Война роз. Буревестник - Конн Иггульден

Томас подождал еще немного, но ни один рыцарь так больше и не выехал из леса. Он потянулся за рожком, но обнаружил, что тот исчез, а на шее, в том месте, где висел ремешок, образовалась красная, болезненная полоса. Он не помнил, в какой момент потерял рожок, и несколько мгновений растеряно ощупывал шею, после чего поднес к губам пальцы и пронзительно свистнул.

– Уходим! – крикнул он и махнул правой рукой, болевшей от напряжения.

Его люди тут же повернулись и побежали трусцой в направлении деревьев, росших на противоположной стороне луга. Два человека несли своего друга, в то время как другие остались лежать, истекая кровью и тщетно моля о помощи. Он заткнул уши, чтобы не слышать голоса, взывавшие к нему.

Маргарита полюбила лондонский Тауэр. И отнюдь не только потому, что по сравнению с ним Сомюр выглядел жалкой лачугой. Он представлял собой комплекс зданий, каждое из которых занимало площадь, на которой могла бы разместиться целая деревня, и было обнесено высокой стеной с массивными воротами. Маргарита начала изучать эту древнюю крепость в центре самого могущественного города Англии, исследуя каждый ее уголок, и мысленно присваивая его себе, как она сделала это в Сомюре с вороньей комнатой и тайными коридорами.

Подувший с приходом весны свежий ветер не мог рассеять стоявший в Лондоне смрад. Даже там, где сохранились римские канализационные трубы, после сильных дождей древняя грязь поднималась на поверхность и мутной волной скатывалась по склонам холмов. При этом большинство улиц не было оборудовано стоками. Ночные горшки опорожнялись из окон прямо в уличные канавы, где их содержимое перемешивалось с вдавленным в грязь навозом, кишками и свернувшейся кровью зарезанных свиней. Запах на улицах стоял неописуемый. Прежде чем выйти из дома и отправиться по своим делам, лондонцы надевали поверх обуви высокие деревянные башмаки.

Когда планеты на небе выстраивались непонятным для нее образом, ядовитые испарения и летние эпидемии собирали богатый урожай среди населения города. Уильям сказал, что прежде, когда его отец был ребенком, в Англии жило куда больше народа, но в последнее время война и болезни постоянно облагали город ужасной данью. Целые деревни зарастали травой после того, как крестьяне бежали куда глаза глядят или умерли, забытые всеми, в заколоченных домах. И все же Лондон жил. Говорили, что его жители закалились, обретя способность дышать каким угодно воздухом и есть что угодно.

Маргарита содрогнулась, подумав об этом. Стояла весна. На бледно-голубом небе, словно нарисованные, висели белые облака. На высоте стены, окружавшей Тауэр, парили птицы, и воздух казался достаточно свежим. По этой причине она и решила прогуляться здесь. Солдаты, с которыми она заговаривала, краснели под взглядом пятнадцатилетней королевы.

Она смотрела на юг, рисуя в воображении Сомюр, расположенный далеко за морем. В письме ее мать подробно обрисовала финансовую ситуацию, которая сложилась в семье, но эту проблему Маргарита смогла решить весьма успешно. Стоило ей сказать одно лишь слово, как Генрих сразу же согласился послать в Сомюр огромную сумму, достаточную для содержания замка в течение двух лет, а то и дольше. Вспомнив об этом, Маргарита нахмурилась. Ее супруг был чрезвычайно сговорчив. Он во всем соглашался с ней и выполнял все ее желания. Однако она чувствовала, что здесь что-то не так. Она ни с кем не осмеливалась поделиться своими сомнениями, а Иоланда уже давно вернулась в поместье своего мужа. Одно время она размышляла, не написать ли ей письмо, но потом решила, что ее письма наверняка будут читать, по крайней мере, первые несколько лет. Интересно, думала она, удастся ли ей задать вопросы, которые не вызовут подозрения у Дерри Брюера. Она покачала головой, признавая свою неспособность утаить что-либо от этого невероятно проницательного человека.

В этот момент предмет ее мыслей прервал их ход, появившись на стене с улыбкой на лице.

– Ваше величество! – воскликнул он. – Мне сказали, что вы здесь. У меня мурашки пошли по телу, когда я представил, как вы падаете вниз и разбиваетесь насмерть. Думаю, не прошло бы и года, как это повлекло бы за собой войну – и все из-за какого-нибудь расшатавшегося камня или неверного шага! Я был бы в высшей степени признателен вам, если бы вы спустились со мной вниз. Как, полагаю, и караульные.

Он приблизился к ней, галантно взял под руку и потянул ее к ближайшей лестнице, ведущей вниз. Маргариту охватило раздражение, и она оказала ему сопротивление.

