Проект 'Мессия' - Татьяна Белова

в первую очередь твой статус сохранения информации. И есть несколько правил, по которым можно играть на грани. Часть тебе уже доступна, ты способен выйти за границы восприятия оболочки, в тебя изначально заложена память о том, что это возможно. Своего рода расширение для твоей версии, иначе ты бы умер. Это закон конфигураций. Никогда не забывай, плоть хоть и ограничение, но именно плоть имеет точку контакта с Творцом. Вне оболочки ты не сможешь ничем управлять. Тело своего рода интерфейс. Ты ведь хочешь управлять, не так ли? Хочешь власти? Я покажу тебе настоящую власть, власть Творца, но есть еще одно правило — правило времени, которого нет. Творец видит, как тасуются вероятности будущего и способен их менять. Если научишься прокладывать Тропы, то сможешь видеть вероятности будущего. Пройти по ним и оценить все перекрёстки. Самое сложное потом вернуться обратно, ведь каждая вероятность это полноценное настоящее, то, что происходит прямо сейчас. Хочешь увидеть вероятность, где ты — Император Дерентии? Я могу показать тебе путь к тому, чего ты так желаешь.

Терранс отталкивается от стекла и выпрямляется. Его отражение прикрывает веки. Мелисса ждет. Она видит его жажду, знает, как он хочет верить, ведь единственное, что поддерживает в нем жизнь, это идея о том, что он избранный. Он уже так много сделал, принял так много решений, принёс так много жертв, все это не может быть зря. Он должен найти источник знаний и тем самым спасти человечество.

— И что я должен сделать ради этого?

Прозрение

Девять просыпается в кромешной темноте, пытается пошевелить руками и ногами. Каждая мышцы дрожит, это похоже на озноб. Она не привязана. Она нащупывает край кровати, он металлический, в воздухе висит запах антисептика. Она спускает ноги, но не достает до пола. Она не видит, но чувствует что в помещении светло. Корабельный лазарет? Лаборатория?

— Здесь есть кто-нибудь? — спрашивает она.

Голос все еще принадлежит двенадцатилетней девочке Каттери лен Валлин.

— О милостивая мать! — голос Преподобного эхом отскакивает от стен. Она чувствует, как тонкие, но сильные пальцы сжимают ее запястья, потом ощупывают руки и плечи, словно Преподобные не может поверить в ее материальность.

Она и сама с трудом может.

— Живая! — с облегчение говорит Преподобный. — Творец милостив!

На плечи ей опускается теплое одеяло, старик обматывает ее как куклу, она не сопротивляется. Она перебирает в голове новые знания, как Преподобный перебирает четки, пытаясь постичь что-то высшее в замкнутом цикле повторяющихся действий. От новых знаний она стала тяжелее, будто ей на плечи вместе с одеялом опустилась древняя скорбь о потерянной надежде. Знания, которыми так жаждет обладать Терранс лен Валлин, не радуют её. Она чувствует страх. Ее тошнит от одной мысли, что Творец уничтожит мир, но знание теперь в её крови, как сеорид.

— Ты в безопасности, дитя, Творец милостив! — Говорит Преподобный. Для него она всего лишь маленькая девочка, он считает, что в ответе за нее.

Девять отталкивает Преподобного, сбрасывает одеяло и на свой страх спрыгивает с койки. Пол больно ударяет по пяткам, она поджимает губы и делает глубокий вдох.

Это глупо так откровенно демонстрировать свою беспомощность.

Она слепая, куда она пойдет?

На корабле очень холодно, машина экономит энергию и из систем жизнеобеспечения разумно выбрала воздух, а не отопление.

— Вам лучше остаться в постели, айя, — говорит Преподобный.

В нем что-то изменилось, она чувствует это.

Несколько минут звенит тишина, в которой отчетливо слышно шипение воздуха и механический ритмичный звук в глубине корабля.

— Где мой отец? — спрашивает она.

По привычке она пытается смотреть вверх, но голос старика раздается снизу, он опустился перед ней на корточки. На вопрос он не отвечает, а говорит успокаивающе:

— Все будет хорошо, дитя!

И вдруг она понимает, что не так.

— Вы прозрели, Преподобный? — спрашивает она.

— Да, айя, — отвечает старик. — Прозрел! Творец милостив!

Его сильные, костлявые пальцы ложатся ей на плечо. В экстазе преклонения Преподобный даже не замечает, что делает ей больно. Она рычит и выворачивается, пытаясь понять, где находится выход. Память рисует в ее голове маршрут, словно кто-то дал ей светящийся карандаш. Сомневаться некогда, она срывается и бежит к возможному местоположению дверей. По пути она вынуждена бросить одеяло, оно слишком тяжелое. Холод металла обжигает босые ступни. Она чувствует, как изменяется поверхность пола под ногами, тот идет вверх под уклон, и это придает ей уверенности. На ее мысленном рисунке горит светящаяся точка выхода. Самое сложное рассчитать расстояние. В какой-то момент она останавливается, понимая, что Преподобный не бежит за ней, он стоит и кричит ей вслед:

— Всемилостивый творец, айя, куда вы?

Перед ней пустота, она чувствует ее. Путь свободен, словно кто-то знал и открыл ей дверь. Она не оглядывается и перешагивает высокий порог. По ту сторону порога света меньше, она слышит эхо и чувствует впереди длинный коридор, один из многих длинных коридоров, замкнутых вокруг оси корабля. Она ощупывает шершавую поверхность стены.

— Айя! — раздается крик Преподобного. Звук его голоса приближается.

Девять поворачивает направо, на ее мысленном рисунке появляется первая стрелка, она добегает до угла, сворачивает и оказывается в ловушке чьих-то рук. Кто-то отрывает ее от пола и поднимает в воздух. Она кричит, скорее от неожиданности, и пытается вырваться, но тот, кто схватил ее, лишь сильнее прижимает к груди.

— Терри! — шепчет знакомый голос, голос Терранса лен Валлина. — Успокойся! Ты в безопасности!

— О, Творец! — раздается голос Преподобного, и Девять слышит его торопливые шаги по коридору. — Простите, авар, я не смог ее остановить! Она хотела найти вас!

— Все в порядке, Преподобный, — отвечает авар, Девять чувствует тепло его кожи и горячее дыхание, а еще от него пахнет сеоридом, горьковато и терпко. Она пытается сосредоточиться и понять, реально ли все это, но стук сердца и кровь в ушах отвлекают ее.

— Терри, — говорит авар. — Мы нашли спасательную шлюпку! Мы улетаем!

Первый порыв — закричать, остановить его, но она даже рот не успевает открыть, тело вдруг перестает слушаться. Девять не может дышать, не может двигаться, ей кажется будто мелкий, белый песок снова утягивает ее отяжелевшее тело в глубину, на самое дно биореактора.

“Не сопротивляйся, — звучит голос Мелиссы в ее голове. — Вместе мы спасем этот мир!”

И Мелисса смеется, громко и звонко, и только тьма милосердно обрывает этот смех.

Девять дробь четырнадцать. Ее номер. С какого момента вместо имени у нее появился номер?

Память возвращается неожиданно, как лопается сосуд, Девять вдруг помнит отражение в зеркале, помнит чужое