Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта - Роман Александрович Покровский

времени. И этот спектакль вы все называете жизнью и относитесь к ней настолько серьёзно, что боитесь потерять эту роль больше всего. Хотя в этой жизни ты актёр, только пока не знаешь этого. И исполняешь свою роль. Причём довольно неплохо, чего ты тоже не знаешь. На тебе раскрашенная яркая маска, и на мне тоже.

– Вы бред несёте, – осмелился сказать Солон.

– Я знаю, что это слишком абстрактная вещь, чтобы понять её сразу. Я сам разбирался в этом всю свою жизнь. И до конца так и не разобрался. Хотя главное я понял – мы всего лишь актёры и наши роли уже прописаны в каком-то сценарии. Но нами не управляют. Искусно управляют лишь нашими ролями, но не нами.

– И кто же, по-вашему, управляет всеми нами?

– Навряд ли боги. Если они и управляли ролями когда-то, то давным-давно уже умерли. Умерли по-настоящему, а не лишились роли. Остались от силы один-два, но и тем уже давным-давно наплевать на нас.

– Меня всегда учили верить в богов, – проговорил Солон. – Но никогда не уточняли, в каких именно.

– Поэтому и верить в них было бы напрасно. Ролями управляют не боги совсем, а какой-то бродячий шутник-бард. Бродячий не по нашей земле конечно, а где-то по тому пространству, где сияют мириады звёзд, появляющиеся по ночам. Не в наших силах поменять судьбу нашей роли, но мы всегда можем изменить свою, собственную судьбу.

– Как же? Если всё уже предначертано, и заранее ясен тот день, когда ты умрёшь, или когда случится что-то ещё.

– Ты опять меня не понял, Солон. Предписана судьба нашей РОЛИ, но не самих нас, то бишь актёров. Мы вправе сами снять ту маску, что находится на нас сейчас, и примерить вместо неё другую.

– Это невозможно. Бедняку никогда не стать королём, как и королю никогда не стать бедняком.

– Отчего же? – удивился странник. – Всякое бывает. Я могу тебе с лёгкостью доказать, как легко можно поменять маски, за которыми скрываются наши роли.

– Я согласен. Доказывайте.

На долю секунды странник застыл в ступоре, но затем на его губах показалась еле заметная узкая улыбка. Создавалось ощущение, что этого момента он ждал уже очень долго, либо же вообще это пресловутое доказательство было целью его жизни.

– Я предлагаю тебе обменяться нашими одеждами. И всем остальным, что у нас есть.

– Я не ослышался? – удивился Солон. – Обменяться одеждами? Но ведь моё оборванное тряпьё в сотни раз хуже вашего богатого наряда!

– Это уже неважно. Ты просил доказательств, и теперь получай их. Начнём именно с одежды. И ещё мне придётся отдать тебе своего коня. Выбора нет.

– Выбор есть.

– Поздно.

И уже через несколько минут Солон стоял, одетый в великолепный, пусть и много потрёпанный золотистый наряд. На левой руке у него красовались те же два огромных перстня, а на правой было толстое золотое кольцо. Солон только что понял, что и ростом, и телосложением он был почти таким же, каки  незнакомец, так как наряд сидел на нём почти как влитой.

Странник же, одетый в изорванные тряпки, походил теперь больше на самого Солона. Так сказать, на Солона, годами десятью постарше. Или даже чуть больше.

– Пожалуй, только трубку и табак я заберу у тебя. Надеюсь, что бродячий бард на это не обидится. А теперь я хочу, чтобы ты сел на этого коня, и отправился туда, куда он понесёт тебя. Южный Ветер. Я назвал его Южным Ветром, и ты называй его так.

Солон кивнул. Он не мог представить, что то, что происходит с ним сейчас, происходит наяву. Слишком непонятно это было, вообще не поддавалось объяснению – зачем вообще. Но если так случилось, то так надо. Если это не шутка конечно. Всего лишь смена внешнего вида да прибавка ещё четырёх ног. Весомая ли польза? В таких условиях, в целом, да.

– И что же вы будете делать теперь? – поинтересовался Солон. – Без коня и хорошей одежды?

– Лишь двое властны мною, – гордо проговорил преобразившийся в худшую сторону незнакомец. – Я и моя судьба! Ей я теперь и доверюсь!

И он решительно отвернулся от Солона, решив начать свой новый путь. Солон так и не мог поверить, что это не какая-то шутка бродячего барда, а реальность.

– Спасибо, – сказал всё же он.

– Спасибо неуместно тут. Я не дарю жизнь умирающему человеку, я не убиваю его, облегчая мучения. Тогда за что же можно меня благодарить?

– За то, что я теперь могу двигаться быстрее.

– Бред. Ты просто получил одну роль, отдав старую. Что ж, прощай, Солон из Акры! Я не назову тебе своего имени сейчас. Но теперь ты точно его узнаешь, если не лишишься Южного Ветра.

Солон лишь коротко кивнул ему, так как был в глубоких раздумьях. Незнакомец тогда отвернулся и пошёл дальше, удаляясь всё дальше и дальше. Солон больше не видел его лица, не слышал его голоса. Через минуту-другую он полностью исчез из вида, исчезнув из жизни Солона навсегда. Возможно, их ролям действительно более не суждено пересечься. Хотя и эта встреча была по большей части случайной, несмотря на то, что её итог вряд ли назовёшь случайностью.

Вся жизнь и есть череда случайностей, из которых она сама и строится. В чьей власти управление этими случайностями? Это незнакомец не уточнил. Хотя знал ли онсам? Хоть что-нибудь знал? Никто теперь не скажет об этом, хотя вряд ли всё это вообще нужно.

Солон медленно залез на коня, потирая его огненную гриву. Что ж, благородный Южный ветер стал теперь его конём, и надо привыкать к этому. Это очень хороший и удобный подарок, если коня вообще можно назвать подарком.

Южный ветер медленно поплёл вверх по дороге, минуя горы, порой фыркая, а порой переходя на небыстрый галоп.

Так уже и стало смеркаться, а потом кончились и горы, уступив место обширной равнине. Именно через неё лежал путь теперь уже двух путников – Солона в непривычных для него одеждах и Южного Ветра с непривычным для него хозяином. Конь знал дорогу. Он знал её и понимал, зачем идёт именно по ней. В отличие от Солона.

II

Солнце уже давным-давно скрылось за горизонтом и наступил тёмный вечер. Выглянула неполная уже луна, вдалеке завыли волки – совсем скоро наступит непроглядная ночь.

На пустынной равнине, возле небольшого костра, сидели Геррер и Гельфида, и жарили на огне пару кроликов на вертеле. Геррер плавно двигал палочки, а Гельфида сидела на противоположной стороне костра, будто бы надеялась, что за ним не будет видно