместо этой, так изменившейся женщины, простую (так когда-то ему казалось) наивную девушку. Он вспомнил ту ночь, когда светила луна, и небо было усыпано звездами, и звенели колокольчики на верблюдах. Он и Хелен впервые остались вдвоем. Она говорила о звездах и о той игре, которую узнала, когда была еще маленькой девочкой: «Ты выбираешь три звезды, довольно близко расположенные друг к другу, которые составляют треугольник. Одна из них должна светить ярче остальных. Ты считаешь, что она самая ближняя. Затем, когда ты смотришь на них, они перестают быть просто яркими точками на темном небе. Внезапно у них появляются крылья, и они начинают удаляться в бесконечность». Она робко, почти извиняясь, сказала, что, конечно, знает: самая яркая звезда не обязательно самая ближняя, но так легче все представить себе. Тогда он любил ее и сказал ей об этом… и понял, что у нее вдруг перехватило дыхание. Ветер раскачивал пальмы, а где-то вдали бились о берег волны.

Уоринг посмотрел в окно.

– Хорошо, я подожду.

На ступеньках они встретились с Дэниелом и узнали, что Стефан и Бриджет уже в гардеробной. Уоринг сразу увидел, что Грета никуда не исчезла, а ее маленькое личико по-прежнему безучастно. Стефан, напротив, казался взволнованным. Он почти сразу, извинившись, ушел, а Бриджет пересказала им то, что узнала от него. Они молча выслушали ее.

Когда она закончила, Дэниел спросил:

– Ты думаешь, это правда?

– Бумаги хранятся в библиотеке.

– Я считаю, нам следует сходить и взглянуть на них.

– Они ведь на немецком.

– Все равно мы, наверное, сможем что-то узнать. И ее возьмем с собой – ей, похоже, не очень удобно в корзине.

Бриджет наклонилась к малышке. Та позволила взять себя на руки. Бриджет попыталась заговорить с ней – чтобы та не подумала, будто ее хотят обидеть. Выражение лица Греты не изменилось.

В библиотеке они нашли бумаги, разбросанные по столу. Уоринг, как и Бриджет, немного знал немецкий. Отчеты имели отношение к экспериментам над беременными женщинами.

– Вы что-нибудь поняли? – спросил Дэниел.

– Немного. Но бумаги налицо, и я не думаю, что Стефан все придумал.

– Не понимаю, как об этом не узнали после войны, – сказала Бриджет. – Неужели никто не обнаружил никаких документов или следов?

– Могли и не найти, – ответил Дэниел. – Стефан, кажется, думает, что это было частное предприятие, и, возможно, фонды поступали только из одного источника, поэтому о результатах знал только один человек. Далеко не все документы, имеющие отношение к нацистским экспериментам, найдены. Возможно, Хофрихт скрывал результаты даже от своего шефа в Берлине. Ведь деньги предназначались для работы по предотвращению старения, а не для создания эльфов.

«Хелен необычно молчалива, – подумал Уоринг. – Она ничего не сказала по поводу объяснений Бриджет, да и вообще с тех пор не проронила ни слова. Интересно, что больше поразило ее – бесчеловечность эксперимента или тот факт, что никакого колдовства не было». Сам он не чувствовал никакого удовлетворения от разгадки. Единственное, что ему оставалось, – это скрывать свои намерения. Он должен заполучить Грету и остальных человечков для научных исследований.

– Нам еще предстоит решить, что с ними делать, – напомнил он.

– Именно на этом мы остановились вчера, – опять заговорил Дэниел. – Теперь мы знаем, что разглагольствования Мэта были по сути дела правильными с юридической: точки зрения. Она – человек и имеет права. Думаю, между Германией, Ирландией и Израилем разгорится спор по поводу ее гражданства. Что касается личности как таковой, ее нельзя не признать свободной.

– Хорошо, но находка налагает ответственность и на нас, – подал голос Уоринг. – Мы не можем выбросить ее в океан двадцатого столетия, не удостоверившись сначала, что она умеет плавать или что у нее есть хотя бы спасательный пояс. – В дверь вошла Черри, он улыбнулся ей, а она – ему. – Я имею в виду, никаких газетных репортеров, никаких телевизионных репортажей. По крайней мере пока. С этим все согласны?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});