Другое имя. Септология I-II - Юн Фоссе

там его и хоронили, куда иначе девать покойника-то? далёко в море? в жару? когда солнце вовсю палит? только и оставалось, что положить покойника в мешок, привязать груз да поскорее отправить за борт, говорит он, и море их принимало, говорит он, а другой говорит, мол, да, принимало, ведь Бог есть и в море, говорит он, а третий замечает, что море – самое большое кладбище на всем свете, а может, и самое лучшее, говорит кто-то, в море больше Бога, чем на суше, добавляет кто-то еще, наступает тишина, а потом кто-то говорит

Море и небо, говорит он

Н-да, море и небо, говорит другой

а еще двое говорят, что они тоже видели, как людей одолевала белочка, как они помирали от нее и ложились в морскую могилу, но было это давно, теперь-то этак не бывает, так было раньше, давным-давно, ведь теперь на судах есть морозилки, само собой, их уж давно завели, говорит третий, и хорошо, говорит четвертый, а еще кто-то говорит, что тоже перенес белочку, говорит он, да у кого ее не было, говорит еще один, но он ужас как дрожал, говорю я, лучше всего отвезти его в Неотложку, говорит Бармен, и кто-то поддакивает: так, мол, впрямь будет лучше, вся надежда, что его там примут и дадут лекарство, может, он тогда перестанет дрожать, говорит он, а Асле говорит, что надо поднять его на ноги, а сам думает: черт побери, что ж это такое? что со мной? ведь сызнова грохнулся, и где я, на судне? ну да, ну да, а поскольку в ногах нет твердости, на море не иначе как сильное волнение, думает он, а выпивка, где выпивка? ему ведь, думает он, надо хлебнуть еще чуток крепкого и еще чуток пива, и тогда он опять будет как огурчик, думает Асле, и я подхватываю его под мышку с одной стороны, а Бармен – с другой, и мы поднимаем Асле, он помогает изо всех сил и встает на ноги, стоит, и я держу его за плечо

Еще чуток крепкого, и я в норме, говорит Асле

Нет, вряд ли, говорит Бармен

Тебе надо в Неотложку, говорю я

а Асле думает, черта с два, нечего ему там делать, он здоров, ему всего лишь надо выпить, и побольше, говорит он, а я говорю, что самое время ехать в Неотложку, и все, что стоят вокруг, соглашаются со мной, и один говорит, что слишком многие померли от этакой трясучки, а Бармен говорит, что может вызвать такси, и я говорю, да, мол, давай, Асле же говорит, черта с два, но что он может поделать? на этом судне мне места нет, говорит Асле, и я вижу, что Бармен уже за стойкой, достает телефон и что-то говорит, а потом возвращается, сообщает, что такси заказано и будет через несколько минут, и добавляет, что мне, поди, требуется рюмочка, чтобы собраться с силами, а я хочу сказать, что не пью, завязал я с этим, но Бармен уже ушел и вернулся с большой рюмкой спиртного, которую протягивает мне, и я говорю, что больше не пью, отпил свое, исчерпал свою меру, говорю я, и Бармен говорит, что вполне меня понимает, подносит рюмку ко рту и осушает одним глотком, а потом говорит, что нам пора выйти на улицу, такси, мол, вот-вот подъедет, и я вижу Асле, он стоит в черном пальто, я подхожу, закидываю на плечо свою сумку, беру сумку Асле, вешаю ему на плечо, беру Асле за локоть, веду к выходу, а кто-то из остальных берет Асле за другой локоть, третий же открывает нам дверь, мы выходим, и тот, что вышел вместе с нами, отпускает локоть Асле и говорит, что все будет хорошо, он-то выкарабкался, с ним было так же, как с Асле, только давно, и он выкарабкался, худо-бедно, говорит он, но он был на судне, в открытом море, а Асле на суше, и лекарства сейчас есть хорошие, ну, которые унимают дрожь и позволяют расслабиться, говорит он, и тут подъезжает такси, Таксист выходит, открывает заднюю дверцу, Асле садится в машину, а я обхожу вокруг, тоже открываю дверцу, сажусь рядом с Асле и говорю, что нам надо в Неотложку, и Таксист молча трогает с места, я тоже молчу, а когда мы подъезжаем, расплачиваюсь и на вопрос Таксиста, нужна ли мне квитанция, говорю «нет», открываю дверцу, выхожу, Таксист тоже выходит, открывает дверцу, где сидит Асле, и я беру Асле за руку, помогаю ему выйти из машины, а Таксист спрашивает, справлюсь ли я в одиночку, и я отвечаю, что отлично справлюсь, а Асле говорит, где он, черт побери, находится? вроде вот только что был на судне? притом в непогоду, в хреновую непогоду! – так он говорит, а я крепко держу его за руку

Сам дойду, говорит он

Но ты уже несколько раз падал, говорю я

Верно, говорит он

А все потому, что погода нынче канальская, говорит он

потом Асле говорит, ему бы, мол, выпить еще чуток, и все будет хорошо, только вот выпивки нету, говорит он, и я говорю, да-да, и одной рукой открываю дверь станции Неотложки, мы входим, и я вижу, что там никого нет, а Асле говорит, что мне надо достать выпивку, несколько раз повторяет, потом спрашивает, где он, и я говорю, что мы в Неотложке, потому что он, Асле, нездоров, говорю я, держу его за плечо, и мы идем к регистратуре, и та, что за раздвижным окошком, сидит немного сбоку, и я говорю, что он не совсем здоров и киваю на Асле, а она спрашивает его имя и дату рождения, а я эту дату не помню и спрашиваю у Асле, когда он родился, и он отвечает: за кого я его принимаю, неужто вправду думаю, что он это помнит? так он говорит, а она спрашивает насчет родственников, да-да, в самом деле, и я говорю, что я просто друг, но мне известно, что родители его умерли и что у него была сестра, но она тоже умерла, ее Алидой звали, и тотчас думаю: зачем я это сказал? а потом говорю, что он дважды разведен и у него трое детей, взрослый сын и двое ребятишек помоложе, мальчик и девочка, а она спрашивает, есть ли у меня их имена и адреса, и я отвечаю, что не знаю даже имен, поскольку он говорит только о Малыше, тот теперь уже взрослый и живет в Осло, и о Мальчугане и Дочке, которые живут с матерью где-то в Трёнделаге, и добавляю, что, насколько мне известно, первую его жену звали Лив, а вторую – Сив, фамилий и адресов я не знаю, потом я сообщаю, где Асле живет, называю свое имя, адрес и номер телефона, а она говорит, что скоро придет медсестра и отведет нас к врачу,