Проект 'Мессия' - Татьяна Белова

икс-скафа для погружения в имуль-канал. Материал скафа хорошо тянется, плотно облегает фигуру, имеет усиление на локтях, пятках плечах и коленях. Подкладка из мембраны отводящая влагу и микровентиляция вдоль костяного каркаса. От запястья до бедра на руках внутренняя молния, где прячется ткань, если расправить руки и поймать поток ветра, кто-то из обитателей колодца это помнит, можно полететь. А еще Девять знает, что материал скафа защитит её от смертельного холода. В воздушном океане она проживёт до двух с половиной часов, в холоде изнанки, если вдруг заблудится между точками портала, около часа, а от развоплощения по ту сторону Предела скаф защит ее всего на двадцать минут, если использовать шлем-капюшон и дополнительный источник кислорода.

Скаф оказывается нужного размера и она без проблем влезает внутрь. Девять с первого раза правильно утягивает все крепления каркаса и костюм садится на ее маленькую, худую фигурку, как влитой.

Никаких сомнений, Мелисса оставила его здесь для нее. Девять прислушивается к своим ощущения, ей тепло, но она не потеет, тело гнется во все стороны и нигде ничего не мешает. От чужой памяти кружится голова. Девять помнит восторг от свободного полета. Сердце стучит так громко, что кажется слышно в соседней каюте, стучит от желания выскочить через шлюз на открытый нос шлюпки и прыгнуть в белое молоко воздушного океана.

Знания накатывают волнами. Девять-четырнадцать, Каттери лен Валлин, Мелисса Кавано. Память смешивается, как краски на палитре.

Девять не знает, кем была, и не знает, кем стала теперь. Будто она все и никто одновременно.

В дверь стучат.

— Терри, — раздается голос авара. — Преподобный организовал скромный обед в кают-компании, я хочу чтобы ты присоединилась к нам.

Девять трясет головой.

— Уже иду, — отвечает она и застегивает скаф. На ближайшее время это ее парадно-выходной костюм на все случаи жизни, к нему надо привыкнуть.

Дверь открывается автоматически. Девять выходит в коридор, вытягивает руку и касается стены справа от себя, не разрывая контакта с сенсорами корабля она уверенно идёт до двери в кают- компанию. Терранс молча идет следом, Девять слышит хромой шаг и видит, как расходятся круги. Все вокруг создает вибрации, звук, который она может видеть.

Перед кают-компанией Терранс прибавляет шагу и обгоняет ее, он хочет открыть перед ней дверь, но дверь открывается сама. Авар отступает к стене, пропуская ее вперед. Девять перешагивает порог. Стены по правую руку больше нет, только пол под ногами и темнота вокруг. Она останавливается. Терранс входит следом и дверь за ним закрывается. Девять оборачивается. Они стоят друг напротив друга.

Девять пытается услышать его намерения.

Терранс переступает с ноги на ногу, делает глубокий вдох и убирает руки за спину. Миролюбивый жест не может обмануть ее, она слышит его злость.

С помощью её изначальной памяти авар мечтал стать Императором, но после перерождения всё изменилось. Он потерял свой статус и превратился в отступника, изгнанника и калеку. Терранс больше не привратник. Он не может открывать порталы. Теперь она его единственная надежда и он ненавидит её за то, что зависит от неё.

— Ты выполнил свою функцию, — говорит Девять. — Мы теперь именно то, что ты так жаждал обрести — память. Глубокая память колодца. Корни Единого Древа соединяют нас с Творцом. Мы больше не твоя дочь, мы — изначальная сущность. Ты не так это себе представлял?

— Ты подделка! — срывается Терранс, его гнев брызгает на неё, как слюна. Крик высвечивает очертания комнаты, в потоке света она видит стены кают-компании, стол и стулья, шкаф и кресло. Вся мебель прикручена к полу болтами. Со всех сторон на нее наступает теснота материального мира.

— Спроси себя, почему она вернула тебя таким?

Терранс делает еще шаг вперед и нависает над ней, Девять чувствует его дыхание, но руки он все еще держит за спиной. Девять тоже убирает руки и поднимает к авару слепое лицо.

— Мы — не твоя мать, мы — не твоя дочь, мы — колодец памяти, у нас нет причин лгать тебе, — говорит Девять.

— Не пытайся, тебе не удастся меня обмануть, я знаю, кто ты, — цедит сквозь зубы Терранс.

— Даже мы не знаем, кто я, откуда тебе знать?

Терранс смеётся.

— Да-а, я знаю, потому что она сказала мне, — Терранс наклоняется еще ниже и шепчет ей на ухо — Ты такая же марионетка, как и я.

— А она сказала тебе, — отвечает Девять, так же шепотом, — что я проживу дольше?

Щека Терранса дергается от гнева.

Дверь в кают компанию открывается и на пороге вырастает фигура Преподобного, а следом за ним тяжело входит и Доктор.

— Ну вот, мы снова вместе, — громко и торжественно произносит Преподобный. — Поблагодарим же Творца за его милость.

— Вы что-то рано начали молиться, Преподобный, — говорит Терранс и оборачивается к ним, он снова улыбчив и очарователен. — Давайте сначала сядем за стол! Терри! — авар покровительственно кладет руку ей на плечо и Девять еле сдерживается, чтобы не сбросить ее.

— Стоит поблагодарить тех, к-к-кто создал эту еду, — говорит Доктор. Он почти не заикается.

— Поддерживаю, доктор, — говорит Терранс и выдвигает перед ней стул. — Нам бы их технологии сейчас не помешали, не правда ли? Что думаешь, Терри?

Она молча садится за стол.

Терранс продолжает, словно бы и не ждал ответа.

— Латирийцы могли бы и поделиться украденными у наших предков технологиями, но они предпочли оставить их себе.

— Прошу прощения, авар, но история с вами не согласится, — говорит Преподобный. — У латирийцев были и свои технологии и ничуть не хуже, чем у людей второй волны, но как теперь определить, как понять, где чье наследие?

— Моя дочь могла бы рассказать нам, как все было на самом деле!

— Мы можем рассказать тебе, — говорит Девять, стараясь чтобы голос звучал немного торжественно, — как все будет на самом деле! Но ты уверен, что хочешь услышать будущее?

За столом воцаряется тишина. Слышно как Преподобный разрывает упаковки с сухими пайками, как доктор расставляет на столе пластиковые тарелки и стаканчики, как разливают воду.

В углу щелкает динамик.

— Проверка системы, — звучит голос Мелиссы. — Проверка системы. Температура на борту судна 19 градусов, температура за бортом минус 57 градусов, скорость отложения льда по Раусу и Ретфелю соответствует норме. Наружный ретметр корректен. Магнитное поле в рамках нормы. Радиация в рамках нормы. Приятного аппетита.

Раус и Ретфель, память Девять-четырнадцать цепляется за эти имена и внутри ее головы взрывается мелкими осколками купол над стадионом. Это была одна из самых страшных трагедий в истории Латирии. Наросший лед пробил купол щита и колпаки запасных