Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

– Месье, месье, постойте!

– Ась? Чаво? – Они услышали крик, остановились. – Нам, что ли?

– Картечью – огонь! – крикнул кто-то недалеко.

– Так зарядов нет, ваше благородие!

– Месье, постойте. – Анжелика, задыхаясь, подбежала к ополченцам и, забыв, что они не понимают по-французски, горячо говорила им: – Идемте со мной, месье, там раненый, тяжело!

– А ну, стой, руки вверх! – Один из мужиков принял ее, видно, за французского солдата – свои длинные волосы маркиза спрятала под шапку, которую подобрала на поле боя, так как шляпа ее давно была потеряна. – Куды волочишь-то нас?

Несмотря на то что другой, пошире в плечах и повыше ростом, пытался схватить в охапку ее саму, Анжелике все же удалось протащить его за собой, но она упала наземь, споткнувшись, недалеко от того места, где находился раненый Анненков. Второй же ополченец бежал следом, волоча носилки и недоумевая:

– Куда, куда, Фролка? К хранцузу, никак?

– Чего уперлись-то? А ну сюда, быстро! – Бурцев заметил их. – Носилки давай!

– Таки хранцуза словили, ваше благородие, – прокричал ополченец, все еще держа Анжелику за плечи.

– Какого француза, спятил, что ли? – прикрикнул на него Бурцев. – Чего лапаешь? Немедленно отпусти мадам!

– Так она чё, наша, что ли? – смутился мужик. – Все не по-нашему лопочут, не разберешь, кто где!

– Ты лясы не точи, сюда, сюда иди, – торопил его Бурцев.

Перекатная пальба пушек и ружей все усиливалась по всему полю, но на флешах Багратиона от черного дыма и гари становилось уже трудно дышать. Люди обливались потом, едва успевая окатывать водой, которую подносили ополченцы, себя и орудия – для охлаждения. Под барабанный бой на флешах замелькали синие мундиры французов – русские встретили их в штыки. Повсюду завязались рукопашные схватки.

Худощавый, с потным лицом француз возник рядом со все еще лежащим на земле Анненковым – в руке его блеснула шпага. Перехватив саблю левой, здоровой, рукой, Бурцев встретил его, но противник выбил у него оружие. Тогда Бурцев схватил француза обеими руками, да так, что тот сам выронил шпагу. Они покатились по земле.

Грохнул взрыв. Анжелика упала на землю, закрыв голову руками. А когда подняла ее, то увидела, что Бурцев встает с земли, пошатываясь и все еще держа в руках тело француза с оторванной головой.

Князь Багратион, видя, как развиваются события, приказал санитарам, уносившим его в госпиталь, опустить его у одного из орудий и продолжал руководить сражением, не давая даже перевязать рану. От сильной потери крови ему становилось все хуже.

– Петр Иванович, надо срочно в госпиталь, – уговаривал князя начальник его штаба Сен-При. – Вы рискуете жизнью…

– Мое дело в том и состоит, – спокойно отвечал ему князь, – чтобы рисковать жизнью ради России. – Но он и сам чувствовал, что сознание скоро покинет его, и потому приказал Сен-При: – Пошлите кого-нибудь к Милорадовичу, пусть примет командование на себя. Скажите: держаться любой ценой! Любой! – повторил он строго, сосредоточенно. – До полной гибели…

– Я поеду! – вызвался раненый Бурцев, вытирая о колени руки, замаранные кровью француза. На светлых лосинах гусара отпечатались багровые полосы.

– Бурцев – со мной в госпиталь! – резко ответил Багратион.

– Так я могу еще, ваша светлость…

– Со мной в госпиталь! – повторил тот. – И еще, голубчик, – придержал Багратион графа Сен-При, подзывающего к себе драгунского офицера, намереваясь послать его к Милорадовичу, – Михайле Ларионовичу скажите, ранен я, пусть назначит Милорадовича…

Юный князь Потемкин, который только что пришел в себя, сидел на земле, тряся головой, – его тонкая, еще детская рука сжимала как могла крепко эфес Таврической сабли.

– Ваша светлость, как вы? – спросил, присев перед ним на колени, Бурцев.

– Хорошо. Только голова болит немного, – признался мальчик и сразу спросил: – А Алексей Александрович? Он жив?

– Жив, жив, – успокоил его Бурцев.

– А французы? Отбили их мы?

– Отбили… – махнул рукой гусар. – Покатились они до Парижа. – Он засмеялся. – Вы сами сможете идти, ваша светлость? В госпиталь к матушке вашей отправимся сейчас…

– Я не поеду в госпиталь! – воспротивился Саша, вскочив на ноги, и тут же закачался. У него закружилась голова. – Я останусь с солдатами, – настырно твердил он…

– К матушке, к матушке! Я приказываю, – послышался голос Багратиона. – Подойдите сюда, Александр. Будете сопровождать…

Потемкин нехотя подчинился.

Тем временем ополченцы склонились над графом Анненковым. Перевернувшись, Алексей лежал на груди без сознания – пока звали ополченцев и отбивались от атаки французов, он пришел в себя и попытался встать. С правой стороны живота по траве расходилось большое пятно крови. Ротмистр едва заметно дышал, в дыхание его прорывался хрип…

Мужики взяли офицера за плечи и ноги.

– Осторожнее, осторожнее, – просила их Анжелика, поддерживая голову Алексея.

Ротмистр застонал. Испугавшись, мужики бросили его наземь.

– Да вы что! – накинулась на них маркиза. – Мало того, что он ранен. Вы его разобьете еще!

В этот момент один из санитаров, которые несли князя Багратиона, обернулся и признал ротмистра:

– Алексей Александрович! – воскликнул он, позвал себе помощника и подбежал к Анненкову. – Давыдовский я, Никифор, помните? – спросил он у Анжелики.

Маркиза речи его русской не поняла, но по лицу узнала мужика, который разговаривал с Денисом Давыдовым при въезде в Бородино. Она радостно улыбнулась.

– Сейчас, сейчас, Алексей Александрович. – Никифор в одиночку поднял Анненкова с земли и уложил на носилки. – Чего мнешься?! – прикрикнул на долговязого «пленителя» Анжелики. – Помогай мне!

Тот быстро прихватил носилки сзади.

– Подлаживайся под меня, – командовал Никифор. – Теперича понесли.

Анжелика старалась идти рядом с ними, поправляя голову ротмистра, которая все время скатывалась набок. Алексей на несколько мгновений открыл глаза, взглянул на Анжелику и снова опустил веки. Кто-то ткнулся маркизе в спину. Анжелика обернулась и увидела свою кобылку. Перепуганная Звезда вернулась и теперь неотступно следовала за хозяйкой. Анжелика взяла ее за повод.

* * *

Раненые поступали в госпиталь великой княгини Екатерины Павловны сплошным потоком. Даже князю Багратиону невозможно было бы протиснуться через фуры с ранеными, забившие единственный мост через ручей Стонец, да командующий и не велел торопиться вперед всех. Некоторые просто ползли кто на четвереньках, кто и вовсе по-пластунски со стоном и криками, и это особенно поразило французскую маркизу. Создавалось впечатление, что едва ли не пол-армии скопилось вокруг госпитальных палаток. Вся трава, вся земля вокруг них пропитались кровью.