Прощание с колхозом - Борис Екимов

Словно остановилось время. Но это лишь кажется, оно течет. И горе обманутым или себя обманувшим. Кто их спасет?..

На следующий день после разговора в совхозной дирекции ранним утром приехал я на хутор Малоголубинский. Лежит он в тесном распадке меж холмами, крайними домами спускаясь к берегу Дона. На взгорье – новая контора, новый магазин. В конторе – народ, как всегда, после утреннего наряда: бригадир животноводов, зоотехник, механизаторы. Вопросы я задавал прямые:

– Знаете ли вы финансовое положение своего хозяйства? Как думаете дальше жить? Колхозом? Самостоятельно?

– Знаем, что в долгах… Переживаем… А что будет? – стали отвечать все разом, невпопад и впопад.

– Вы разогнать нас хотите! Ну разгоните, возьмем по пятнадцать гектаров да по тракторному колесу – и что? Нас ведь кто-нибудь купит, и пойдем к нему в работники.

– Мы выросли в колхозе. Как без него, не знаем.

– И сейчас не жизнь. Получаем по восемь-десять тысяч, скотники по пятнадцать-двадцать. И тех по два-три месяца не дождешься. Разве можно так жить? Спасибо все свое: мясо, картошка, овощи. Но это все – труд.

– Начальство хочет всю скотину порезать, все убыточное. А случись завтра засуха, она ведь и по три года подряд бывала. Выживали на мясе и шерсти. А если все порежем – чем жить?

– Но ведь оно и вправду убыточное. По пятьдесят ягнят на сто овцематок получаете. А ведь получают по сто тридцать – сто пятьдесят, – сказал я.

Поднялся галдеж:

– Кошары разбитые… Холод, сквозняк… Они померзли там! Сроду кормов нет!

Ругали начальство, новые времена, московских правителей. Кто-то о выборах спрашивал, о новой конституции.

Оставив вместо себя для допросов молодого моего спутника, я вышел из конторки. Спорить не хотелось. У каждого своя правда. В кошарах холод и сквозняк? Утеплите их, побитые окна заделайте. В домашних стойлах не дует? В тепле стоит скотина? А ведь руки одни и те же, но дома – «мое», а в колхозе – «не мое». И что говорить о кошарах, ягнятах, когда колхозная контора, совсем новая, разбита вдрызг. Большая комната уже без полов и кое-где стекол нет. Сбились в одну, тесную, но холодную, и это по осени. Придут холода, что будет?.. И о каких толковать выборах, конституции? Все это пустое. Государственная дума не придет твою кошару утеплять, чтобы ягнята не померзли. Или твой дом, чтоб у тебя под носом, не дай бог, не примерзло.

Скучно на все это смотреть, скажу я вам…

Во времена прежние, давние и не очень, когда поездишь по хуторам в зимнюю пору, по осени, насмотришься на голодную скотину по брюхо в грязи – тошно становилось. Но было у меня одно лекарство: доехать до поселка Волгодонской, свернуть влево, к скотьим базам, выйти из машины. И сразу на сердце теплело. Вот она, на выгонах и под крышей, сытая, ухоженная скотина. Черно-пестрая порода, без примеси, одна в одну. Бычки лобастые, с живыми глазами, из розовых ноздрей – струйки горячего пара. Чистая, блестящая шерсть, какая бывает у кормленой, доброй скотины, у доброго же хозяина. Это – совхоз «Волго-Дон» Калачевского района. Директор – Виктор Иванович Штепо, дважды Герой.

Нынче время иное. Год 1993-й, время перемен. Почти на треть везде снизилось поголовье скота, надои, привесы. Животноводство в развале.

Совхоз «Волго-Дон», сменив, как и все иные хозяйства, вывеску, остался тем же высокопроизводительным сельскохозяйственным предприятием. Как и в прежние годы, он имеет 8 тысяч голов крупного рогатого скота, большое молочное стадо с удоем в 5 тысяч литров. Урожайность – 40 центнеров пшеницы с гектара, 500 центнеров – овощи. Показатели – лучшие в области, одни из лучших в стране. Это хозяйство по мощности, интенсивности, производительности сродни тем европейским и американским образцам, которым мы завидуем.

Сколько было примеров, когда вчерашний лидер, передовик, потеряв руководителя ли, высокого покровителя, тут же гаснет. В «Волго-Доне» теперь директором не дважды Герой Штепо, и времена нынче суровые, но хозяйство не рухнуло и не пошло под уклон. «Волго-Дон» был и остается трудягой и добрым хозяином, хотя нынешние бури не обошли его.

Разговор весьма показательный.

– Поздравь, я телочку купил! – обрадовал одного из руководителей совхоза, Н. Н. Самарского, совхозный же пенсионер.

Самарский поскучнел и спросил нового хозяина:

– А косу ты купил?

– Нет.

– Надо бы сначала косу, сена заготовить, а потом о телочке думать.

Этих хозяйских телочек да бычков, свиней появилось в «Волго-Доне» за последний год очень немало, почти треть от общесовхозного. Трещат хозяйские скотные дворы. И не крестьянская жадность тому виной. Вчера большинство работников «Волго-Дона», отработав нелегкую смену, стремились к отдыху. Ведь нагрузки в хозяйстве большие: по 300 голов на скотника, по 100 коров на доярку. После такого трудового дня спина и руки отдыха просят. Но если вчера мужики, отработав, на рыбалку спешили, то нынче – к своей скотине.

