Журнал Наш Современник №5 (2002) - Журнал Наш Современник

А. В.: Завершая католическую тему, я хотел бы спросить: а можно ли сказать, что католики в полной мере получают Христовы Таинства? Мы, как и древние христиане, причащаемся Телом и Кровию Господа нашего Иисуса Христа, претворенными из хлеба и вина, а католики вкушают только освященные облатки из пресного теста. Можно ли вообще назвать это Причастием? Тем более что сами католические священники и монахи причащаются в алтаре на наш манер — Телом и Кровию. В свое время чешские гуситы (теперь их считают протестантами) критиковали католические таинства именно с православной точки зрения: почему, мол, мы не причащаемся, как русские — Телом и Кровию Христовыми из Чаши?

О. Т.: Это очень сложный вопрос, что такое таинства неправославных. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что таинств у них нет. Суть вопроса в том, в Церкви они или не в Церкви. Ведь раскольники, униаты, лютеране принимают причастие, в отличие от католиков, из хлеба и вина. Так называемая “филаретовская церковь” на Украине вообще внешне следует всем православным обрядам, но она — вне Церкви. А вне Церкви, как говорил священномученик Иларион Троицкий, нет спасения. Они — вне христианской семьи, христианского мира, они могут имитировать таинства и обряды, но не могут создать подлинную духовную общность. А вообще — это страшно. Ведь среди католиков, протестантов, “филаретовцев” на Украине есть множество добрых, богобоязненных людей. Что будет с их душами? Вспоминаю слова Святителя Московского Филарета (Дроздова): “Я не знаю, спасутся ли католики, но я у них точно не спасусь”. При всем нашем желании, чтобы и другие христиане спаслись, мы должны откровенно сказать, что истинные Таинства существуют только в Православной Церкви. Как, Промыслом Божиим, будут спасаться люди, отделившиеся от Церкви, — не наше дело, мы можем о них только молиться, скорбеть, напоминать, что Таинства, Семья Христова, неповрежденное учение о спасении есть только в Православии. Пусть мы недостойные, пусть мы грешные, пусть не соответствуем идеалу православного христианина — на нас равняться не надо, надо равняться на учение Православия, на дух Православия, на святых Православной Церкви, к чему уже приходят многие люди на Западе. В Италии целые приходы просились к нам. К сожалению, мы отказали им, как я понял, из политических соображений. Политика, конечно, играет существенную роль в нашей жизни, но она не должна превалировать, особенно в духовной сфере. Нас всегда ждет поражение там, где за политикой мы забываем о человеке, видим в нем не цель, а средство. Что касается проповеди Православия в католических странах, то тут мне сложно говорить. Сейчас для нас главное миссионерское поле — это Россия. Нам нужно укоренить веру, Православие прежде всего в самих себе, вокруг себя и усилить позиции Православия в государстве.

А. В.: Впервые за много десятилетий страной руководит не атеист и не полуатеист, как Ельцин, который на Пасху поздравлял нас с Рождеством Христовым, а православный (хотя, по-видимому, и недавно воцерков­ленный) человек. За ним тянутся и другие руководители. Но в чем выражается их православность на деле, особенно в контексте того, о чем Вы только что говорили?

О. Т.: Сам Президент уже неоднократно говорил о том, что вопросы веры — это сугубо личное дело. Домыслов вокруг появления в храмах властей предер­жащих сегодня хватает. Действительно, в администрации государства в последнее время появилось достаточно много воцерковленных и воцерков­ляющихся людей. Но не надо забывать: все они — дети сегодняшнего дня, они проходили или проходят те же этапы вхождения в Церковь, которые прошли и проходят многие читатели вашего журнала. Поэтому вряд ли стоит требовать от них сразу знания всех канонов и правил церковных, или возрождения самодержавной монархии... У нас есть люди в среде патриотической общественности, которые давно считаются православными, ходят в церковь, испо­ведуются, причащаются, но могут огорошить таким вопросом... Недавно позвонил один уважаемый мной человек и спрашивает: “А что такое Иисусова молитва? Как она произносится?” А другой говорит: “Епископы — это что такое? Это же католический сан — епископ?”

А. В.: Дескать, вот как глубоко свила гнездо ересь?

О. Т.: Да! Оказывается, и у нас есть епископы!.. Такие забавные вещи случаются, между прочим, с людьми глубоко верующими, и они от этого вовсе не перестают быть православными.

А. В.: Но, согласитесь, православные люди неизбежно будут ждать от верующих руководителей православной политики.

