Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл

выдвигала ящики, пока не нашла нож. Это был нож для стейка, а не разделочный или мясницкий нож, но это было лучше, чем ничего, и она осторожно подошла к входной двери с оружием в руках.

Стук прекратился.

— К-кто там? — прокричала она.

Ответа не последовало.

Ушел ли отец, или затаился и ждет пока она откроет дверь?

Осторожно она протянула руку вперед, отперла дверь, повернула ручку, затем отпрыгнула назад, вытянув нож, когда дверь открылась.

Это был не ее отец. Это был Бенджамин. Он стоял с растерянным выражением лица, и Глория выронила нож, схватила его за руку и втащила внутрь, закрыв и заперев за ним дверь.

— Что случилось? — сказал он ворчливо, и потер сонные глаза. — Глория?

Это было последнее слово, которое он когда-либо произносил. Веки дрогнули, и он как подкошеный упал вперед, приземлившись лицом в пол. Глория услышала треск костей и увидела лужу крови, растекающуюся из-под его головы.

— Бенджамин! — кричала она, охваченная паникой. — Бенджамин!

Она попыталась перевернуть его, но его тело было тяжелым и неподвижным...

Собственный вес пригвоздил его к полу.

...и только с огромным усилием ей удалось перевернуть его на бок. Его глаза были закрыты, а из открытого рта сочилась кровь. Она приложила пальцы к его шее, пытаясь нащупать пульс. Она ничего не почувствовала, но не была уверена, что делает это правильно. Подняв его руку, чтобы проверить запястье, она обнаружила, что вся его рука затекшая и одеревеневшая.

— Бенджамин! — закричала она.

И прижалась лицом к уже остывающей щеке.

Глава двенадцатая

Глория не ожидала, что все окажется настолько сложным.

Может быть, она так и не повзрослела, может быть, просто вела замкнутый образ жизни, но она оказалась совершенно не готова к тому, чтобы справиться со смертью Бенджамина. Если забыть о его необъяснимой телепортации, забыть о призраке мертвого отца, витающем на периферии ее жизни, это были мелкие бюрократические детали, которые, казалось, переполняли ее, из-за которых она чувствовала себя неадекватной, некомпетентной и безнадежной.

Она позвонила в службу 911 через несколько секунд после того, как поняла, что Бенджамин мертв, надеясь, что оператор объяснит ей, как его реанимировать, запустить его сердце и вернуть к жизни, поскольку она никогда не училась искусственному дыханию, но женщина на другом конце линии записала ее имя и местоположение, сказала, что помощь уже в пути, и просто повесила трубку. Глория перезвонила, на этот раз мужчина взял трубку, и она сразу же спросила его, как делать искусственное дыхание, но даже следуя его инструкциям, Глория не смогла оживить Бенджамина. Либо то, что убило его, сделало это мгновенно, без возможности обратного хода, либо прошло слишком много времени, потому что он так и остался лежать рядом с ней, и даже парамедики со своим оборудованием не смогли вернуть его к жизни.

Именно тогда возникла необходимость принимать решения. Глория должна была договориться о том, чтобы кто-то забрал тело ее мужа, решить, будет ли он похоронен или кремирован, а также где и когда, оповестить друзей и родственников, разыскать полис страхования жизни Бенджамина, сообщить его работодателю, перевести все с его имени на ее... Это был нескончаемый парад обязанностей, которые могла выполнить только она, и вся тяжесть их навалилась на нее разом. Если бы у Бенджамина были родители, брат или сестра, это бы помогло.

Она бы не чувствовала себя такой одинокой, — Глория нахмурилась. — Был ли у Бенджамина брат или сестра?

А почему у него нет родителей? Они умерли?

Она не знала, вдруг осознала Глория. Но почему она не знала? Как она могла не знать? Они были женаты все эти годы, а она оставалась в полном неведении относительно его происхождения? Как такое возможно?

Она попыталась вспомнить, приходили ли его родители на их свадьбу, но обнаружила, что не может вспомнить даже свадьбу.

А потом...

Так и есть. Она помнила все это. Родители Бенджамина разошлись, когда ему было двенадцать лет, и он жил с отцом, который получил право единоличной опеки над единственным ребенком и был на свадьбе, хотя и умер от эмфиземы три года спустя. Его жена, мать Бенджамина, бросила их обоих, и никто даже не знал, как с ней связаться, чтобы пригласить на свадьбу.

Откуда это взялось?

Глория стояла в пустой спальне своего пустого дома и смотрела на открытый ящик комода, в котором лежали носки и нижнее белье Бенджамина. Глории предстояло еще многое сделать: перебрать кучу вещей, сделать перестановку в доме, перебрать бумаги, требующие внимания. Она чувствовала себя подавленной. Конечно, она всегда могла привлечь на помощь свою семью, но у ее брата и сестры были свои дети и супруги, о которых нужно было заботиться, и ей казалось неправильным заставлять их взваливать на себя ее бремя.

Странно, но только теперь, когда Бенджамина не стало, Глория пожалела, что у них двоих нет детей. Возможно, это желание было в ней с самого начала, но она не осознавала его, потому что теперь, когда эта возможность была навсегда отнята у нее, она почувствовала странное чувство потери. Были бы у них дети... Кто знает? Если бы они были, подумала она, она бы предпочла мальчика или девочку? Может быть, двух мальчиков. Почему-то она даже знала, какие имена выбрала бы: Брэдли и Лукас.

Но у нее не было детей.

А ее отец все еще был где-то рядом.

Этот факт постоянно крутился у нее в голове. Он исчез, и о нем не было никаких следов после смерти Бенджамина — неужели это произошло по его вине?

...и Глория надеялась, что он ушел навсегда, но она знала, что это маловероятно. Как бы и почему он ни вернулся, было сомнительно, что он просто исчезнет, не тогда, когда он преследовал Пола и таился по краям ее собственной жизни. Возможно, Джанин и Майра были следующими в его списке, и хотя ни Глория, ни Пол ничего не говорили ни одной из них, и она, и ее брат были постоянно начеку, ожидая признаков того, что в жизни их сестер случиться что-то из ряда вон выходящее.

Не желая, чтобы о ней пеклись как об маленьком ребенке, Глория отклоняла неоднократные приглашения на ужин от Майры, Джанин и жены Пола Даниэль. В результате она оказалась в еще большей изоляции. Сейчас ей пришло в голову, что она хотела бы выбраться куда-нибудь и