– Ваше величество? – произнес Дерри с уязвленным видом.

– Я не упаду, мастер Брюер. И я не ребенок, чтобы со мной нужно было нянчиться подобным образом.

– Едва ли король обрадуется, узнав о том, что его супруга разгуливает по стенам, миледи.

– В самом деле? А мне кажется, он этому очень обрадуется. Он наверняка скажет: «Если Маргарита желает этого, Дерри, я не возражаю», вы так не думаете?

Несколько мгновений они пристально смотрели друг другу в глаза, после чего Дерри отпустил ее руку, пожав плечами.

– Хорошо, как скажете. Все мы в руках Господа, ваше величество. Сегодня утром мы обсуждали с вашим супругом важные государственные дела. Смею предположить, что король неправильно истолковал некоторые ваши слова, но он приказал мне разыскать вас. Вы ничего не хотите сказать мне, миледи?

Маргарита взглянула на него, пожалела, что рядом нет Уильяма, и попыталась понять, в какой мере она могла доверять Дерри Брюеру.

– Мне приятно, что он вспомнил об этом, мастер Брюер. Это вселяет в меня надежду.

– У меня при себе документы, которые он должен скрепить печатью, ваше величество. Желательно сегодня. Я не могу отвечать за последствия, если произойдет еще одна задержка.

Маргарита глубоко вздохнула, не без труда подавляя приступ гнева.

– Мастер Брюер, я хочу, чтобы вы выслушали меня. Понимаете? Я хочу, чтобы вы перестали говорить и послушали.

От удивления Дерри вытаращил глаза.

– Разумеется, ваше величество. Я понимаю. Просто я…

Она подняла руку, и он замолчал.

– Я находилась вместе с моим мужем, когда он принимал благородных лордов и членов парламента. Они подали ему петиции и подробно обсуждали с ним его финансовое положение. Я видела, как вы приходили и уходили, мастер Брюер, с пачками документов в руках. Я видела, как вы водили рукой Генриха, когда он лил воск и ставил печать.

– Я не понимаю, ваше величество. Мы готовили распоряжение об отсылке денег вашей матери. Не это ли стало причиной вашей озабоченности? Король и я…

Она вновь подняла руку, прервав словесный поток Дерри.

– Да, мастер Брюер. Я тоже запустила руку в кошелек короля. Вам не следует говорить об этом. В конце концов, он мой супруг.

– И мой король, ваше величество, – твердо произнес Дерри. – Я имею с ним дело и помогаю ему столько лет, сколько вы живете на свете.

Маргарита внутренне сжалась под его холодным взглядом. У нее перехватило дыхание, гулко забилось сердце. Но этот разговор был слишком важен для нее, и она, сделав глубокий вдох, взяла себя в руки.

– Генрих хороший человек, – сказала она. – В нем нет ни подозрительности, ни злобы. Вы ведь не будете отрицать это? Он не читает петиции и законы, которые подписывает, а если и читает, то очень невнимательно. Он верит людям, мастер Брюер, и стремится угодить всем, кто приходит к нему со своими бедами или неотложными делами. В том числе и вам.

Дерри в смущении отвел взгляд, устремив его поверх стены, за ров, на петлявшую внизу темную ленту Темзы. За воротами под башней Святого Фомы люди в лодках прощупывали дно реки длинными шестами с крючками на концах. Дерри знал, что прошедшей ночью там утопилась молодая беременная женщина. Люди видели, как она, поддерживая рукой живот, перелезала через поручень моста. Они, разумеется, подбадривали ее криками, пока она не прыгнула вниз, где ее поглотили темные воды. Лодочники искали ее тело, чтобы продать его потом корпорации хирургов. Члены этой корпорации особенно хорошо платили за тела беременных женщин.

– Ваше величество, в ваших словах есть доля правды. Король действительно доверчив, и именно поэтому рядом с ним должны находиться преданные люди! Поверьте мне, я способен определить, кого следует подпускать к нему, а кого нет.

– Стало быть, вы считаете себя его сторожем, мастер Брюер? – Маргарита перестала нервничать, и ее голос приобрел твердость. – Quis custodiet ipsos custodes? – это не тот самый случай? Вы знаете латынь, мастер Брюер? Кто устережет самих сторожей?

Дерри закрыл глаза и подставил лицо ветру, дабы тот осушил выступивший на лбу пот.

– За свою жизнь я слышал не так много латыни, ваше величество. Вам всего пятнадцать лет, а я уже больше десятилетия стою на страже безопасности королевства. Вам не кажется, что я уже доказал свою честность?

– Вероятно, – сказала Маргарита, не желая уступать. – Хотя редкий человек не воспользуется абсолютным доверием к нему со стороны короля.