Я был на этой войне (Чечня-95) - Вячеслав Миронов

— Здорово!

— Здорово, давно не виделись, и часа не прошло. Готов?

— Готов к чему?

— К своей «карусели». Наслышан уже. Толково придумано, лишь бы толк был.

— Поглядим. Когда начнем?

— Минут через пятнадцать авиация улетит, а артиллерия заглохнет, и начнем.

— Минут пять для верности надо выждать.

— Обязательно, а то по духам они, может, промажут, а по своим — в самое яблочко уложат.

— Точно, не раз уже бывало. Кто первым пойдет?

— Давай пускай своих танкистов.

— А не пошел бы ты на хрен, а? Когда в город входили, пехота зассала, а я своих бросил под гранатометчиков. Поэтому давай вместе.

— Вместе так вместе.

— Но мои танки через мост не пойдут, там точно будет навалом гранатометчиков. Мост помогу оседлать и перебраться, и огнем поддержу на той стороне, а там уже сам на свое пехотное счастье надейся.

— Вот так всегда.

— Не ворчи, дед. Наливай, а то уйду.

— Придет, нахамит, а потом еще наливай. У самого, что ли, нет, халявщик?

— Есть, только идти далеко.

— Ладно. Сашка, — позвал пехотный комбат своего механика-водителя, — неси закуску и бутылку «кристалловской».

— Ого, хорошо живешь — московскую водку пьешь, — мы были искренне поражены.

— Это у меня из домашних запасов, для особых случаев берегу.

Разлили водку на всех присутствующих офицеров, включая и ротных. Выпили, закусили прямо из банки мерзлой тушенкой. Пока пили, закончилась артподготовка, пару минут спустя смолк и авиационный гул. Наступила тишина, нарушаемая только редким треском автоматных и пулеметных очередей.

— Товарищ подполковник! — из БМП комбата высунулся боец. — Команда от «двадцать второго» (это был позывной комбрига) «555».

— Передай, что понял и выполняю, — прокричал комбат и побежал к своей машине.

Мы последовали следом. Танкисты и ротные второго батальона также кинулись к своим машинам, и они пошли. За квартал до Минутки нас остановили наши разведчики и рассказали, что им удалось оттеснить духов от моста с нашей стороны, но те залегли на самом мосту и на другой стороне. Мост, похоже, не был заминирован, но они за это не ручаются. Пехота спрыгнула с машин и, укрываясь за бортами и развалинами, ждала команды. Подошли танкисты. Договорились, что «махра» пойдет вперед, а «коробочки» — сзади на расстоянии пятидесяти метров.

Комбат, вопреки полевым уставам всего мира, пошел не сзади своего подразделения, а впереди вместе с наступающей в авангарде первой ротой. Нам с Юрой ничего не оставалось делать, как идти вместе с комбатом. Укрываясь за развалинами, мы короткими перебежками добрались до моста. Разведчики сдерживали бешеный напор духов, желающих отбить у них мост. Где-то начиная с середины моста были возведены из обломков бетона укрепления, за которыми укрылись духи и поливали наш берег свинцом. Не позволяя высунуть голову. И минометчики духов начали обкладывать нас минами. Пока что они вели пристрелочный огонь, мины падали в реку, но с каждым разом все ближе. Через несколько минут первые мины начали падать на наш берег. Вдобавок духи начали обстрел из подствольных гранатометов. Грохот стоял невыносимый. Вой мин нарастал, пули и осколки постоянно стучали о бетонные блоки, за которыми мы прятались. Появились первые потери.

В первой роте, в которой мы находились, мина разорвалась близко, и один из крупных осколков наполовину оторвал солдату голову. Тело лежало на животе, половина шеи была вырвана, а вторая половина под тяжестью головы склонилась направо. Из разорванного горла фонтаном хлестала кровь, окрашивая стену в бурый цвет. Подполз боец, но не для того, чтобы оказать помощь, а чтобы снять личный номер с разорванной шеи и вытащить документы из внутреннего кармана. Когда боец переворачивал покойного на спину, руки мертвеца судорожно дернулись и обхватили автомат, секунду назад принадлежавший ему. Как будто не хотел он расставаться с ним. Искоса понаблюдав за этой картиной, мы вновь начали наблюдать за духами. Те на своем берегу подтягивали силы, и появился БМП. Из-за нашей спины послышался уже знакомый лязг и грохот. Наши. Танкисты. Могли бы и пораньше.

Головной танк выстрелил, но первый выстрел был не прицельный, пролетел снаряд над головой у духов и разорвался где-то далеко у них за спинами. Второй выстрел был ближе, осколками он разогнал толпу духов. Несколько тел остались лежать неподвижно на мостовой, некоторые орали, корчились там же. Раненые. Минометный обстрел прекратился, и автоматный огонь поутих. Комбат скомандовал:

— Вторая рота! Подствольники к бою! Огонь! Первая и третья рота — вперед! — сам первым выскочил и, увлекая людей, побежал, пригибаясь почти к земле.

