Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

удар, как в Амьене серьезными силами, то Париж однозначно падет.

– А на фоне катастрофы в Дюнкерке и волнений в Британии это может заставить Петена пойти на сепаратный мир. Что скажете, Сергей Николаевич?

Свербеев поднялся и хмуро ответил:

– Такое вполне может случиться, ваше величество. Ситуацию на Западном театре военных действий я бы охарактеризовал как катастрофическую во всех отношениях. Петен может считать так же. Считать, и прийти к выводу, что сепаратный мир, в обмен на тот же Париж, вполне приемлем в сложившихся условиях. Спасти Францию как государство для него может оказаться более важной целью, чем какие-то абстрактные союзнические обязательства.

– На каких условиях может быть такой сепаратный мир, как вы считаете?

Министр иностранных дел развел руками.

– Это трудно прогнозировать, государь. Как минимум можно ожидать признание Петеном независимости Бургундии, Шампани и Пикардии, отказ от требований освободить Бельгию, отказ от претензий на Эльзас и Лотарингию. Возможно, какие-то колонии перейдут Германии. Очевидно, какие-то репарации. Все будет зависеть от масштаба разгрома британцев и ситуации в самой Великобритании. Да и массовые волнения в Швейцарии и неопределенная ситуация в Испании не добавляют оптимизма. Вся западная часть Европы охвачена хаосом, что дает Германии все шансы на скорейшую и разгромную победу. Во всяком случае, в Берлине считают именно так. Это следует из меморандума, который передан нашей переговорной группе в Стокгольме.

– Что хотят?

– Предлагают нам заключить мир, государь.

– Интересно. На каких же условиях?

Свербеев открыл папку и зачитал:

– Признание в качестве новой границы существующей линии фронта. Требуют также передачи Германии города Риги, а также вывод всех русских войск со всех территорий Австро-Венгерской и Оттоманской империй. Это ультиматум, государь.

Глава XIV

Рубикон

МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ.

23 июня (6 июля) 1917 года

Мой наследничек был бледен. Было заметно, как подрагивает папка в его руках, когда он зачитывает повестку дня экстренного заседания Совета безопасности империи. Да уж, в такие времена остро ощущаешь уязвимость системы монархии. Не дай бог что со мной случится, и великий князь Павел Александрович тут же спрыгнет, сразу же отказавшись от престола. И кто после него в очереди? А далее был Николай Михайлович, а он кадр еще тот – историк и фанатичный любитель всего французского. К тому же ярый либерал и сторонник парламентаризма. Боюсь даже вообразить, во что выльется его правление в нынешних условиях. Вероятнее всего, он примет ее только для того, чтобы тут же передать какому-нибудь развеселому Учредительному собранию. А чем в России 1917-го заканчиваются игры с Учредиловкой мы все прекрасно осведомлены из истории.

В общем, «скамейка запасных» у меня крайне никудышная, и это не считая того, что в любой момент вновь могла возникнуть новая катавасия с Алексеем Николаевичем, ведь формально за него отрекался царственный папа, а сам бывший цесаревич ни от чего не отрекался, а значит, может быть в любой момент вытащен из политического небытия и вновь поднят на знамена оппозиции мне любимому. Ну и что, что у него гемофилия? Не он же будет править, в самом-то деле!

Так что вся устойчивая с виду конструкция монархии в период острейшего мирового кризиса была близка к полному опрокидыванию. Разумеется, императорская фамилия многочисленна и «Закон о престолонаследии» Павел Первый написал так, что совсем уж прервать династию довольно сложно, но, как показала история моего времени, для обрушения монархии и России в бездну достаточно простой революции, а это сейчас представляется неизбежным при любом моем оставлении трона.

Обвожу взглядом присутствующих. Оптимизма маловато, впрочем, и растерянности не наблюдается. Угрюмая сосредоточенность – так бы я назвал общее настроение. Ну, не считая настроения означенного наследника престола Всероссийского великого князя Павла Александровича. К счастью, он пока был в явном меньшинстве.

Но единства все же за столом не было. Буря еще не разразилась, но она явно чувствовалась в воздухе. Мы подошли к Рубикону, и пора было делать наш выбор.

– Что ж, господа, начнем.

Да, электричество прямо озонирует воздух зала заседаний. Грядет гроза?

– Итак, прежде чем мы перейдем к основному вопросу повестки дня сегодняшнего заседания Совета безопасности, слово генералу Палицыну для оперативного доклада о военной ситуации, а затем господин Свербеев ознакомит нас с международным положением.

Министр обороны поднялся и, подойдя к планшету с картой, начал доклад, сопровождая его движениями указки.

– Ваше императорское величество, господа! За истекшие сутки ситуация во Франции радикальным образом не изменилась. Германские войска продолжают продвижение вперед, однако аналитики отмечают, что, вопреки многим прогнозам, англичане отходят достаточно организованно, оставляя заслоны и закрепляясь на ранее подготовленных позициях в районе Анже-сюр-Сомма, где, как представляется, постараются стабилизировать линию обороны. Натиск немцев оказался менее силен, чем это могло ожидаться исходя из первых сообщений. Фактически в наступлении участвуют ударные батальоны Рора, а остальные части продвигаются им вслед. В настоящее время трудно прогнозировать успех дальнейшего продвижения германских войск, особенно с учетом того, что британцы, в случае необходимости, получат серьезную артиллерийскую поддержку от тяжелых кораблей английского флота, крейсирующего в проливе и в Северном море.

Палицын указал указкой на район западнее.

– Однако свою роль в развитии событий может сыграть сильный облачный фронт, который надвигается из Атлантики. На западе Ла-Маша бушует шторм, и пока он смещается на восток. Если направление движения и сила шторма сохранятся, то он вполне может парализовать судоходство в Канале, и британцы окажутся отрезанными от Метрополии и от поддержки флота. С другой стороны, если наступление германцев застопорится, а англичане крепко сядут в оборону, то продвижение немцев захлебнется в буквальном смысле этого слова ввиду того, что поле боя превратится в непролазное болото. В то же время невозможно предположить, что в Берлине этого не понимают. Исходя из этого и учитывая ряд других настораживающих моментов, нельзя исключать, что перед нами ложное наступление, являющее собой вспомогательный удар, призванный отвлечь нас от главного направления. Так, пока все внимание было привлечено к взятию немцами