Я - не монстр, но кусаюсь (СИ) - Билык Диана

— Нет, — прижала его сильней к дивану и добавила: — Будет больно, Антон!

— Жги.

Подцепила пальцами ветку и потянула на себя. Мужчина сцепив зубы, мычал и крутил головой. А когда ветка шлепнулась на пол, а Камила плеснула еще коньяка на рану, он снова закричал. И, привалившись на подушку, выдохнул:

— Скорую…

— Нельзя, — Камила изучила рану. Промокнула полотенцем кровь и заправила в узкое ушко иглы нитку. — Теперь не шевелись. Я постараюсь быстро.

Антон согрел ее серо-голубым глянцевым взглядом и кивнул.

— Но ты мне потом все расскажешь, — его голос срывался и был почти неслышен, но Камила разобрала.

— Конечно, — слабо ответила и сделала первый укол. Антон немного дернулся, но не оттолкнулся. Его руки сжимали кожу дивана, отчего та скрипела и коробилась.

— Говори… — простонал он, когда Ками потянула нить. — Хоть что-то говори…

Привычное марево дрожало перед глазами и путало мысли. Не успевает. Она не успевает.

— В другой раз… — голос сипел, а язык заплетался. Руки едва удерживали иглу и дрожали. Следующий укол сделала с большим трудом, а нить тянула, будто поднимала тяжелую гирю. Кровь из разреза полилась сильнее, пришлось отвлечься от шитья и промочить рану. Антон отключался, его колотило в лихорадке, а руки сорвались с дивана и глухо стукнулись о паркет. Глупо, глупо мама оставила их одних. Они не выживут. Он не выживет.

«Надень второй браслет», — подсказал внутренний голос.

Ками запустила окровавленные пальцы в карман халата. Агатовые бусины приятно легли в ладонь и зазвенели между собой.

«Дополни парный артефакт…»

«Но это же добровольный капкан. Он не оставит нам выбора. Я не хочу так».

Камила опустила голову и снова промочила его рану. Дрожащие пальцы не слушались, едва удерживали легкую ткань. Кровь не останавливалась, а шить больше не было сил.

Сделала вдох, затем еще один.

«Он не простит мне этого. Я себе не смогу простить».

Но его жизнь была дороже, чем убеждения. Важней, чем коварные планы мамы и ее подруг.

И Камила приняла решение.

Потянулась к его ладони, осторожно обвила запястье браслетом и щелкнула застежкой. Золотые искры взорвались в воздухе, перелетели на ее руку и юркой змейкой перевили ее кисть, связав их невидимой цепью. Браслеты зазвенели, встрепенулись, стали нагревать кожу, и когда показалось, будто паяльник приложили к руке, Камила съехала с дивана и скрутилась на полу калачиком. Не осталось больше сил сопротивляться. Веки сами захлопнулись, окунув ее в плотный мир сна.

* * *

Шилов слышал, как под подушечками пальцев бьется ток. Резкий, словно иголки вонзают под ногти. Боль пронзила низ живота и заставила вскочить.

Камила с силой толкнула его назад и наклонилась над ним. Смешная гулька из торчащих на темечке волос раскрыла ее лицо, но выделила темные росчерки на щеках. В медно-золотых радужках читалось беспокойство и страх, а в черных зрачках качалось пламя заходящего солнца из окна.

Губы Антона неосознанно шептали что-то, и девушка отвечала. Ласково, но коротко и настойчиво. Тело не слушалось, все горело и выламывало. Новая волна боли заставила до крови прокусить губу. Взгляд скользнул ниже и зацепился за окровавленную ветку в руках девушки, что торчала из его живота.

— Жги… — все что мог сказать Антон и уже распрощался мысленно с жизнью.

Накрыло черной пеленой, и остальное время он метался в густом тумане горячки и не находил выхода. Долго бродил по грани сознания, ловил за хвост уплывающие путанные мысли и не мог выйти на свет.

Очнулся от хлопка. Распахнул глаза и уставился в белый потолок. Тело напоминало камень, шевелиться было неприятно, но боль в животе ушла глубоко, оставив после себя только тянущее ощущение под кожей. Кисть горела, да так сильно, что Антон шикнул и вытянул ее перед собой. Аккуратный браслет зашелестел бусинами: такой же, как у Камилы, только черный. Сорвать его не получилось. Пальцы не слушались и не попадали по застежке, а нить оказалась слишком крепкой. Антон с резким выдохом откинулся на мокрую подушку и осмотрелся. Диван был заляпан присохшей кровью, в комнату назойливо светило утреннее солнце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Камила? — позвал севшим голосом, а затем выглянул через плечо.

