Ожерелье Дриады - Дмитрий Емец

– Третий день за баранкой, а какое дарование! Всего две аварии и одна оторванная при парковке незакрытая задняя дверь, – задумчиво сказал Арей.

Варвара самодовольно усмехнулась и тут же, зазнавшись, едва не влипла в тормознувшую впереди машину.

Ромасюсика спокойствие голоса Арея не подкупило. Напротив, он мелко задрожал и предпринял робкую попытку выброситься на дорогу. С проезжей части он смог бы телепортировать. Находясь же рядом с Ареем – нет. Ран же Ромасюсик не боялся, будучи в основе своей шоколадным.

– Что, невесело тебе? Душа поет, а кардиограмма пляшет? – поинтересовался Арей.

Ромасюсик на глазах стал из шоколадного сахарным, из сахарного – мармеладным, и из мармеладного – желейным. А из желейного уже заваливался в глухую и безнадежную кексовость. Многократно обжегшись, он давно усвоил: не бойся стражей мрака, кричащих и топающих ногами, поскольку пугают они, когда бессильны, но бойся, когда они ласковы и вкрадчивы.

– В-в-весело! – промямлил он.

– Ну и чудесно. Как там поживает наш милый мрак?

Ромасюсик заверил, что «и-их м-милый м-м-мрак поживает хо-хо-хорошо»…

– Давно заметил: без меня всегда всем хорошо! – не без горечи признал Арей. – А как мой друг Зигги Пуфс? Все так же боится солнца? Таскает с собой запасное тело с четырьмя сердцами, которое атакует вертикальными ударами палицы? Техника, конечно, простенькая, но парировать лучше не пытаться. Да и парочка коронок, помнится, имеется.

– С четырьмя сердцами? – жадно переспросил Ромасюсик.

– А ты не знал? – удивился Арей. – У второго тела Пуфса чудовищная выносливость. Когда-то на моих глазах оно размазало пару стражей из опричнины Лигула, не поделив с ними эйдосы. Дело, конечно, замяли. Все-таки считается, что Лигул набирает лучших, а тут сразу двое против одного… Сложно поверить, что Зигя на такое способен, а? Ведь тюфяк тюфяком!

Ромасюсик подобострастно закивал.

– Да и сам Пуфс не случайная фигура! – продолжал рассуждать Арей. – Он один из немногих наших, кто ухитряется быть удивительно пунктуальным в злобе. Именно пунктуальным. Другие позлобствуют и впадут в уныние, обвиснут. Этот же постоянен, как клещ, и мстительнее самого Лигула. С ним предпочитают не связываться.

Ромасюсик наскреб немного наглости и пугливо вякнул, что российским мраком управляет Прасковья. Арей не спорил.

– А, ну да, конечно! Вечно я забываю! Привет ей от меня!.. Если, конечно, у тебя будет возможность что-либо передать! – добавил он, и тотчас камень, упавший с души Ромасюсика, вновь на нее взгромоздился.

Арей перестал ухмыляться, и лицо его стало резиновым. На лбу залегла глубокая, с могильной прозеленью, складка. Резко, как шрам, обозначился рот. Ромасюсик ощутил, что культурная часть их встречи завершилась и начинается бескультурная.

– А теперь оставим в стороне то, что я знаю, и поговорим о самом интересном в процессе познания: о том, чего я не знаю, – негромко сказал мечник, кивком показывая Ромасюсику, что при Варваре не стоит отвечать громко. – Первое: где сейчас светлые? Второе: не оставила ли Прасковья надежды получить «законсервированные» силы Мефа и как она собирается это сделать, пока ей мешает Дафна? Третье: какие планы у Пуфса?

Ромасюсик заерзал и вновь сделал попытку вывалиться на проезжую часть.

– Я жду, – повторил Арей еще тише.

Ромасюсик захотел солгать, что ничего об этом не знает, но случайно заглянул в холодные глаза Арея и стал самой правдивой шоколадкой на свете. Он поспешно затарахтел, что светлых видели на вокзале. Он думает, что они отправились в поход, о возможности которого Пуфс говорил Нате, Чимоданову и Мошкину. Последнее Ромасюсик добавил как козырную деталь.

Арей нахмурился. Для него это стало личной обидой.

– А эти-то что забыли в резиденции?

– Да вот! – сказала живая шоколадка, нагнетая тайну. – И Мамзелькина при этом, между прочим, присутствовала!

Ромасюсик сделал головкой пакостное движение и даже подмигнул Арею, считая, что поразил его своей новостью. Однако если мечник и был удивлен, внешне это не отразилось.

– Перестань подмигивать, или Аида и здесь окажется. По срочному вызову! – спокойно предупредил Арей. – Она всегда появляется между замахом меча и мгновением, как он касается чьей-то шеи. Сколько раз я пытался ее опередить, но так и не опередил. Надо признать, старушка – или, точнее, ее коса – шустрее меня… Дальше! Вопросов было три!

