Летящая на пламя - Лаура Кинсейл

— Моя глупая… нежная… прекрасная… принцесса…

— Нет, не надо! — В ее голосе зазвучали нотки отчаяния. — Это невеликодушно, я знаю, вы не хотите быть жестоким со мной!

Он начал легонько покусывать ее нижнюю губу. Тогда Олимпия, словно попавший в силки заяц, принялась изо всех сил вырываться, отталкивая Шеридана локтями и коленями. Но Шеридан находился в более выгодном положении и сумел воспользоваться им. Ему не доставляло особого труда поймать ее руки и не дать ей вырваться. Скользнув рукой по нижней части ее тела, Шеридан обнаружил, что в пылу борьбы у Олимпии незаметно для нее самой задрался подол платья, открыв ноги. Когда Шеридан дотронулся до ее обнаженного бедра, он совсем потерял голову, отбросив всякие церемонии и боязнь лишить ее королевское высочество чистоты и невинности.

Олимпия вскрикнула, протестуя против подобной дерзости, но Шеридан закрыл ей рот поцелуем и начал ласкать ее мягкий живот, чувствуя, как его охватывает возбуждение.

— Вы так прекрасны, принцесса, — шептал он, не узнавая собственный голос, ставший вдруг хрипловатым и неестественно напряженным. Сила охватившей страсти испугала его самого. — Вы чертовски прекрасны, принцесса!

— Нет! — закричала Олимпия и рванулась что было сил, ударив Шеридана в висок.

Он взревел и растерянно заморгал — перед его глазами поплыли радужные круги. Когда же он снова пришел в себя, то увидел, что Олимпия сидит, сжавшись в комок, в углу койки, натянув подол юбки на ноги, и рыдает.

— Как вы могли? — причитала она сквозь слезы. — Как вы только могли? Я знаю, что рассердила вас, но издеваться надо мной — ниже вашего достоинства!

Шеридан потер ушибленный висок и ошарашенно уставился на нее, ничего не понимая.

— Я знаю, что я некрасива! Зачем вы смеетесь надо мной?

— Смеюсь? Смеюсь… — пробормотал он, собираясь с мыслями.

— Я уверена, что вы не хотели ничего такого, — продолжала она, всхлипывая. — Я вообще не могла себе представить, что вы вдруг… Я имею в виду, что вы так добры и благородны; вам на долю досталось столько переживаний из-за меня сегодня, я ведь отлично понимаю, что вы спасли нас всех от кровопролития. Теперь я хорошо вижу, что все испортила, сама во всем виновата. — Олимпия понурила голову. — Но все же если я и заслуживаю наказания, то я предпочла бы публичную порку, но не подобные издевательства!

Шеридан бросил на Олимпию недовольный взгляд и сел.

— Первый раз в жизни слышу такой вздор, — заявил он и, схватив ее за руки, продолжал: — Слушайте, прекратите ныть и слушайте. Вы слышите, что там происходит?

У Олимпии перехватило горло от волнения. Сквозь привычные шумы она явственно расслышала крики и вопли людей, едва доносившиеся сюда.

— Слышали? — грозно спросил Шеридан. — Если вы действительно хотите, чтобы вас выпороли, поднимитесь на палубу. Там вас свяжут и высекут, как и всех остальных матросов.

Олимпия оцепенела от ужаса.

— О Боже, — еле слышно прошептала она. Шеридан отпустил ее и откинулся на спинку койки.

— Отправляйтесь туда! Не бойтесь, капитан не тронет вас, он слишком сентиментален для этого. Но вы сможете облегчить муки несчастных, перевязав их кровоточащие спины.

Олимпия сжала руки так, что костяшки пальцев побелели, и уставилась на дверь. Шеридан видел, как дрожит ее подбородок. Золотистые волосы рассыпались по спине.

— Что, боитесь, что вас стошнит при виде этой сцены? — спросил он. — А я думал, что вы готовы преодолеть все трудности во имя дела свободы!

Олимпия выпрямилась и вытерла слезы. Но через мгновение, закрыв рот рукой и вновь разрыдавшись, она в отчаянии замотала головой.

— Понимаю. Вы не можете, — фыркнул Шеридан. — Как-нибудь в другой раз, да?

Олимпия закрыла руками лицо и отвернулась от него. Жалкое, нелепое создание. Шеридан смотрел на нее, размышляя над тем, какая это наивная, глупая и возвышенно мыслящая девица. Именно такие люди, ратующие за общественное благополучие, но ни черта не смыслящие в жизни, разжигают войны своими подстрекательскими речами и глупым философствованием на пустом месте, хотя их самих пугает даже вид заряженной пушки. А такие, как он сам, капитан Дрейк, должны за все расплачиваться.

Да, вся эта затея закончится как нельзя более печально. Путешествовать с этой дамой так же безопасно, как пройти по горящему дому с бочонком пороха в руках. Шеридан с горькой иронией подумал о том, что оказал бы большую услугу Ориенсу и всему остальному миру, если бы незаметно выбросил эту безумную девицу за борт.

Некоторое время он пристально смотрел на нее. А затем вдруг, не давая себе отчета в том, что делает, погладил ее по голове. Она вздрогнула от неожиданности и взглянула на него широко распахнутыми, несчастными глазами. Шеридан увидел перед собой лесную чащу во время дождя: глубина глаз стала темно-зеленой от туманящих ее слез, а длинные мокрые ресницы слиплись и торчали, словно черные иголки.

Шеридан подавил вздох и прижал Олимпию к груди, дав ей возможность поплакать вволю над своими глупыми разбившимися мечтами. В этот момент он подумал о том, что у него самого наверняка тоже когда-то были мечты, хотя он не мог вспомнить, в чем же, черт возьми, они заключались.

Глава 7

В первый вечер их пребывания на Мадейре Олимпия не могла заснуть. Она попыталась это сделать, но у нее ничего не выходило, так как, разыгрывая роль сестры-калеки, она легла спать слишком рано, когда за окнами еще не стемнело. Олимпия запахнула полы своего кружевного пеньюара и вышла на террасу.

Море играло в красноватых отсветах вечернего заката. Дул мягкий, ласковый ветерок. Кроны апельсиновых деревьев и банановых пальм слегка шумели под дуновением свежего бриза, и их шелест сливался с переливами струн испанской гитары.

Один английский виноторговец предложил сэру Шеридану и его сестре свой кров, узнав, что они остановятся на некоторое время на Мадейре. Герою сражения при Наварино невозможно было путешествовать инкогнито. Как только прибыла местная почта, жители тотчас же узнали, что капитан Дрейк находится среди них. Олимпия устала изображать приветственные улыбки. Гостеприимство мистера Стодарда просто не знало пределов. Званый обед плавно перешел в вечеринку в честь сэра Шеридана. Все представители английской общины острова имели возможность быть представленными почетным гостям.

Олимпия слышала, как переговариваются между собой приехавшие на этот вечер гости.

Все двери в доме были распахнуты настежь, ловя прохладу. Прислушавшись, Олимпия поняла, что звуки гитары доносились из помещения, находящегося поблизости. Но единственной комнатой, которая располагалась рядом с ее собственной, была комната, занятая вещами сэра Шеридана.