Кто с криками, кто с матами последовали его примеру, мы также влились в общий поток. Над нашими головами шелестели гранаты от подствольных гранатометов. На мосту, на другом берегу послышались хлопки и щелканье осколков от разорвавшихся гранат. За нашими спинами гулко заговорили танковые пушки, разрывы их снарядов разогнали, рассеяли пехоту на противоположном берегу. Пехота с моста ползком отошла и спряталась за сожженным танком. Вновь возобновился минометный обстрел. Вой мин действовал на нервы хуже, чем сами разрывы. Казалось, что воздух вокруг тебя вибрирует, сжимается, бьет по огрубевшим от разрывов барабанным перепонкам. Воля практически парализуется. Вой такой и ощущение такое, будто именно эта мина летит к тебе. Что сейчас она упадет на тебя с высоты двадцати метров и, ударившись о твое тело, разорвет его на многие сотни кусков, раскидает его. Но постепенно усилием воли заставляешь себя раскрыть глаза и посмотреть на мир.

Вторая рота подтянулась к нам, по радиостанции сообщали, что подошли первый и третий батальоны и готовы поддержать нас огнем при захвате моста. Через минуту в хор стрельбы из танковых пушек и автоматной трескотни вступили пушки БМП двух подошедших батальонов. Собачим тявканьем были слышны автоматные голоса первого батальона и более солидно — крупнокалиберные третьего.

Духи почти заткнулись. Противоположный берег был укутан в разрывы от снарядов и гранат. Воздух можно было трогать руками, на зубах скрипела пыль, в горле першило от сгоревшего тротила и еще какой-то гадости. Глаза начали слезиться, шок, страх после первых минут боя начал проходить. В висках застучала кровь, пот потек из-под подшлемника. Сразу стало жарко. Я расстегнул бушлат и ослабил крепление на бронежилете. Перевернулся на спину. Достал сигареты и спички. Прикурил. Юрка, лежавший рядом, протянул руку и жестом показал, что тоже хочет курить. Я ему дал. Говорить что-либо в этом адском грохоте было абсолютно бесполезно.

Затягиваясь, почти не ощущал вкуса сигареты. Одна горечь. Горечь, смешанная с пороховыми газами и никотином. По опыту знаю, что через пять-десять минут закончится эта какофония, и придется бежать, ползти по этому мосту. Не хочу! Хочу лежать и глазеть в небо. В голове путано возникли обрывки какой-то молитвы. Не смог вспомнить. Главное — вперед и выжить. По команде нашего комбата огонь перенесли дальше вглубь. БМП замолчали, могли нас зацепить. Комбат крикнул:

— Вперед! Ур-р-ра!

Люди стали выскакивать из своих укрытий и где ползком, где в полный рост побежали вперед. Я тоже побежал. Духи, увидев нашу атаку, открыли огонь. Справа кто-то визгливо закричал. Впереди боец как будто наткнулся на невидимое препятствие, отлетел назад, раскинув руки. Его автомат упал мне под ноги, я наступил на него и чуть не поскользнулся.

Пробегая мимо, я мельком посмотрел на тело. Пах был разорван. Брюки набухли от крови, открытые глаза не мигая смотрели в небо. «Готов» — пронеслось в мозгу. Стало страшно. Во рту опять, в который раз, почувствовался привкус крови. Страшно, очень страшно. Ноги становятся ватными. Я закричал. Закричал что-то нечленораздельное. Закричал, завопил от страха. Господи, помоги, помоги выжить.

Вот уже и до моста осталось немного. Вот он, заваленный обломками бетона, кирпича, обмотанный колючей проволокой. Впереди человек тридцать высыпали на мост. С другой стороны опять открыли ураганный огонь. Первые человек десять упали, двое еще шевелились, пытались отползти назад. Остальные отхлынули и укрылись за руинами бывшего духовского блокпоста.

Я тоже плюхнулся рядом, потом отполз за обломок бетона. Выставил автомат и дал короткую очередь в сторону духовского берега. Оглянулся. Офицеры остались чуть сзади. Я впереди всех офицеров. Значит, я здесь главный.

Стараясь перекричать шум боя, я заорал, чтобы попытались вытащить раненых с моста. Бойцы, лежавшие впереди, закивали, что поняли. Двое поползли вперед, а остальные открыли огонь, стараясь прикрыть своих. Раненые, увидев, что идет помощь, постарались ползти навстречу, но получалось у них это не очень хорошо. Сзади подполз комбат, прохрипел в самое ухо:

— Быстро бегаешь, Слава.

— Назад я еще быстрее бегаю, — ответил я.