Начинали мы на Славутиче... - Сергей Андрющенко

— Ваша задача, — сказал я ему, — остановить противника на указанном рубеже, не допустить его прорыва в район Соколув, Злотники. На усиление вам направляется истребительно-противотанковый полк в составе пятнадцати орудий.

В тот же день вечером в распоряжение корпуса была передана 99-я Житомирская Краснознаменная стрелковая дивизия. Командовал ею генерал-майор Александр Андреевич Сараев. Чуть позже подошла, также приданная нам 13-я танковая бригада. Вместе с 99-й дивизией она получила задачу выбить противника с восточного берега реки Стрыпа и занять оборону на рубеже Злотники, Гайворонка.

Штаб корпуса размещался в деревне Сокольники. Сюда-то вечером 6 апреля и прибыл наш новый командир. Еще накануне мне позвонил начальник штаба армии и сообщил, что комкором к нам назначен генерал-майор Михаил Фролович Григорович.

Вполне естественно, меня интересовало, что это за человек. Но спрашивать об этом у Геворка Андреевича я не счел возможным. Тер-Гаспарян сам догадался, о чем я думаю, и сказал:

— Хочешь узнать, что он собой представляет? Строгий. Жуковской выучки. Последнее время работал в группе маршала. А вообще-то, старый вояка. Службу начинал еще в царской армии младшим унтер-офицером, а с октября семнадцатого в Красной гвардии. Скоро познакомитесь…

Григорович приехал под вечер. Был он высокий, стройный, подтянутый. Взгляд светлых глаз цепкий и внимательный. Коротко подстриженные усы очень шли ему, придавая лицу подчеркнутую строгость. Держался он несколько суховато. Так, по крайней мере, мне вначале показалось. Позже я убедился, что это впечатление было обманчивым. Михаил Фролович оказался душевным, даже более того — сердечным человеком.

Я представил комкору офицеров штаба: те коротко доложили каждый по своей линии о положении дел. Григорович выслушал молча, задал несколько уточняющих вопросов, потом сказал:

— Ну что ж, товарищи, будем работать, узнаем друг друга поближе в боевых делах.

И генерал неожиданно улыбнулся. Улыбка его была мягкой, очень теплой, и мы все сразу почувствовали себя как-то свободнее.

* * *

В течение нескольких последующих дней на нашем участке фронта шли бои местного значения. Гитлеровцы неоднократно пытались улучшить свои позиции на восточном берегу реки Стрыпа. Но из этого ничего не вышло. Части корпуса решительными контратаками восстанавливали положение. Одновременно велась подготовка к дальнейшему продвижению вперед. В районе Злотники шло сосредоточение войск.

К исходу 14 апреля на усиление корпуса прибыли 12-я танковая бригада, легкая артиллерийская бригада и два истребительно-противотанковых полка. А на рассвете следующего дня началось наше наступление. Стремительным ударом во фланг части 99-й дивизии выбили гитлеровцев из Злотников. Одновременно был очищен от врага и район Бурканув. К 18.00 весь восточный берег реки Стрыпа был уже в наших руках. Корпус получил приказ перейти к обороне.

К этому же времени правофланговыми соединениями 60-й армии было завершено уничтожение группировки противника, окруженной в Тернополе. Одна из дивизий, дравшаяся там, а именно 68-я гвардейская стрелковая, по окончании боев была передана в состав корпуса и заняла оборону на рубеже Зярнувки, Новый Тычин, гора Дубына, составляя наш второй эшелон.

Успешно завершив Проскурово-Черновицкую операцию, войска 1-го Украинского фронта продвинулись до 350 километров и вышли к предгорьям Карнат. От немецко-фашистских захватчиков была освобождена огромная территория Украины с плодороднейшими землями, железной рудой Криворожья, марганцем Никополя, первоклассными черноморскими портами Николаевом и Одессой. Соединения Красной Армии вступили на территорию Румынии. В связи с этим 2 апреля 1944 года нашим правительством было сделано соответствующее заявление, в котором говорилось, что мы идем как освободители, чтобы навсегда покончить с коричневой чумой и дать народам Европы долгожданный мир.

Стратегические результаты мартовского наступления тоже были исключительно велики. За это время советскими войсками были разгромлены две немецкие группы армий, полностью уничтожены 10 гитлеровских дивизий и одна бригада. Всего фашисты в тот период потеряли до полумиллиона убитыми, ранеными и пленными. Выход Красной Армии на подступы к границам Польши и Чехословакии изменил общую военно-политическую обстановку в Европе. Приближение наших войск вызвало огромный прилив сил в рядах национально-освободительного движения Болгарии, Польши, Румынии, Чехословакии, Албании, Югославии, Греции.

