Босиком по асфальту - Элеонора Фео

— нет, то какой смысл?

— Смысл в том, чтобы строить этот комфорт и стабильную жизнь вместе.

— Понимаешь ли, Лиз, я действительно не вижу смысла в том, о чем ты говоришь. Если оно все есть — вот, на ладони, вокруг тебя, — то зачем искать что-то еще? И если моя девушка ищет что-то еще, значит, ей просто чего-то не хватает. Чего-то, что я, по всей видимости, дать ей не в силах. Тогда, выходит, затея с отношениями была провальной с самого начала, — он говорил так уверенно, словно размышлял на эту тему постоянно. Или словно у него в прошлом была ситуация, благодаря которой он выстроил все эти убеждения.

Сейчас все, что я успела собрать в своем представлении о нынешнем Саше за последние три дня, рушилось с таким грохотом, будто падало небо. То, что в его глазах.

Или над моей головой.

— Это очень странная философия.

— Хорошо, возьмем потенциальную девушку. Она хочет уехать, потому что ей, допустим, осточертел этот город; ей хочется перемен; ей не хватает перспектив. — На этих словах мое сердце дрогнуло. Я была уверена, что Саша не имел в виду конкретно меня, но, черт, он неосознанно повторил мои слова. — И я, будучи ее парнем, не смогу ей всего этого дать. Но ведь она не согласится остаться. Даже если бы она безмерно любила меня, ей бы всегда чего-то не хватало. А если бы мы все же переехали, то некомфортно теперь чувствовал бы себя я. Замкнутый круг.

— В таких ситуациях обычно ищется компромисс. Альтернативное решение, которое устроило бы обоих, — процедила я, косясь на Сашу.

— Думаешь, в этой ситуации можно его найти? Мы все равно упремся в обоюдное недовольство. Я оставлю все, чего достиг, все, что есть у меня на данный момент, а она в любом случае захочет в итоге еще большего: больших перспектив, большего разнообразия, больше вариантов. И тогда мы оба останемся в проигрыше.

Я горько усмехнулась. И, не особо задумываясь о том, что хочу сказать, произнесла:

— Думаю, если бы ты любил человека, то сказал бы иначе.

— Может быть, — неожиданно быстро согласился Саша. — Но я не испытываю любви к кому-либо, поэтому не могу оценить ситуацию под влиянием этого чувства.

В первые мгновения эти слова показались мне жестокими и холодными, а я сама ощутила вязкую, сжимающую тоску. Или я путала ее с безысходностью? Однако, подумав хорошенько, поняла, что в чем-то была готова согласиться с Сашей. Нет, я не принимала его точки зрения относительно расстановки приоритетов. Отвергала каждой клеткой тела, ведь искренне не понимала, почему он так легко готов отказаться от любви.

Но он был, несомненно, прав, когда говорил о сложности отношений, в которых вы с партнером категорически не сходитесь во взглядах на жизнь.

«С милым рай и в шалаше»? Только если в сказке. Сейчас на дворе двадцать первый век, когда собственный комфорт в приоритете. Именно поэтому с партнером должно быть комфортно во всех планах: психологическом, финансовом, бытовом. Если где-то есть несовпадение — пиши пропало. Да, эта позиция была насквозь пропитана цинизмом, но разве от этого она переставала быть правдивой?

Однако заставить себя, просто закрыть эту тему я не смогла.

Я — и промолчать? Не-ет.

— В этом случае роль играет лишь твое упрямство, — нарочито равнодушно буркнула я, поправляя ремешок сумки на плече и скрещивая руки на груди.

— Лишь мои принципы, — невозмутимо исправил меня Саша.

— Что же тебя так держит в том городе?

— Я, кажется, уже сказал. Стабильность. Комфорт. Надежная работа. Близкие люди рядом. Приятный климат. Недостаточно причин, чтобы остаться?

Я хмыкнула, игнорируя его резкий тон.

— Когда у тебя впереди вся жизнь, я вообще не вижу причин сидеть на одном месте.

— Ты можешь путешествовать, — пожал плечами Воскресенский.

На пару мгновений я посмотрела на него и заметила, как он был раздражен, как напряженно сжимал челюсти. Неужели это я смогла так вывести его из себя? Или, может, его не устраивало то, что мы не сходились с ним во мнениях?

Его тоже это беспокоило?

— Могу, — ответила я. — Конечно, я могу путешествовать. А потом каждый раз возвращаться в осточертевший город. Я хочу найти свое место, Саша. И хочу иметь возможность остаться в любом городе, в который случайно — или не очень — влюблюсь.

— Это так несерьезно, Лиза, — фыркнул Саша, глядя на меня неодобрительно. — Ты сама десять минут назад говорила, что боишься переезжать.

— Да, до дрожи. У меня миллион страхов, связанных с переездом. Но разве это не стоит того, если у меня появится возможность найти свое место в жизни? Хотя бы приблизиться к нему? К своему городу. К своему дому.

Я широко улыбнулась, а Саша лишь покачал головой. Мне казалось, что он смотрел на меня как на идиотку. Ну и пусть. Я тоже твердо верю в свои убеждения и тоже готова их отстаивать, а он мог оставаться со своими сковывающими голову, чувства и действия принципами сколько его душе угодно.

— И все-таки ты смешная.

— А ты зануда.

— Ага. Зануда, уже имеющий стабильную работу, знающий, что будет завтра, и понимающий, чего мне ждать в ближайший год. А то и два.

— Господи, точно зануда.

Саша поднял руки в знак примирения, показывая, что спорить дальше не намерен. Действительно, а зачем? Наши мнения категорически не совпадали, и вряд ли с этим можно было сделать хоть что-нибудь.

Между нами повисло молчание. Но в этот раз оно не было тяжелым. Его не хотелось нарушить и заполнить ненужными словами. По крайней мере, мне.

До моего дома оставалось совсем немного, но у ближайшей аллеи Саша вдруг свернул и направился в другую сторону. Ну не забыл же он, где я живу, в самом деле? Тем более что сидел на моей кухне еще вчера. Наверное, просто решил прогуляться, а я не была против. Без возражений и вопросов свернула вместе с ним.

Духота спадала по мере того, как вечер близился к ночи. Температура становилась комфортной, практически идеальной. Улицы утопали в медовом свете заходящего солнца, и эти оттенки были такими летними, что под ребрами начинало сладко щемить.

— Той ночью ты была намного разговорчивее, — подметил вдруг Саша, прерывая молчание между нами лукавым голосом, на который я тут же обернулась.

— По-моему, все люди более разговорчивые, когда выпьют.

— Некоторые, наоборот, становятся тихими и молчаливыми.

— Видимо,