Огорченный Ромасюсик пролепетал, что о планах Пуфса ему ничего не известно. Пуфс-то и с Прашечкой не особо разговаривает, а его, Ромасюсика, вообще не отличает от мебели. Тут язык шоколадного героя стало покалывать желанием рассказать Арею о грязном полотенце, которое Пуфс вытянул из переклинившей Прасковьи и которое заползло в нее обратно, но он вспомнил злое личико Зигги, и желание болтать исчезло. Ромасюсик ощутил себя жирненьким кроликом, который, нанюхавшись подозрительных цветочков, сдуру возомнил себя хищником и попытался влезть между львом и крокодилом. При этом львом был Арей, а крокодилом – Зигги.

– Теперь про силы Мефа! Как Прасковья собирается получить их? – напомнил Арей.

– У него же их светлые забрали! Говорят, Буслаев забыл, с какой стороны меч держат! Разносит чебуреки в забегаловке. Я его сам теперь зубочисткой заколю! – сказал Ромасюсик, в сознании которого правда переплелась с ложью так причудливо, что не было никакой возможности их распутать.

Арей посмотрел на Ромасюсика с интересом.

– Про меч – правда. Он многое забыл. Хотя если надо – тело вспомнит. Ну а что касается обещания заколоть Мефа зубочисткой – я принял его к сведению. Я устрою тебе такую возможность. Мефу я дам любой двуручник по его выбору. Тебе – любую зубочистку из любого ресторанного заведения города Москвы. Завтра с утра тебя устроит? – спросил он.

Ромасюсик в тысячный раз пожалел, что не родился немым.

– Не надо! Я пошутил! – отказался он поспешно.

– А я – нет! – заверил его Арей. – Какое бредовое яичко ты еще снес, цыпленок ты мой? Что свет забрал силы, унаследованные от Кводнона? Это чушь! Светлые к ним не прикоснулись бы. Для света взять силы мрака – хуже, чем притащить в дом разложившуюся крысу.

Шоколадный юноша уставился на Арея с испугом. Ничего себе сравнение! Неудивительно, что Лигул не переносит этого бунтаря.

– Исключено! – продолжал мечник, рассуждая сам с собой. – Силы все еще у Мефа, за исключением той части, которая досталась Нате, Чимоданову и Мошкину. Он хозяин сил. Только он один может или подавить их совершенно, или передать кому-либо. Свет, понятное дело, хочет, чтобы подавил. Мрак – чтобы передал.

– Но он ничего не помнит! Для него мрак теперь – это когда в сарае выключили свет! – заявил Ромасюсик, незаметно для себя озвучивая одну из главных истин мироздания.

Арей страдальчески надул щеки. Трепотня с болтливой кучей шоколада не входила в его планы.

– И что из того? Память и обладание – разные вещи. Возможно, где-то у тебя в доме валяется вещь, о которой ты давно забыл, что она у тебя есть. Но она-то от этого не исчезла!.. Нет, дружок! Так дело не пойдет! Я вижу, что разговор у нас с тобой получается в одни ворота. А теперь, если хочешь все-таки остаться в живых, скажи мне хоть что-нибудь, чего я не знаю!

Ромасюсик посерел.

– Хорошо. Я тебе помогу. Существует некая дата. Какое-то число, когда мрак надеется разом избавиться от Мошкина, Наты, Чимоданова и получить их силы для Прасковьи, а на деле, конечно, для себя. И это будет первым шагом к силам Мефа. Короче: число! Говори его и проваливай!

– В л-л-л… – затрясся Ромасюсик.

– Что за «л-л-л…»?

– В ластовый день джулая.

– Тридцатого, что ли? Что за птичий язык! Так тридцатого?

– Да.

Арей поймал Ромасюсика за щеки, притянул к себе и быстро, но пристально заглянул ему в глаза. Ромасюсик почувствовал, что сознание его опустело. Он помнил, как вышел из резиденции, как дошел до Тверской и… А вот что же было дальше? Тут словно стена стояла.

– Аудиенция окончена! Признателен, что ты уделил мне немного личного времени! – сказал Арей. – Варвара, ты не могла бы ехать быстрее? Не хочу, чтобы задние колеса забрызгало шоколадом!.. Мухи налетят!

Прежде чем Ромасюсик сообразил, что он собирается делать, в салон ворвался ветер и шоколадный юноша ощутил, что куда-то летит.

Варвара в ужасе нажала на тормоз.

– Что вы наделали? Я думала, это прикол такой! Вы его убили! – крикнула она.

– Кого? – ворчливо удивился Арей. – Посмотри в зеркальце и поезжай дальше! Хотя бы день еще проживи без аварии! Вечно меня тянет на водителей-неумех! Взять хотя бы того же Мамая!

Варвара в ужасе скосила на зеркальце глаза, ожидая узреть на шоссе неподвижное тело. Но увидела лишь дорожную разметку. И никаких Ромасюсиков – ни мертвых, ни живых.

* * *

С любовью связана одна величайшая тайна. Тебе кажется, что любить обязаны тебя, а на самом деле любить обязан ты. Причем не только единственного определенного тебе человека, но и весь мир. Лишь в этом случае механизм любви запускается и начинает работать. В противном случае, можно часами стоять у незаведенного автомобиля, колотя его ключами по лобовому стеклу и удивляясь, почему он не желает ехать. Да просто потому, что ключ не там, где нужно. И ты делаешь не то, что нужно.