Из разговора в совхозной поликлинике:

– Не могу сейчас дочку на консультацию в город отвезти. Денег нет. Может, вот получим, вроде обещали…

В 1992 году средний заработок работника «Волго-Дона» 8—10 тысяч рублей, овощевода ли, доярки. Да еще задержка с выдачей на два-три месяца. Детские босоножки в местном магазине 6 тысяч, рядом у торговца детский же летний костюмчик 15–20 тысяч. Вот и приходится вместо отдыха браться за лопату да вилы. Удачно продашь бычка – 100–200 тысяч, годовой заработок.

«Волго-Дон» каждый месяц производит 800 тонн молока, 100 тонн мяса, овощами весь областной центр может прокормить. И кормит. Но деньги за свою продукцию получить вовремя и сполна не может. Еще за прошлый год с ним за овощи не рассчитались. Что осталось от тех бумажных миллионов при нашей инфляции? По прикидкам, год 1993-й совхоз закончит с прибылью в три четверти миллиарда. Но эти деньги опять будут липовыми, их попросту не отдадут. А липовыми деньгами не выдашь зарплату, на них не купишь технику. Уже три года в «Волго-Доне» не покупали автомобили, скоро будет не на чем молоко возить. Зарплату людям не платишь – значит, сквозь пальцы смотри, как они растаскивают совхозные корма по своим подворьям. И если так дело пойдет, то уже через год-другой скотина хозяйская съест скотину совхозную, как в «Голубинском» и во многих других. И совхоз рухнет.

Украсть у человека 50 рублей – это воровство. Уголовный кодекс карает. Годами не отдавать «Волго-Дону» сотни миллионов за произведенное мясо, молоко, овощи – это «неплатеж». При таких порядках «Волго-Дон», конечно же, развалится.

Выписка из газеты: «В этом году Литва будет иметь в три раза меньше мяса, чем четыре года назад, – сообщил литовский премьер-министр. – Причина: провал экономической реформы на селе… Опустение животноводческих комплексов, почти половина которых находится в заброшенном состоянии».

В один из летних дней, возвращаясь из «Волго-Дона», заехал я к Н. Н. Хлиманенко, бывшему скотнику совхоза «Маяк», а нынче, третий уже год, самостоятельному хозяину, у которого на семью в семь человек – 127 гектаров земли. Мечта Николая Николаевича – иметь пятьдесят коров, механизированную молочную ферму, молодняк. Сам он человек работящий и опытный, в подмогу – пятеро детей, которые рядом. Два сына и две дочери уже взрослые. Но мечта пока остается лишь мечтой, в лучшем случае в этом году будет проект да колышки. А те полтора десятка голов, которые держал Хлиманенко, понемногу со двора уходят. Потому что вручную, на пупке, долго не продержишься, надорвешься. Хлиманенко – единственный в Калачевском районе из двухсот пятидесяти новых хозяев хотел бы заняться животноводством. Хотел бы… В светлом, как говорили, будущем. Дай бог его мечтам исполниться. Но «пока поспеют каныши, не останется бабкиной и души». В нынешнем дне кормит нас «Волго-Дон», об этом надо помнить. А таких совхозов в стране – единицы. Одной руки хватит, чтобы их посчитать. И может быть, это одна из новых форм хозяйствования на земле. Недаром я ездил сюда в годы прошлые, чтобы душу согреть. Езжу и сейчас. Хотя нет уже в совхозе Виктора Ивановича Штепо, бывшего директора, его прогнали, как это у нас в нынешнюю пору умеют делать: митингами, криком, взашей. У Виктора Ивановича сейчас своя земля. Он хозяин отменный. Лучший в районе. Это мнение не только мое, но агрономов сельхозуправления. О Викторе Ивановиче Штепо стоит поговорить отдельно. Рядом с ним – бывшие волгодонцы Олейников, Колесниченко, тот и другой агрономы. Хозяева настоящие. Но их пока единицы.

Чуть подалее, на землях колхоза «Мариновский», – Ляпин и Чичеров, о которых я писал в прежних заметках. Бывший главный экономист колхоза, бывший звеньевой механизаторов. Земли у них было немного, и они справились с ней, получив хороший урожай пшеницы. В зерноводстве у хороших хозяев особых проблем нет, лишь работай. А с овощами сложней. У колхозных овощеводов по всей стране проблемы одни и те же, и о них вся страна знает, от Москвы и до окраин. Еще вчера ведь было такое: начинается прополка овощей, а с нею – совещания в обкомах, райкомах; готовятся постановления, разнарядки – и красные «икарусы» друг за другом мчатся по сельским дорогам, развозя городских помощников, а потом собирая их; а в августе – вовсе пожар, теперь уж «до белых мух»; студенты и школьники про учебу забывают, заводы, городские учреждения впору закрывать; с утра до ночи колонны автобусов мчатся из города; бензина, денег, людей – затрат никто не считает. «Заказывай больше народа!»