Пророчества знаменитых ясновидящих - Юрий Пернатьев

После такого указа Илларион решил уморить голодом знаменитого узника. Возмущенный Авель предрек ему и его помощникам очень скорую смерть. Испуганный Илларион, знавший о пророческом даре Авеля, отпустил его. Но от пророчества нет спасения: той же зимой на Соловках случился странный мор, сам Илларион скончался, а также «Бог весть от какой хворобы» умерли его помощники, чинившие зло Авелю.

Летом 1813 года монах прибыл в Петербург. Император в это время находился за границей, и Авеля принял обер-прокурор князь Александр Николаевич Голицын, который «рад бысть ему зело и вопрошал о судьбах Божиих». Беседа была долгой, но ее содержание неизвестно, поскольку разговор шел с глазу на глаз. По свидетельству самого монаха, поведал он князю «вся от начала до конца». Услышав в «тайных ответах» предсказания судьбы всех государей и «до конца веков, до прихода антихриста», князь ужаснулся и представить прорицателя монарху не решился. Вместо этого он снабдил его средствами и спровадил в паломничество по святым местам. Заботы о его материальном благополучии взяла на себя графиня Прасковья Потемкина, ставшая его почитательницей и покровительницей.

Несмотря на перенесенные невзгоды и лишения, Авель был телом вполне крепок и духом могуч. Он побывал в греческом Афоне, в Царьграде-Константинополе, в Иерусалиме. Насидевшись по тюрьмам, он остерегался пророчествовать, да и князь Голицын наверняка сделал ему серьезные внушения на этот счет. После странствий осел монах в Троице-Сергиевой Лавре и жил, ни в чем не зная нужды.

К этому времени слава об Авеле разошлась по России. В монастырь стали наезжать жаждущие пророчеств люди. Особенно досаждали впечатлительные и настойчивые светские дамы. Но на все вопросы монах упорно отвечал, что сам не предсказывает будущее, что он только проводник слов Господа. Таким же отказом отвечал и на многочисленные просьбы огласить что-нибудь из своих предвидений.

На подобную просьбу своей покровительницы графини Потемкиной он ответил тем же отказом, однако причину объяснил прямо: «Я от вас получил недавно два письма, и пишете вы в них: сказать вам пророчества то и то. Знаете ли, что я вам скажу: мне запрещено пророчествовать именным указом. Так сказано: ежели монах Авель станет пророчествовать вслух людям или кому писать на хартиях, то брать тех людей под секрет, и самого монаха Авеля тоже, и держать их в тюрьмах или острогах под крепкими стражами. Видите, Прасковья Андреевна, каково наше пророчество или прозорливство. В тюрьмах лучше быть или на воле, сего ради размыслите. Я согласился ныне лучше ничего не знать да быть на воле, а нежели знать да быть в тюрьмах да под неволею. Писано есть: буди мудры яко змии и чисты яко голуби; то есть буди мудр, да больше молчи. Итак, я ныне положился лучше ничего не знать, хотя и знать, да молчать».

Словом, к разочарованию графини, домашним прорицателем Авель для нее не стал. Но, поскольку она оказывала ему помощь, Авель предложил вместо пророчеств давать ей советы по ведению хозяйства и другим делам. Графиня с радостью согласилась. Если бы она знала, чем для нее обернутся советы вещего старца! А вышло следующее: сын графини, Сергей, поссорился с матушкой, не поделив с ней суконную фабрику. Будучи человеком расторопным, молодой граф Потемкин решил воздействовать на строптивую мать через ее доверенного советчика. Он принялся всячески обхаживать монаха, зазывал его в гости, поил и кормил. В конце концов он предложил Авелю за помощь две тысячи рублей «на паломничество». Монах был вещим, да на беду не был неподкупным: он поддался соблазну и уговорил графиню уступить сыну завод.

Находившаяся под большим влиянием Авеля Прасковья Андреевна сделала так, как он советовал. Но Сергей был хитрым малым и, получив свое, показал Авелю вместо денег неприличный жест. Разобиженный монах теперь взялся настраивать мать против сына, прося уже у нее две тысячи рублей – как видно, обещанная сумма засела у него в голове. Графиня, похоже, во всем разобралась, очень огорчилась и вскоре умерла. Так Авель остался без покровительницы, после чего пришлось ему отправляться в странствия без желанных денег.