О. Т.: И все мы ждем этого, уповая на их веру, а еще больше — на Бога.

А. В.: Подводя черту под этой темой, можно ли сказать, что воспитание наших руководителей в православном духе прямо зависит от усилий Церкви?

О. Т.: Я думаю, “воспитание” — это не то слово, а вот воцерковление — это да. У нас почему-то вопрос о взаимоотношениях Церкви и власти сводят к позиции Президента, а ведь, слава Богу, воцерковляются и губернаторы, и руководители других уровней.

А. В.: Главное, чтобы они делали это не потому, что это делает Президент.

О. Т.: Скажу Вам честно — бывает по-разному. Элемента “престижности” Православия для нынешней политической и экономической элиты нельзя исключить. А ростки истинной веры могут быть и у тех, кто впервые зашел в храм даже из каких-то конъюнктурных соображений. Но ведь люди, слава Богу, меняются, в том числе и в лучшую сторону. В древности один языческий актер, глумясь над христианами, изображал Таинство крещения. Но Дух Божий сошел на него во время этого лицедейства. И тогда он исповедал себя христианином и принял мученическую смерть от язычников. Да и сегодня, сколько людей заходят в первый раз в храм отнюдь не от того, что их влечет искренняя вера, а благодать Божия касается их.

А. В.: А как Вы относитесь к такому современному духовному поветрию, как поиски новых ересей среди православных? Естественно, что все мы не без греха, а богословские размышления неизбежно отклоняются от некой “золотой середины” (так было и на Вселенских соборах), но некоторые православные авторы преподносят точку зрения своих оппонентов как сознательное, упорное укоренение в заблуждениях. Вот, например, священник из Белоруссии Петр Андриевский публикует в газете “Русский Вестник”, журнале “Благодатный огонь” и других изданиях статью за статьей, в которых без устали разоблачает таких “ересиархов”, как покойный патриарх Сергий, профессор Московской Духовной академии Алексей Ильич Осипов, диакон Андрей Кураев, и других. Отец Петр Андриевский — серьезный автор, его выводы порой интересны, он, наверное, тоже по-своему ищет истину, но смущают сами принципы его “разоблачительной кампании”, напоминающие “проработки” в дацзыбао времен “культурной революции” в Китае, и вложенная в его догматическую критику страсть, эмоциональность, мало подходящие для богословских споров, где каждое слово на вес золота. У о. Петра Андриевского существует немало последова­телей, столь же энергично изобличающих “ереси”. На пользу ли подобные дискуссии Православию?

О. Т.: Я лично очень люблю и почитаю профессора Алексея Ильича Осипова, и считаю, что он очень много сделал для Церкви. То же самое могу сказать об отце диаконе Андрее Кураеве. Все их критики, вместе взятые, и сотой доли не сделали того для Церкви, что сделали они. Оба они преподают в семинарии при нашем монастыре. Как-то я присутствовал на лекции Алексея Ильича, и что-то показалось мне в его словах неправильным. Тогда я встал и сказал: “Отцы дорогие и братья, вот здесь я с Алексеем Ильичом не могу согласиться”, и объяснил, почему. Алексей Ильич, в свою очередь, объяснил, отчего он считает так, а не иначе. В конечном счете, каждый остался при своем мнении. Но это обычные вещи, ничего в этом страшного нет. Или взять отца диакона Андрея Кураева. У него иногда бывают такие “перлы”, с которыми тоже невозможно согласиться. Но это совершенно не значит, что нужно кидаться на них и обвинять в ереси там, где ее и в помине нет. А происходит это либо от неграмотности, либо от зависти. А в конечном счете — от гордыни. Здесь еще один вопрос — о тех духовных плодах, которые ждет от нас Господь. У апостола Павла сказано, что плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, милосердие, вера, кротость, воздержание. А мы все чаще и чаще несем ненависть, раздражение, самоутверждение по любому вопросу, зависть, дикую злобу по отношению к человеку, с которым не согласны. Это, в сущности, и есть признаки страшной болезни, которая называется апостасия, отпадение от Бога.

А. В.: Независимо от того, какие высокие слова при этом произносятся...

О. Т.: Что толку в высоких словах, если произносятся они под густой сенью смоковницы, которая не приносит плода. Когда читаешь, какие безответст­венные обвинения вываливают порой на головы оппонентов, какая злоба сквозит во всем этом, то становится страшно за тех, кого обольщают, и за самих обольстителей.