Прохоровка. Без грифа секретности - Лев Николаевич Лопуховский

69-й армии в междуречье. С утра 8 июля ожесточенные бои развернулись в полосе 92-й и 94-й гв. сд. Боевая группа 19-й тд во взаимодействии с частями 6-й тд противника при поддержке огня «тигров» и штурмовых орудий после 2,5-часового боя к 18.00 (20.00) овладела Мелихово. Но дальнейшее продвижение врага на этом участке опять было остановлено, так как 19-я и 7-я тд на флангах корпуса оказались связанными боем.

Таким образом, наступление врага на обоих направлениях застопорилось. Темпы продвижения оказались совсем не теми, на которые рассчитывало немецкое командование. И все же, учитывая степень подготовленности главной и второй полосы обороны к отражению удара, и это продвижение в Ставке ВГК расценили как стремительное. Попробуем разобраться в основных причинах, позволивших противнику добиться относительного успеха.

Основную ставку при прорыве хорошо развитой обороны русских немцы сделали на использование в первом оперативном эшелоне танковых дивизий при массированной поддержке их крупными силами авиации. Командование ГА «Юг», создав на участках прорыва пяти-, шестикратное превосходство в танках, обрушило на оборону русских очень сильный удар. Ни до, ни после Курской битвы такого массирования бронетанковой техники на довольно узком участке фронта вермахт не создавал.

Несомненно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что соединениями противника командовали генералы, участники Первой мировой войны, имевшие большой опыт как создания, так и прорыва укрепленных позиций. В то же время они получили почти четырехлетний опыт руководства крупными танковыми соединениями. Позднее Г.К. Жуков отметил: «Из анализа действий противника чувствовалось, что в районе Белгорода его войсками руководят более инициативные и опытные генералы. Это действительно было так, во главе группировки стоял генерал-фельдмаршал Манштейн, один из способнейших и волевых полководцев немецко-фашистских войск»{139}.

При подготовке к операции в войсках ГА «Юг» были хорошо продуманы и отработаны на практике вопросы взаимодействия частей и подразделений родов войск при прорыве подготовленной обороны. Командиры танковых частей (усиленных боевых групп) поддерживали непрерывное взаимодействие в ходе боя. Особенно успешно действовали танковые ударные группы в составе танковых и мотопехотных (танко-гренадерских) подразделений на бронетранспортерах. Старший начальник обычно следовал в боевых порядках танкового «колокола» вместе с представителями от всех видов тяжелого оружия и частей боевого обеспечения. В случае задержки или срыва атаки немедленно принимались меры по подавлению огневых средств противника и проделыванию проходов в минных полях.

Сильной стороной тактики действий вражеской ударной группировки было тесное взаимодействие наземных войск с авиацией, которая активно действовала непосредственно над полем боя, точными ударами расчищая путь наступающим танкам и прикрывая их с воздуха. В каждой боевой (ударной) группе обязательно находился офицер наведения поддерживающих отрядов авиации, на вызов которых затрачивались считаные минуты. Для борьбы с нашими танками немцы широко применяли самолет «Хеншель-129В» с 30-мм пушкой под фюзеляжем, а также штурмовик «Ю-87G-1»{140}.

В немецкой армии в отличие от нашей каждая боевая и транспортная машина (даже повозки в пехоте!) имела четкие опознавательные знаки и сигнальные полотнища. Это позволяло летчикам быстро ориентироваться в обстановке и выбирать нужные цели, а также исключало (за редкими случаями) применение авиации по своим войскам.

Значительная часть аэродромов противника располагалась в 18–30 км от линии фронта, а отдельные посадочные площадки (площадки подскока) находились всего лишь в 5–6 км от переднего края. Такое базирование истребительной авиации позволило немцам удерживать господство в воздухе, несмотря на наше превосходство в количестве истребителей более чем в полтора раза. А это, в свою очередь, позволяло бомбардировщикам и штурмовикам почти безнаказанно наносить удары по нашим наземным войскам.

Особое внимание противник уделял разведке, применяя все способы добывания данных. Сравнивая содержание разведывательной информации, имеющейся в распоряжении сторон перед началом битвы, с сожалением приходится признать, что немцы обладали более полными данными о противостоящих им войсках. Ведя непрерывную разведку в ходе наступления, они умело выявляли слабые места в обороне наших войск (слабо занятые промежутки и стыки, открытые фланги) и использовали любую возможность для нанесения внезапных ударов.

В целях ведения разведки противник систематически использовал и боевые самолеты, и самолеты-корректировщики, в том числе и пресловутые «рамы». Летая вдоль линии фронта, они вели разведку на глубину 5—10 километров. Данные от самолетов-разведчиков и корректировщиков передавались в режиме реального времени непосредственно на радиоприемники командирских танков и штабных машин. При этом они передавали не только координаты районов сосредоточения наших танков, но и точные места наших танковых засад, вплоть до отдельного танка и орудия, корректировали огонь артиллерии и наводили на цели бомбардировочную авиацию.

313-й отдельный радиобатальон фронта регулярно осуществлял перехват донесений вражеских самолетов-разведчиков. Интересно, что наши разведчики тоже использовали передаваемые ими данные, чтобы уточнить рубежи, на которые вышли немецкие танки (другое дело, насколько быстро эти ценные данные доводились до заинтересованных командиров). Командующий Воронежским фронтом потребовал вести борьбу с корректировщиками врага всеми средствами и улучшить маскировку. Для этого, например, части 2-го гв. тк использовали изготовленные средствами фронта макеты танков.

Действия советских войск в июле под Курском вполне справедливо рассматриваются как пример непреодолимой обороны. Но при этом зачастую упускают из виду, что с точки зрения соотношения сил сторон оборонительная операция Центрального и Воронежского фронтов не являлась типичной. Ведь оборона — вид боевых действий, обычно применяемый в целях отражения наступления превосходящих сил противника. В районе Курска крупная стратегическая группировка советских войск с самого начала создавалась не только для обороны, но и в целях последующего перехода в решительное контрнаступление. Превосходство в силах было на нашей стороне. И войска ЦФ сумели отразить удар группировки Моделя в пределах тактической зоны обороны без привлечения стратегических резервов. На южном же фасе Курского выступа Противнику удалось сравнительно быстро прорвать две хорошо подготовленные полосы обороны 6-й гв. армии, резервы которой были израсходованы в первый же день. Несмотря на усиление Воронежского фронта двумя танковыми корпусами за счет резервов Ставки, возникла угроза оперативного прорыва.

Считается, что основная причина быстрого продвижения и глубокого вклинения противника в оборону ВФ заключается в том, что Ставка ВГК и Генштаб допустили ошибку, ожидая более сильный удар противника против Рокоссовского, соответственно усилив его фронт. Автор не склонен поддерживать обвинение заместителя Верховного Главнокомандующего маршала Г.К. Жукова в том, что он якобы использовал свое положение при распределении резервов и материальных средств между фронтами в пользу ЦФ и тем самым как бы «тянул одеяло на себя». Но многие запросы этого фронта были удовлетворены не без его помощи и, может быть, даже в ущерб Воронежскому. Например, в первые два дня оборонительной операции основные усилия авиации дальнего действия были задействованы именно в интересах ЦФ. Ставка