* * *

Последующие два с половиной месяца, вплоть до начала июля 1944 года, наш корпус находился в обороне, имея передний край по восточному берегу реки Стрыпа в районе Бенява, Соколув, Гайворонка. В его составе были три стрелковые дивизии: 359-я, 99-я и 68-я гвардейская. 351-ю дивизию мы еще раньше передали в резерв командарма. Я тепло попрощался с ее боевым командиром генералом Е. В. Козиком и начальником штаба полковником Г. М. Караваном. Корпус пополнялся личным составом, занимался боевой подготовкой. Новобранцев мы получали в основном из Каменец-Подольской области, бывшей, как известно, под немецкой оккупацией, поэтому особое внимание обращали на политическую подготовку молодых воинов, а также на их боевое обучение. Полки по очереди выводились во второй эшелон и в районе Струсув на реке Серет занимались тактической подготовкой, тренировались в преодолении водного рубежа на подручных средствах. Численность стрелковых рот была в среднем доведена до 80–90 человек, полностью укомплектованы артиллерийские части и спецподразделения. Корпус усиленно готовился к новым боям, предстоящим теперь уже на львовском направлении.

Глава четвертая

На львовском направлении

Начало лета 1944 года ознаменовалось бурными событиями, следовавшими одно за другим. 6 июня на севере Франции высадились наши союзники — в Европе был наконец открыт второй фронт. Спустя четверо суток на Карельском перешейке перешел в наступление Ленинградский фронт. Уже через десять дней был освобожден Выборг. Истерзанный блокадой город Ленина мог теперь вздохнуть спокойно. 21 июня нанес сокрушительный удар по финнам, сражавшимся вместе с гитлеровцами, Карельский фронт. Была форсирована полноводная Свирь и освобождена столица Карельской республики — Петрозаводск. Двумя сутками позже началась одна из блистательных операций Красной Армии под кодовым названием «Багратион». Почти одновременно удар наносился войсками четырех фронтов: 1-го Прибалтийского, 3, 2 и 1-го Белорусских. На огромном пространстве от Полоцка на Западной Двине до Мозыря на Припяти была разгромлена группа армий «Центр». Красная Армия освободила от фашистских захватчиков города Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск. Восточнее Минска было окружено, а затем и уничтожено 25 гитлеровских дивизий.

Каждый день приносил знаменательные вести. Москва то и дело салютовала советским воинам, освобождавшим все новые и новые советские города и села. Мы от души радовались этим победам, поздравляли друг друга и с понятным нетерпением ждали, когда же придет наш черед идти вперед. Корпус по-прежнему стоял в обороне на рубеже Бенява, Злотники, Гайворонка. Мы занимались боевой подготовкой, вели разведку противника, улучшали свои позиции в инженерном отношении. Работа проводилась, конечно, большая. Достаточно сказать, что только в полосе 99-й стрелковой дивизии к 25 июня было отрыто 83 515 погонных метров траншей, оборудовано 4490 стрелковых ячеек, 422 площадки для пулеметов, 81 дзот, 383 блиндажа, около 200 огневых позиций для орудий и минометов, поставлено 16 678 противотанковых и противопехотных мин.

Работники штаба корпуса выезжали в части, контролировали ход инженерных работ, боевую службу и учебу, помогали ее организовывать, собирали данные о противнике. И все же чувствовалось, что длительное сидение в обороне, тем более теперь, когда на других фронтах идет наступление, тяготит людей. Все чаще и чаще бойцы задавали один и тот же вопрос: «Когда мы-то начнем?»

Вечером 26 июня на КП корпуса раздался телефонный звонок. Начальник штаба армии Г. А. Тер-Гаспарян сообщил, что рано утром к нам намерен прибыть генерал Павел Алексеевич Курочкин — новый командарм, сменивший И. Д. Черняховского, назначенного командующим фронтом.

Приезд командарма в той сравнительно спокойной обстановке мог означать только одно: кончилось наше затянувшееся ожидание. П. А. Курочкин приехал часам к восьми утра. До этого я не встречался с ним, хотя по рассказам знал этого генерала. Говорили, например, что командарм очень прост в обращении, добродушен, почти никогда не выходит из себя. Так оно и оказалось. Курочкин был в хорошем расположении духа, шутил. Осмотрев блиндаж Григоровича, состоящий из двух больших отсеков со спальней, он усмехнулся: