Доктор Чёрный - Александр Барченко

За кофе Дина делала распоряжения по хозяйству, заказывала обед, слушала Шарля, читавшего ей местные и европейские газеты. Потом шла к себе заниматься индусским и тамульским языком. Писала письма…

После завтрака нечего было думать чем-либо заниматься. В небе висело раскалённое солнце, с Ганга поднималась тяжёлая влажная мгла, и европейцы прятались по своим углам.

Дина не покидала шезлонга, со стыдом чувствуя себя в положении «плантаторши», заставляющей мальчишку-туземца возиться в эту убийственную жару с бамбуковым крылом «пунки», без которой не только в комнате, но и на веранде можно было задохнуться.

К обеду, сервированному среди целого цветника в корзинах и вазах, являлся юный секретарь в чёрном фраке и ослепительном жилете с гарденией или пушистой хризантемой в петлице.

Корректный Шарль считал своей священной обязанностью явиться перед обедом на веранду, где в гамаке или шезлонге изнывала от духоты Дина, и по всем правилам искусства предложить очаровательной хозяйке руку, чтобы вести её к столу.

После обеда, когда наконец спадала жара, Дина приказывала подать автомобиль и, пригласив своего вечного спутника Шарля, сама бралась за руль, не забывая по дороге к знакомым или на эспланаду свернуть к набережным, полюбоваться, как совершают обряд вечернего омовения разноцветные завсегдатаи террас.

Нередко за ней самой заезжали на автомобиле новые знакомые, на попечение которых оставил свою дочь старик Сметанин.

В данную минуту она как раз ожидала свою новую приятельницу, молоденькую вдовушку миссис Понсонби, дочь одного из влиятельных местных чиновников, с которой она, несмотря на свой замкнутый характер, довольно легко и искренно сошлась.

Жизнерадостная вдовушка влетела, по обыкновению, без доклада, не раздеваясь, и, как была, в запылённом автомобильном балахоне, с головою, закутанной огромным вуалем поверх мужской фуражки-«спортсменки», сунулась в кресла.

— Милочка! Вы ещё даже не одевались?! Мы опоздаем к началу, а мне так хочется видеть, как Литл Билли поведёт свою команду… Да ну же, торопитесь! Скорее, скорее! — подталкивала она, когда Дина принялась одеваться при помощи своей темнокожей наперсницы. — Сегодня особенно интересно… Вы увидите самый цвет нашего общества. Генерал Роджерс, адъютант вице-короля, остановился у Сммерсов по дороге в Дели. Он тоже будет. Потом Раджа Гундар-Синг вернулся из своих имений. Вы увидите его знаменитый чёрный бриллиант. Он никогда с ним не расстаётся… Потом приезжий профессор. Я встретила его у французского коммерческого агента. Красавец мужчина, ещё не старый.

— Ого! Вы уж успели влюбиться, Мери?..

— Какие глупости! Нет, я пока верна маленькому Биби. Смотрите, не влюбитесь сами. Профессор только что из Парижа.

— Какой-нибудь фокусник?

— Какие глупости! Он командирован Парижской академией наук для изучения каких-то очагов чумы или чего-то в этом роде… С ним целая свита. Да, наконец, генерал только что обменялся с ним официальным визитом. У него, говорят, огромные связи.

— Посмотрим, посмотрим, что лучше: чёрный бриллиант или ваш профессор.

— Смейтесь, смейтесь! Увидим, что скажете… Только торопитесь, а то ничего не увидите. Профессор завтра же уезжает.

— Вот тебе раз… А чума?.. Успел уже изучить?

— Он вернётся через неделю снова, а сейчас едет в Мадрас вместе со старшей Саммерс. Вы знаете, она теософка… Ну а он, очевидно, пользуется у них большой популярностью. По крайней мере, в их колонии в Адьяре специально по случаю его приезда устраивается торжественное заседание. Леди Саммерс целую неделю рассылала повестки и приглашения… Ну, вы готовы?

— Сию минуту, возьму платок!

Дина завязала перед трюмо поверх своей панамы длинную стальную вуаль, взяла из рук Кани-Помле тонкий надушенный батист и, сунув его в кожаный модный портфельчик с русской монограммой, направилась к выходу из сада, окружавшего городскую резиденцию местного «нефтяного короля».

Когда автомобиль хорошенькой вдовушки свернул к эспланаде, у бамбукового барьера пыхтел уже целый десяток других машин с разноцветными шофёрами.

Стояло несколько колясок и кабриолетов, запряжённых крепкими косматыми пони.

Были и верховые лошади под мужскими и дамскими сёдлами. Дина с подругой вошли в свою ложу как раз в ту минуту, когда раздался сигнальный звонок и со стороны коновязей к трибунам помчались две параллельные линии всадников в костюмах, похожих на купальные, с обнажёнными руками и шеей.

— Браво, мой Билли! — не стесняясь, зааплодировала вдовушка, когда мимо трибун, перегнувшись с седла, пронёсся с молотком на длинной упругой рукоятке маленький смуглый брюнет с курчавой обнажённой головой и выпуклыми мышцами, резко обрисованными тонкой обтяжной фуфайкой.

Маленький брюнет на скаку успел обернуться, чтобы ответить на приветствие, и тотчас, очутившись чуть не под брюхом у метнувшегося в сторону пони, быстрым, как молния, движением отослал подвернувшийся под его молоток мяч.

Несколько противников сразу бросились отбивать добычу.

Пони с их истёрзанными шпорами боками производили самое жалкое впечатление, но головоломные штуки беснующейся в сёдлах молодёжи невольно увлекали Дину, тем более что большинство этих полуголых акробатов она уже встречала в гостиных затянутыми в мундиры с погонами лейтенантов и капитанов королевской армии.

В первом же антракте ложа хорошеньких приятельниц наполнилась визитёрами.

Явился французский коммерческий агент, добрый старик с военной выправкой и седой «буланжисткой».

Младший Саммерс, недавно прибывший из Лондона, где он кончил юридический факультет, пришёл засвидетельствовать своё почтение и передать приветствие старшего брата-офицера, присланное тем из Сан-Франциско новой знакомой, которая, очевидно, успела за несколько дней, проведённых с ней вместе в Батавии, оставить кое-какие следы в сердце корректного лейтенанта.

Его сестра, сухая высокая блондинка с поблекшей кожей и большими водянистыми глазами, затянутая, несмотря на жару, в чёрное платье с высоким воротником, ласково покивав Дине головой из своей ложи, обернулась к своим посетителям.

Победители и побеждённые, разминая усталые ноги, плелись от коновязей также к ложам.

— Скажите откровенно, m-lle, какое впечатление на вас производят эти эволюции? — обратился к Дине француз-агент, презрительно щурясь на усталые сгорбленные фигуры спортсменов, направлявшихся к трибунам.

— Скажу откровенно: не совсем приятное. Это какое-то истязание животных. Хотя, безусловно, игра увлекательна.

— Пхэ!.. — выпустил француз. — Нужно иметь проволочные нервы, чтобы находить удовольствие в таких зрелищах. Я понимаю кавалерийские упражнения, ну, хотя бы наших зуавов или русских казаков. Там весь центр тяжести в ловкости всадника, а здесь всё зависит от несчастного истёрзанного пони. Ведь на войне все эти фокусы всё равно не понадобятся… Я не понимаю, как не запретят этим голым извергам шпоры!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});