Мое карательное право (СИ) - Блум Мэри

Палец с острым ноготком нажал на экран, останавливая запись.

— Могу вырвать ему ногу, хозяин, — услужливо предложила Крис.

— И как я без тебя жил? — с иронией отозвался я.

— Не мешай господину изучать врага, исчадие, — Вэл нажала обратно, запуская запись.

За окном автомобиля мелькали старинные здания Петербурга. Я и две мои хранительницы привычно расположились на заднем сидении, наблюдая с экрана смартфона, как госпожа Сафо осваивала в своем канале новый формат — видеоинтервью.

— Но не могу же я взять и убить калеку, — распинался генеральский сынок. — Хотя за оскорбление, которое нанес, он должен ответить по чести… Спасибо, — уже со злостью добавил Глеб, — что сообщили всем детали…

Блогерша и правда не поскупилась на слова, описав мое оскорбление ему даже ярче, чем оно было на самом деле, да еще и со смаком порассуждав о причинах. Так что Зарецкий, тщательно избегавший публичной огласки, получил ее в полном объеме. Не знаю, как зрители мужского пола, но зрители женского явно симпатизировали мне — если, конечно, верить комментариям под этим интервью. А их было много. Моя грядущая дуэль с ним всего за ночь, казалось, стала главной новостью империи. Не удивлюсь, если букмекеры принимают ставки.

— А не считаете ли вы, — глаза Сафо коварно прищурились из-под ярко-красной челки, — что это несколько не благородно — выставлять вместо себя бретера?

— Я же сказал, — Глеб вальяжно раскинулся в кресле, — что оставляю князю Воронцову хоть один шанс выжить. Что не так-то просто с его здоровьем.

— Если вы так беспокоитесь о здоровье князя, — не отставала блогерша, — что же вы выбрали такого опытного бретера?

— Со мной бы у него шансов не было вообще…

За окно автомобиля сверкнули перила моста у Летнего сада. В свете яркого солнца ржавчина на позолоте казалась грязными разводами. Вот и с империй то же самое — ржавеют устои.

— Тем более ходят слухи, — Зарецкий небрежно сложил нога на ногу, — что к нему вернулась магия. Так какие проблемы: пусть покажет. Если она к нему и правда вернулась, — с издевкой добавил он.

— А может, вы его просто боитесь? — пытливо уточнила Саломея.

— Что за глупости? — поморщился лучший боец империи. — Чего там бояться? Что мне тростью прилетит?..

На этом моменте я остановил интервью, решив, что едва ли услышу хоть что-то полезное дальше. В принципе, про бретера я знал уже с самого утра, когда в мой родовой особняк заявился секундант Зарецкого с предложением принести его товарищу публичные извинения. После моего отказа он сообщил о замене и озвучил весьма унизительные условия: дуэль без магии, если мне угодно. После моего второго отказа он немало напрягся и, условившись о месте и времени, покинул мой дом. Дуэль должна состояться завтра вечером.

— Не понимаю, хозяин, — Крис пристроила пепельную голову мне на плечо, — зачем он позвал другого сражаться за себя, если он такой сильный, как тут пишут? — острый ноготок постучал по комментариям.

— Потому что сражаться на арене, — объяснил я, — когда тебе ничего не угрожает, это не то же самое, что сражаться один на один со смертью.

— Может, просто убьем его, господин? — Вэл, сидевшая с другой стороны, тоже прильнула ко мне. — Небесное правосудие на вашей стороне.

Чего не скажешь о человеческом. Сынок генерала находился под защитой имперского офицерства — поэтому мы не можем просто так его убить. Я не могу терять лицо среди этих людей. Мне еще над ними властвовать.

Дернувшись, смартфон уведомил о новом сообщении.

Полли: “Ты же в курсе, что тоже можешь заменить себя?”

Похоже, Полина тоже посмотрела интервью. В принципе, да — я мог. Но был нюанс: согласно дуэльному кодексу империи, лицо, нанесшее оскорбление, которое повлекло за собой дуэль, не имеет права себя заменить, кроме случаев, когда является несовершеннолетним, слишком старым или признается недееспособным в виду психического или физического увечья. Так что написанное Полиной в какой-то мере вышло обидно.