Девушка лежала на полу, скрутившись, как ребенок.

— Эй… — Шилов медленно сполз с дивана. Провел пальцами по ране на животе, но не нашел ее. Кожа оказалась девственно-чистой.

Наклонился над девушкой, присев рядом на колени. Она вздрогнула и завернулась в свой «кокон» из халата потуже. Подергал ее, но бесполезно: слишком крепко спала. Только еле слышно застонала, когда он подкладывал ей под голову подушку и укрывал пледом. Перенести на диван просто не хватило бы сил: Антон не мог встать нормально на ноги, потому передвигался на четвереньках.

Когда Камила была укрыта, он ласково погладил ее по волосам, а после присел рядом и откинулся затылком на диван. Тысячи вопросов разогревали виски и давили, словно хотели взорвать его. Маги, монстры, артефакты — не сон?

Пока усаживался поудобней, что-то острое кольнуло в бок. Антон нащупал выходящую из кожи нить, а на ней увидел болтающуюся иглу.

— Не сон, — осторожно потянул за край и оторвал конец. Кожа рассеклась в одном месте, и капелька крови, защекотав по поясу, ляпнула на пол. Царапина тут же затянулась, оставив чистую кожу.

К обеду Антон уже смог нормально ходить и даже приготовил легкий омлет с салатом, но девушка не просыпалась. Дышала она ровно и спокойно, потому, когда силы вернулись, Шилов поднял ее на руки и перенес в спальню. Долго смотрел на выбитое окно и пытался сложить пазлы происходящего. Не получалось.

Вернулся к столу и сам выпил чай и поел. Даже то, что готовил для Ками. И не наелся. Пришлось еще кусок ветчины отрезать из холодильника.

Долго искал мобильный или стационарный телефон и в гостиной на столе наткнулся на ноутбук. Пока открывал крышку, думал, с кем свяжется и есть ли в этом смысл, а затем уставился на прогруженный диалог.

Некий Давид интересовался куклами и картинами и предлагал Камиле выставку. После короткого «нет» шло много завлекающего текста от собеседника, но Антона волновало другое: очень уж странное сходство имени с Брюсовым, а когда открыл его страницу, совсем опешил. Это был он! Давид Брюсов — тот, у кого Антон несколько недель назад увел девушку. Да не увел, она сама переметнулась, но все равно. Лучший друг, его лучший друг! Хорошо, бывший лучший друг!

В груди будто ножом поковырялись. Гнев сдавил глазницы, захрустели зубы. Как он на нее вышел? Случайность? Антон не верил в такие жуткие совпадения.

Захлопнул ноутбук и вышел назад в кухню. Долго сжимал мойку и хотел пропалить взглядом синее небо. Он не понимал, что с ним происходит, но знал, что никогда не позволит Камиле встретиться с этим знойным брюнетом. Еще чего!

— Привет, — тихо позвала девушка и коснулась его плеча.

Антон дернулся от неожиданности, руки соскользнули и толкнули со стола чашку. Камила ловко подхватила ее.

— Как ты? — она смотрела не на него, а на рану. Провела пальцами над ней и, с облегченным вздохом, отошла к столу. — Кушать хочется.

Шилов задавил в себе гнев и заулыбался.

— И часто с тобой такое?

Девушка распутала волосы и струсила на пол присохшие комки крови.

— Не сильно, — ее пальцы застряли в локонах, а девушка проговорила: — Нужен душ. Ты со мной? — и, нежно улыбнувшись, наклонила голову.

Антон подошел ближе.

— Я тебя купаю, а ты мне все рассказываешь. Договорились?

Кивнула, и улыбка стала невыносимо соблазнительной. По темным щекам поползли разломы, но они не пугали, а манили. Хотелось провести пальцами, почувствовать их кожей.

— И об этом тоже.

— Конечно, — Ками перехватила его руку и потерлась щекой о ладонь. — Но сначала дай мне кусок мяса, а то твои пальцы придется откусить.

— Мне снилось, что ты меня ешь, — сказал Антон, отодвинувшись к холодильнику. Выхватил нож и отсек от свиной засоленной голяшки приличный кусок. На доске посек его не тонкие-тонкие ломти. Подвинул тарелку Камиле, но не отдал, показывая, что ждет ответа.