«Знал и молчал» Авель долго. Почти девять лет не было слышно его пророчеств. Вероятно, в это время он писал книгу «Житие и страдание отца и монаха Авеля», повествующую о нем самом, о странствиях и предсказаниях, а также еще одну из дошедших до нас – «Книгу Бытия». В ней говорилось о возникновении земли и сотворении мира. Никаких пророчеств в тексте уже не было, слова просты и понятны, чего нельзя сказать о рисунках, сделанных самим провидцем. Некоторыми особенностями они напоминают гороскопы, но в большинстве своем просто непонятны.

24 октября 1823 года Авель поступил в Серпуховской Высоцкий монастырь. И вскоре нарушил многолетнее молчание. По Москве поползли слухи о скорой кончине императора Александра Павловича и о том, что наследник трона Константин (второй сын Павла I) отречется от престола, убоявшись участи отца. Предсказывалось даже восстание 25 декабря 1825 года. Источником этих страшных пророчеств был, конечно же, вещий монах. Как ни странно, на этот раз обошлось – никаких санкций не последовало. Возможно, так случилось потому, что незадолго до этого император Александр I ездил к преподобному Серафиму Саровскому и тот предсказал ему почти то же самое, о чем прорицал Авель.

Жить бы ясновидцу тихо и смиренно, да погубила его нелепая оплошность. Весной 1826 года, во время приготовлений к коронации третьего из братьев-наследников – Николая Павловича, графиня Анна Павловна Каменская задала Авелю какой– то вопрос насчет будущей коронации. Он, вопреки прежним своим правилам, ответил:

– Не придется вам радоваться коронации…

По Москве тут же пошел гулять слух, что не быть Николаю I государем, поскольку все приняли и истолковали слова Авеля именно так.

На самом же деле значение этих слов было иное. Будущий государь Николай Павлович разгневался на графиню Каменскую за то, что в ее имении взбунтовались крестьяне, замученные притеснениями и поборами. Ей было запрещено появляться при дворе и присутствовать на коронации, и очень скоро семидесятисемилетняя графиня умерла.

Наученный горьким житейским опытом Авель понял, что подобные пророчества ему с рук не сойдут, и счел за благо оставить столицу. В июне 1826 года он ушел из монастыря «неизвестно куда и не являлся». И все же по повелению императора Николая I он был найден в деревне под Тулой, взят под стражу и указом Синода от 27 августа того же года отправлен в арестантское отделение Суздальского Спасо-Евфимьевского монастыря – главную церковную тюрьму.

Не исключено, что, живя в Высоцком монастыре, Авель написал еще одну «зело престрашную» книгу и, по своему обыкновению, отослал государю для ознакомления. Эту гипотезу более ста лет назад высказал один из сотрудников журнала «Ребус» в докладе о монахе Авеле на первом всероссийском съезде спиритуалистов. Что же мог предсказать Авель императору Николаю I? Возможно, бесславную Крымскую войну и неожиданную смерть от простуды?

Несомненно то, что предсказание государю не понравилось настолько, что на волю его автор больше не вышел. В арестантской камере монастыря окончилось «житие и страдание» монаха Авеля. Произошло это в январе или феврале (по другой версии – 29 ноября) 1841 года. Исполненный тайн «русский Нострадамус» был погребен за алтарем арестантской церкви Святого Николая.

А что же его пророчество, запечатанное для потомков Павлом I?

Император Николай II

17 марта 1796 года санкт-петербургскими дознавателями было заведено «Дело о крестьянине вотчины Л. А. Нарышкина именем Василий Васильев, находившемся в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, а потом назвавшегося Авелем, и о сочиненной им книге на 67 листах». Как уже упоминалось, сохранилось всего две книги прорицателя: «Книга Бытия» и «Житие и страдания отца и монаха Авеля». Ни в первой, ни во второй книге пророчеств нет. Только описание уже сбывшихся предсказаний. Однако император Павел I с тетрадями, приложенными к следственному делу, ознакомился, более того, он беседовал и с самим монахом. Согласно многочисленным легендам, после этого появилось знаменитое завещание Павла I, о котором неоднократно упоминали многие мемуаристы.

Спустя сто лет, в самом начале XX века, Мария Герингер, обер-камерфрау императрицы Александры Федоровны писала в своем дневнике: «В Гатчинском дворце… в анфиладе зал была одна небольшая зала, в ней посередине на пьедестале стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан… Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I императрицей Марией Феодоровной. Ею было завещано открыть ларец и вынуть в нем хранящееся только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины Императора Павла I, и притом только тому, кто в тот год будет занимать Царский Престол в России. Павел Петрович скончался в ночь с 11 на 12 марта 1801 года».