Полли: “Если что, имей в виду, мне не идет черное…”

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Надо же, какая милая забота обо мне.

Я: “А мне не идет быть мертвым. Не волнуйся.”

Не успел я убрать смартфон в карман, как он сообщил об еще одном уведомлении. На этот раз в приложении “Черная база”.

“Сынок вернулся домой. Дергается.”

Губы растянула невольная усмешка. Несмотря на всю самоуверенность, которую демонстрировал на интервью, генеральский сынок был здорово напряжен — кто-то из его слуг делился информацией за вознаграждение: то ли горничная, то ли дворецкий. В любом случае я был в курсе всего происходящего в доме Зарецких. Да и не только их.

Буквально прошлым вечером сотрудники “Черной базы” сделали небольшое обновление — исключительно для владельца. Теперь я видел все новости, в которых было мое имя, бабушкино или банк “Империя”. А сбоку появилась кнопочка “оплатить”, чтобы я не терял времени. Те новости, которые мне нравились, я сразу оплачивал, поощряя смотреть, слушать и говорить еще больше. Так что теперь “Черная база” стала моим всевидящим оком, которое следило за моим врагами и докладывало информацию мне в режиме реального времени, что было крайне удобно.

— Хозяин хитер… — Крис потерлась головой о мое плечо.

Подлизывалась в надежде, что я разрешу ей сегодня кого-нибудь убить.

Ветер с Невы ворвался в открытое окно. Съехав с моста, автомобиль направился вглубь Васильевского острова и вскоре остановился у небольшого многоквартирного дома неподалеку от туберкулезного диспансера — к слову говоря, очень милое соседство.

Покинув машину, я вошел в просторную парадную. Обе хранительницы сопровождали меня незримо, привычно пообещав появиться только, если меня будут убивать. Я добрался до нужной двери на последнем этаже и позвонил. По ту сторону мгновенно разнеслась пронзительная трель. Сразу же раздался быстрый щелчок замка, как бы намекая, что меня тут ждали.

— Проходите, князь, — Саломея Сафо широко распахнула дверь.

Меня мигом окутал сладко-горький аромат ее духов. Красные волосы кокетливо рассыпались по плечам. Словно им в тон, губы были подведены ярко-красной помадой. Дополняли образ черные кружевные чулки на босую ногу, полупрозрачная белая блузка, из-под которой отчетливо проступали контуры черного белья, и расклешенная бежевая юбка до середины бедра. Вид был скорее деловой, чем домашний, и скорее развратный, чем приличный.

— Я уже готова и уже в нетерпении, — проворковала она, пропуская меня в квартиру.

Звучало весьма провокационно. Утром, как только ушел секундант Зарецкого, мы с ней условились на интервью. Иронично, что сразу после этого блогерша успела сделать запись и с самим Зарецким — ее оперативности мог позавидовать любой новостной канал.

Переступив порог, я вошел в довольно симпатичную квартиру — светлую, с высокими потолками и большими окнами в гостиной, куда меня провела ее хозяйка. Комнату украшала изящно подобранная мебель из темного дерева и два уютных кресла друг напротив друга, между которыми на треноге стояла видеокамера.

— Так вот, значит, — сказал я, осматриваясь, — откуда исходит зло.

— Вообще-то, — отозвалась Саломея, — все зло исходит из моей спальни, — ее рука махнула в сторону приоткрытой двери в другом конце гостиной. — Обычно я пишу в постели.

— Полагаю, — я не сдержал усмешки, — интервью у нас будет не в вашей постели.

— Начнем мы в гостиной, — она указала мне на одно из кресел, — а закончим уже как получится…

Приставив трость к бархатной ручке, я сел. Блогерша сразу же опустилась в кресло напротив, сложив нога на ногу так картинно неспешно, словно хотела, чтобы я заметил небольшое черное кружево под ее юбкой.

— Отличный день для интервью, — заговорила она. — Возможно, последний в вашей жизни.

Да, возможно, последний — только не моей.

— Вы правда так думаете? — спросил я.

— Нет, — она откинула съехавшую на глаз красную челку, — но мне же надо начать с чего-то эффектного…